Василий Курочкин - Поэты «Искры». Том 1

После каракозовского выстрела Курочкин был арестован и просидел в Петропавловской крепости свыше двух месяцев. Сподвижник назначенного председателем следственной комиссии М. Н. Муравьева П. А. Черевин, вспоминая о 1866 г., писал, что Муравьев «в лице Чернышевского, Некрасова, Курочкиных и др. объявил войну литературе, ставшей на ложном пути»[89]. Весьма показательно, что братья Курочкины названы рядом с Некрасовым и Чернышевским как наиболее заметные и опасные для самодержавия революционные писатели и журналисты. Полицейский надзор был снят с Курочкина только в 1874 г., через год после прекращения «Искры» и за год до его смерти.

Работа в обстановке непрерывных цензурных преследований, при твердом решении не сдавать революционных позиций, подтачивала силы. С начала 1870-х годов бороться с цензурой стало невмоготу. Вспоминая о своей встрече с Курочкиным в 1871 г., после шестилетнего перерыва, П. Д. Боборыкин писал: «Я помнил его еще очень свежим, с мягкими блестящими глазами и благообразной бородой, с некоторым изяществом в туалете и с той особенной бойкой посадкой, какую тогда, т. е. в начале шестидесятых годов, имели люди, веровавшие в свою прогрессивную звезду. А тут мне пожимал руку человек уже далеко не свежий, с сильной проседью, с тревожным взглядом, с несколько осунувшимся лицом и слабым голосом, довольно небрежно одетый»[90].

В 1873 г. «Искра» была закрыта правительством. Для Курочкина это был тяжелый удар. После прекращения журнала, последние два года своей жизни, он «выглядел совсем надломленным человеком. В нем оставалась лишь тень того, что жило в нем во дни оны… В речах Курочкина и в его сухом отрывистом смехе звучала угрюмая, нехорошая нота. Он был рассеян, желчен, недоволен»[91]. Вместе с тем, по словам другого современника, «иногда он, оживясь, рассказывал про свою прежнюю жизнь, про блестящую пору „Искры“, про писателей, которых он знавал. С большою любовью и уважением вспоминал он про Т. Г. Шевченко, с которым сблизился в 1860 г., и про Добролюбова. Об этих двух личностях он говорил мне с чисто юношеским восторгом и со сверкающими глазами. „Вот были люди! — восклицал он. — Ну где вы теперь таких найдете? …Перед памятью Добролюбова он благоговел“»[92].

Курочкину, который был в «Искре» полным хозяином, приходилось теперь, при сношениях с разными редакциями, переживать подчас тяжелые минуты. Когда он вскоре после прекращения «Искры» передал свой перевод поэмы А. Виньи «Гнев Самсона» в «Вестник Европы», А. Н. Пыпин предложил поэту напечатать его анонимно. Курочкин, как ни нуждался, ответил отказом: «Если Вы находите, что подпись моя в цензурном отношении неудобна, прошу Вас стихотворения этого вовсе не печатать»[93].После этого перевод был все же напечатан.

Курочкин дал несколько фельетонов в «Неделю» П. А. Гайдебурова и «Новое время» О. К. Нотовича, а затем — что было ему нелегко — принужден был, в значительной степени ради заработка, помещать еженедельные фельетоны в либеральных «Биржевых ведомостях» В. А. Полетики. Курочкин сумел, однако, сохранить независимость в чуждой ему по направлению газете; в его фельетонах нет слов, написанных под диктовку редактора; в них много злых и остроумных насмешек, ряд ярких стихотворений, но они свидетельствуют вместе с тем и о душевной усталости поэта, и о трудной обстановке, в которой ему приходилось работать. Некоторое время Курочкин заведовал также театральным отделом «Биржевых ведомостей». Говоря о сотрудничестве Курочкина в этой газете, необходимо вместе с тем отметить, что с ноября 1874 г. в ней одновременно с Курочкиным начали писать еще несколько сотрудников «Отечественных записок»: его брат Николай, Н. А. Демерт, А. М. Скабичевский, А. Н. Плещеев. Некрасов давно мечтал кроме журнала получить также газетную трибуну, но все попытки в этом направлении неизменно срывались[94]. Когда Полетика обратился к Некрасову с просьбой рекомендовать ему сотрудников, Некрасов решил использовать эту возможность. Он «послал» в «Биржевые ведомости» несколько видных писателей и публицистов с тем, что они негласно (выступая под псевдонимами) будут «проводить взгляды» «Отечественных записок» в «Биржевых ведомостях»[95]. И эта попытка не увенчалась успехом, однако в свете указанных фактов сотрудничество Курочкина в «Биржевых ведомостях» приобретает особый смысл.

