Владлен Бахнов - Владлен Ефимович Бахнов
— Видишь, Орлик, это столица нашей Родины — Москва. Это магазин «Синтетика», хороший магазин! А вон. видишь, стенка такая и церкви — это, Орлик, Кремль. Правда, красиво?
Но задерживаться в Москве Варвара не стала. Что ей делать? В ГУМ сходить? Так чего она в этом ГУМе не видела? И, пока Орландо Орланьте вел в столице переговоры, мадам Орланьте отправилась в Вечногорск.
В Вечногорске, конечно, знать не знали о судьбе Варвары Самохиной. Уехала и уехала, а куда — неизвестно. То есть компетентные органы знали все, на то они и компетентные, но постарались сделать так, чтобы ничего не знали другие. И поэтому, когда местным властям сообщили, что супруга Президента Сонливии желает посетить Вечногорск, городские власти удивились. Разумеется, не было того переполоха, который случился перед приездом Кастракки. После адмиралиссимуса и другие прогрессивные деятели посещали в Вечногорске своих крестников. И вообще международные связи горожан отучили местное начальство трепетать и вибрировать при встречах любых, даже самых захудалых, правителей. Но тут был незаурядный случай. Учитывая особую заинтересованность в дружбе с Сонливией как со страной, возглавляющей лагерь барбаристов, Москва распорядилась принять госпожу Орланьте по высшему классу. Правда, компетентные органы объяснили, что мадам Орланьте проживала прежде в Вечногорске и поэтому профсоюзно-комсомольские суббото-воскресники по уборке улиц устраивать бессмысленно, с местными можно без церемоний. А с другой стороны, какой же это прием на высшем уровне, если без церемоний? Мадам все-таки бывшая местная, так что все это только усложняет!
Ну, освободили два люкса в гостинице «Магадан». Один люкс для мадам, второй — тоже для мадам. Ну, поставили в люксы аквариумы с рыбками, вазы с цветами, а помимо картин с мишками повесили еще картины с бушующим морем. Ну, забросили в буфет бананы — кто знает, может, там, в Сонливии, без бананов и за стол не садятся! Ну. покрыли тот участок коридора, который вел к люксам, новым ковром… А еще что делать, чтобы получилось на высшем уровне? Не выводить же на встречу мадам трудящихся?
— Ни в коем случае! — предупредили в протокольном отделе. — Мадам Орланьте частное лицо, и надо ей оказывать простое прославленное русское гостеприимство. Но на высшем уровне! Показать ей новый нефтеперерабатывающий завод, сводить в цирк, свозить в совхоз имени Сессии Верховного Совета, познакомить со знатными доярками…
— Да на фиг мне все это надо! — удивилась Варвара, когда ей огласили программу развлечений. —Я. извините, ради бога, хочу в «Лиру»!
— Куда, простите? — не понял мэр города, который в забегаловке, разумеется, ни разу не бывал.
— В «Лиру». Кафе такое.
Председатель вопросительно поглядел на своего референта Шереметьева.
— Если я не ошибаюсь, это кафе на Первомайской, — ответил подтянутый щеголеватый референт.
— На Октябрьской, — поправила Варвара.
— Ну да, на бывшей Октябрьской, теперь она опять Первомайская. Я вас провожу.
Варвара, сопровождаемая Шереметьевым, вышла из гостиницы, и «Чайка» понеслась по такому знакомому Вечногорску.
— Не гони, — сказала Варвара. — Дай на город поглядеть. Я ж не кататься приехала!
— Не гоните! — распорядился Шереметьев, сидевший рядом с водителем, и, обернувшись к гостье, спросил: — Вы хорошо помните Вечногорск?
— Ха! — ответила мадам Орланьте. — Спросите тоже! Я ж тут жизнь прожила! Заедем сначала на Лумумбовскую, я вам дом свой покажу.
