Владлен Бахнов - Владлен Ефимович Бахнов
И когда на лице Варвары отпечатались губная помада всех цветов и оттенков, оказалось, что все гости в сборе и можно начинать.
Бал в Савойе
На женщинах было лучшее из того, что можно было достать в промтоварных и комиссионных магазинах. А на столах красовалось то, чего вообще в магазинах не было. Но гости, подавленные количеством разновеликих вилок, не знали, какой вилкой что брать и, чтобы не попасть впросак, совсем не ели. Обилие разнокалиберных фужеров и рюмок тоже приводило гостей в смущение, ибо непонятно было, куда что наливать, и гости, опять-таки боясь дать промашку, вообще не прикасались к бутылкам. Они говорили почему-то друг с другом шепотом, а то и вовсе молчали.
— Да что у вас в Вечногорске. пить разучились? — удивлялась Варвара. Но гости что-то бормотали, и опять наступала гнетущая тишина, заглушаемая, правда, мощным ревом радиолы в исполнении Аллы Пугачевой. И тогда Варька сообразила, что нужно делать. Зычным голосом она велела официантам забрать со столов все лишние приборы, оставив каждому гостю одну вилку, один нож и одну большую рюмку. Гости, не таясь, облегченно вздохнули. Затем хозяйка распорядилась, чтобы официанты наполнили всем бокалы и. провозгласив: «Со свиданьицем!», осушила свой фужер до дна. Присутствующие последовали ее примеру. А Варвара без промедления велела опять наполнить рюмки и. категорично заявив: «После первой не закусывают!», снова осушила фужер.
Ах, как она была прекрасна, когда приказывала властно налить и повторить опять! И были вежливо галантны послушные официанты, ее приказы и команды спеша немедля исполнять. И гости пили, гости ели. и все заметней веселели, но тут товарищ Зарешеткин, ответственный за идейную часть банкета, с ужасом увидел, что мероприятие уходит из-под контроля и еще через две-три рюмки станет совершенно неуправляемым. Этого нельзя было допускать. Шепотом он попросил Шереметьева, чтоб тот предоставил ему слово. Шереметьев оценил ситуацию и. громко постучав ножом по звонкому бокалу, торжественно произнес:
— Слово имеет управляющий Трестом кафе и ресторанов Степан Емельянович Зарешеткин.
— Просим, просим, — великодушно зааплодировала мадам Орланьте.
— Просим, просим, — подхватили гости. Зарешеткин встал, мысленно повторил вызубренную речь и, на всякий случай положив ее текст перед собой, начал:
— Дорогие товарищи! Дамы и господа, леди и джентльмены! — четыре последних обращения относились исключительно к Варваре. — Разрешите мне от имени работников Треста кафе и ресторанов, а также от имени всех присутствующих сердечно приветствовать посетившую Вечногорск нашу землячку Варвару Николаевну Орланьте! (Аплодисменты.) Много лет Варвара Николаевна трудилась на предприятиях нашего треста, честным и самоотверженным трудом завоевав уважение и признательность посетителей кафе «Лира». Посетители кафе «Лира» до сих пор с благодарностью вспоминают, какой теплотой и заботой их окружала госпожа Орланьте. Руководство треста высоко оценило трудовую деятельность госпожи Орланьте, наградив ее тремя грамотами, двумя благодарностями и именными настольными часами фирмы «Заря». Выходец из простой трудовой семьи (это верно, родители Варвары были раскулачены) Варвара Самохина прямо со школьной скамьи пошла на завод. (И это тоже верно: Варя пошла на завод, в столовую.) Оттуда ее перевели в кафе «Лира», и она прошла нелегкий и доблестный путь от рядовой буфетчицы до верной помощницы известного прогрессивного деятеля Орландо Орланьте.
Слушая эти похвальные, достойные некролога слова, госпожа Орланьте вежливо улыбалась и незаметно подмигивала подружкам. И вдруг взгляд ее задержался на одном официанте. Он был немолод, лысоват, усат, и что-то в лице его показалось Варваре странно знакомым. Уловив взгляд Варвары, официант отвернулся и отошел в сторону. Но Самохина-Орланьте исподтишка наблюдала за ним и все старалась вспомнить, где же она его видела?
А управляющий, завершив комплиментарную часть речи, перешел к цифрам:
— Думаю, госпоже Орланьте будет приятно узнать, что только за последние три года в Вечногорске открыто пять новых ресторанов, пять баров, три диетических кафетерия и четырнадцать кафе широкого профиля. Эти цифры убедительно свидетельствуют о том, какое внимание в нашем городе уделяется вопросам общественного питания. До конца пятилетки в Вечногорске намечено ввести в строй еще сорок восемь предприятий, общее количество мест в которых будет достигать порядка трех — трех с половиной тысяч. И если теперь на душу населения в Вечногорске приходится ноль семь сотых ресторано-мест, то к концу пятилетки количество человеко-мест увеличится на девять целых три десятых процента и достигнет ноль целых двадцать семь сотых на душу населения, что почти в четыре раза превысит количество человеко-мест, имеющихся на сегодня в предприятиях нашего треста. «Каждому микрорайону — особое кафе быстрого реагирования официантов на просьбы посетителей» — под таким девизом не покладая рук трудятся скромные труженики нашего треста!
Гости привычно томились и, отводя взгляды от соблазнительных закусок, терпеливо ждали, когда Зарешеткин кончит свои статистические выкладки. А вот Варвара — с ней творилось что-то непонятное. Услыхав такие давно забытые слова, как человеко-места и ресторано-человеки, слова, которые нигде на чужой сторонушке не услышишь, услыхав о каких-то нолях целых и бесчисленных сотых. Варвара вдруг впервые по-настоящему почувствовала себя в своем родном коллективе, в привычной обстановке предпраздничных собраний, когда сначала зачитывают какие-то абстрактные цифры, потом награждают мифическими грамотами и, наконец, переходят к художественной части. Глаза госпожи Орланьте вдруг стали влажными, и подбородки ее мелко задрожали. Но тут кофейно-ресторанный управляющий, покончив с процентами и десятичными дробями, перешел снова к Варваре.
— Я предлагаю выпить. — сказал он. завершая выступление, — за Варвару Николаевну, бывшего члена нашего коллектива, которая с честью несет высокое звание советского человека далеко за рубежами нашей Родины!
Сказав это, Зарешеткин, тяжело отдуваясь, сел и потянулся к грушевому лимонаду.
Варвара, еще не до конца справившись с неожиданным волнением, встала.
— Дорогие женщины! — сказала она. — Дорогие мужчины! Дорогие подружки и товарищи по работе! Вот тут Степан Емельянович, товарищ Зарешеткин, говорил обо мне всякие хорошие слова. Но я, конечно, отношу это не только к себе, но ко всему воспитавшему меня коллективу, который меня воспитал, и лично к товарищу Зарешеткину! — Все зааплодировали, и Степан Емельянович скромно кивнул. — И ничего я особенного не сделала. И я уверена, что каждый из вас, каждый советский простой человек, окажись на моем месте, сделал бы то же самое! — Зарешеткин снова кивнул. Слава богу, госпожа Орланьте стояла на правильных позициях и произносила правильные, идейно обточенные фразы. «Молодец, не зазналась! — подумал управляющий. — Хоть брильянтов на ней побольше, чем в московском Ювелирторге»