В последние годы жизни, несмотря на тяжелые условия существования, Курочкин создал ряд острых сатирических пьес «на манер простонародных марионеток, писанных простонародным размером стиха на различные общественные темы»[96]. К сожалению, до нас дошла лишь одна из них — «Принц Лутоня» (переделка «Le roi Babolein» М. Монье), но и она была напечатана уже после смерти поэта с цензурными искажениями.

Умер Курочкин еще не старым человеком, на сорок пятом году жизни, 15 августа 1875 г. от слишком большой дозы морфия, впрыснутой ему врачом. До конца своих дней Курочкин жил интересами литературы и продолжал мечтать о новом сатирическом журнале. Незадолго до своей смерти он развивал своим знакомым один из таких планов[97].

ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

1. «Мы рано стали жить, игривыми мечтами…»

Мы рано стали жить, игривыми мечтамиДействительную жизнь наивно заменив;Наш вкус, взлелеянный волшебными плодами,Отбросил зрелые плоды, едва вкусив.Мы в ранней юности взлелеяли опасныйЛюдей и общества тщеславный идеал;Мы сжились сердцем с ним, как с женщиной прекрасной;Он жажду подвигов и славы в нас вселял.Он выкинул вдали обманчивое знамя,Он ложным светом нам сулил счастливый день;Как мошки мелкие, мы бросились на пламя,Как дети глупые, свою ловили тень…Слезами и тоской мы жизни заплатилиЗа светлые мечты, за вдохновенный взгляд,За всё, в чем прежде мы смысл жизни находили,В чем нынче видим мы сомнений грустный ряд…Жизнь сбросила для нас воскресные наряды,Мечты о счастии заботами сменя…Так блеск задумчивый и трепетный лампадыБледнеет перед светом дня.

2. НИ В МАТЬ, НИ В ОТЦА

Твой отец нажил честным трудомСотни тысяч и каменный дом;Облачась в дорогой кашемир,Твоя мать презирает весь мир;Как же ты — это трудно понять —Ни в отца уродилась, ни в мать?

Мать — охотница девок посечь,А отец — подчиненных распечь;Ты — со всеми на свете равна,С молодежью блестящей скучна,Не умеешь прельщать, занимать.Ни в отца уродилась, ни в мать!

Из столицы отец ни ногой;Мать в Париж уезжает весной;А тебя от туманных небесМанит в горы, да в степи, да в лес…Целый день ты готова блуждать…Ни в отца уродилась, ни в мать!

Мать готовит тебя богачу,А отцу крупный чин по плечу —Чтоб крестов было больше да лент;А с тобою — какой-то студент…Душу рада ему ты отдать…Ни в отца уродилась, ни в мать!

Не сулит тебе брачный венецШумной жизни, какую отецЗа любовь твоей матери дал.Разобьется и твой идеал…Эх! уж лучше, чтоб горя не знать,Уродиться в отца или в мать!

3. РАССКАЗ НЯНИ

«Няня, любила ли ты?»— «Я, что ли, барышня? Что вам?»— «Как что?.. Страданья… мечты…»— «Не оскорбить бы вас словом.Нашей сестры разговорВсё из простых, значит, слов…         Нам и любовь не в любовь,         Нам и позор не в позор!

Друг нужен по сердцу вам;Нам и друзей-то не надо:Барин обделает сам —Мы ведь послушное стадо.Наш был на это здоров…Тут был и мне приговор…         Нам и любовь не в любовь,         Нам и позор не в позор!

После… племянник ли… сын…Это уж дело не наше —Только прямой господин —Верите ль: солнышка краше.Тоже господская кровь…Лют был до наших сестер…         Нам и любовь не в любовь,         Нам и позор не в позор!

Раньше… да что вспоминать!Было как будто похоже,Вот как в романах читатьСами изволите тоже.Только уж много годовПарень в солдатах с тех пор…         Нам и любовь не в любовь,         Нам и позор не в позор!

Там и пошла, и пошла…Всё и со мной, как с другими…Ноне спасаюсь от злаТолько летами своими,Что у старухи и кровьПохолодела и взор…         Нам и любовь не в любовь,         Нам и позор не в позор!

Барышня, скучен рассказ?Вот и теперь подрастаетДевушка… девка для вас…А уж господ соблазняет…Черные косы да бровьСгубят красавицу скоро…         Господи! Дай ей любовь         И огради от позора!»

4. «Как в наши лучшие года…»