Шереметьев незаметно поежился. Дом номер семь на улице Патриса Лумумбы он знал хорошо. Еще позавчера на том доме, где проживала мадам Орланьте, решили на всякий случай укрепить мемориальную доску. Начертали золотом по мрамору «В этом доме жила Варвара Николаевна Самохина 1952–1976». Прикрепили массивную мраморную доску к стене, и давно требовавшая ремонта стена не выдержала — провалилась внутрь бывшей Варькиной квартиры. Кое-как спешно пролом заделали и прикрыли его ярко расцвеченным щитом «Лучшие люди нашего района», который срочно перенесли с другого места и даже из другого района.
Варвара походила, походила вокруг милого ее сердцу дома. Захотела заглянуть в свою бывшую квартирку, но находчивый Шереметьев объяснил, что хозяева уехали в отпуск на юг, а ключа не оставили. Варвара опять обошла дом, вытерла глаза импортным платочком и стала разглядывать фотографии лучших людей района. Она очень обрадовалась, когда увидела на доске фотографию своей лучшей подруги Клали Родионовой. Повар столовой № 7 К. Родионова, завитая и подретушированная, таращилась с фотографии, и Варька в глубине души даже позавидовала ей. Мадам Орланьте тоже хотелось бы висеть на доске почета, но при этом, конечно, жить в Сонливии со своим Орликом.
— Моя подружка! — с гордостью объявила Варвара, указывая Шереметьеву на фотографию Родионовой. — Вместе, можно сказать, начинали…
— Интересная женщина, — вежливо поддержал беседу Шереметьев. — Но вы, должен вам сказать, выглядите гораздо моложе ее.
— Иди ты! — игриво толкнула его своим могучим локотком кокетливая мадам, и Шереметьев отлетел к дожидавшейся в стороне «Чайке». — Комплиментщик!
Варвара перешла дорогу и еще раз оглядела свой дом, навсегда прощаясь с ним:
— Эх, хорошо я тут жила! Весело! Ну да ладно…
…«Чайка», обгоняя машины, неслась по осевой линии. Гаишники, опытным взглядом завидев ее. перекрывали движение, давая «Чайке» зеленую улицу.
— Стой, шеф! — закричала вдруг госпожа Орланьте зычным голосом. — Стой!
Шофер резко затормозил, Шереметьев удивленно поглядел на мадам Орланьте, а та, распахнув дверцу, легко выскочила из машины. К остановившейся «Чайке» спешил милиционер. При виде спешащей к нему шикарной дамы, от которой за версту пахло заграницей, милиционер отдал честь, а Варвара уперла руки в бока и насмешливо протянула:
— Ну, здорово, инспектор! Все свистишь? — Старший лейтенант растерянно молчал.
— Что случилось, госпожа Орланьте? — встревоженно спросил, подбегая, Шереметьев.
— Да все в порядке! — отмахнулась госпожа Орланьте. — Дружка встретила.
Ничего не понимая. Потапенко продолжал таращиться на странную даму и, когда Шереметьев деликатно отошел в сторонку, она сказала:
— А ведь сынок-то мой Орька, наверное, и вправду от тебя! — Варвара небрежно открыла крокодилью сумку и, порывшись в ней, достала цветную фотокарточку, где на фоне пальм был сфотографирован маленький ушастый белобрысый Потапенко. — Хороший ты человек, инспектор, только подлец! Да я не обижаюсь. Заходи вечерком, я прием устраиваю. Там и поговорим…
Потапенко, разумеется, уже догадался, что перед ним Варвара, но по-прежнему не мог сказать ни слова, и пальцы его правой руки словно прикипели к козырьку фуражки.
«Чайка», увозя Варвару, уже давно скрылась, а старший лейтенант все еще глядел ей вслед, отдавая честь. Светофор переключить он забыл, и застрявшие на перекрестке машины громко сигналили, тщетно пытаясь вывести инспектора из глубокого шока.
Остановившись возле «Лиры», Варя с грустью оглядела родные стеклянные стены и попросила включить неоновое название. Загорелась одна только буква «А».
— Чтобы к вечеру все название целиком горело! — строго приказала
