Неизвестен Автор - Салон 1-67 - Сборник любительских околоюморных текстов от Anekdot,ru
Алиса
Моя душа Когда я сплю, душа моя Крадется по земле, Катается по мусору, Валяется в золе. Моя душа не хочет петь, Летя куда-то ввысь, И в темноте полуночной Ее гоняют: ?Брысь!? Когда же просыпаюсь я С улыбкой на устах, Она (как и всегда) лежит И спит, храпя, в кустах. А я, сердясь, бужу ее: ?Эй ты! Иди ко мне!? И совесть чуть подвинется, Пустив ее к себе...
Strange Girl
Вторник, 22 декабря 1998
Выпуск 10
1. Ты. Неизбежна ты. Так неизбежен вдох, Если из-под под воды Вынырнуть после трех С некоторым минут. Слабость до тошноты. Секундомеры лгут, Вдох, неизбежна ты. До смерти прост закон И до смешного строг: Выдоха быстрый стон, Судорогою вдох, Жемчугом ярких брызг Море бежит с лица. Море -- и страсть, и риск. Краткий триумф пловца. 2. Трепет мембраны меж "Буду" и "был" достиг Слуха. Но в звуке брешь Для неизбежности. Жребия вброс -- врасплох -И сожжены мосты. И неминуем вдох. И неизбежна ты. 3. Правилам вопреки -Слов ли по бедности? -Все 32 строки, Выданные на стих, На многоточье брось, Не уложиться в срок... Вдох неизбежен сквозь Стиснутый прикус строк.
Story Teller
Рождественская сказочка для большой такой девочки. Ну, что же ты, бедная, бедная, глупая, глупая, хилая и неприспособленная NN**, заболела под Рождество ветрянкой? А? Зачем же ты это сделала? Вот, уж как это плохо, как это неприятно, как это обидно, когда все дети -розовощекие, бодрые от первого зимнего морозца, похрустывая валеночками по сверкающему искорками снежку, похрупывая моченым яблочком из бочки и закинув подальше ранцы с учебниками, выбегают на улицу, чтобы поиграть в снежки, жучка радостно лает и норовит повалить кого-нибудь в снег, ушаночка слетела в сугроб, а впереди целых две недели Зимних Каникул, эх! Отмучилась! Да нет же, нет, все только начинается: ребенок не удосужился переболеть ветрянкой в настоящем детстве, и ее занесло ребенку в искусственное. И ах, ах, бедный, бедный, невезучий-невезучий ребенок, у которого все пятницы тринадцатые, а все хвостики -- отстриженные, как же больно, как -- то жарко, то холодно, как страшно спать, и какие кошмарные кошмары снятся человеку, когда он уже почти совсем большой, а подлая гнусная ветрянка косит его дотоле молодые и гибкие члены, сидишь, как сыч, вымазанный зеленкой -- хорошо еще, если зеленкой, а если тебя вообще чем-то другим намажут? Розовенкой какой-нибудь? -- расписная, как чайная кружка, как кружная чашка сидишь, лежишь, злая на весь свет (ну, почти), беспомощная против этого убийственного поветрия, как младенец, кинутый на растерзание алчным тиграм на Древнеримской арене, как юный олененок на подламывающихся ножках (Боже, Боже, привидится же такое, мерзость-то какая), как неоперившийся орленок, вывалившийся из чужого гнезда, первый раз в своей розовой жизни увидевший Волка; как это несправедливо, когда на улице, да нет же, даже тут, вот прямо за стеной, тебя ждут счастье, первая любовь, верные друзья, мама с куриным бульоном и папа с новыми коньками, мультфильм про "Простоквашино" по телевизору... а... а... вот... Да, кстати, как здорово болеть. Что есть сладостнее настоящей температурной болезни, когда от жара покрываешься ровным розовым (...вот еще только одно: розовый -- это есть плохо) налетом, как поросенок, уже, правда, вылупившийся, но и, с другой стороны, вполне угодивший в духовку, когда имеешь все конституционные права поваляться дома, сознавая, что экзамены сданы, а на работку можно вполне законно забить, зная, что температура скоро уйдет туда, куда уходят все настоящие индейские воины, а карантин еще надо-оолго задержится, и можно будет, ну, нет, конечно, не книжку почитать, от этого надо отвыкать, но поиграть во что-нибудь... кого-нибудь пострелять,.. покрошить.., а все осторожно ходят вокруг и робко предлагают тебе чаю с лимоном и пастельной пастилой, сулят в недалеком будущем неземные утехи ("только не сковыривай корочки!"), когда ты спишь, робко шмыгают мимо одра твоих страданий на цыпочках, а цыпочки и пикнуть при этом не смеют, а ты своим суровым, но дружелюбным поведением показываешь, с каким римским стоицизмом и воистину благородной простотой ты терпишь адскую боль и жестокое недомогание, как ты давно заслужила этот жалкий выморочный отдых, который получила, только свалившись больной, а до того -- смиренно и послушно несла свою недетскую ношу, и не жаловалась; но есть же предел человеческим силам, и вот коварный недуг подкосил наконец ослабленный перегрузками даже не тела, нет, а мозга, организм,.. и хотелось бы, чтобы так было вечно... ну, хотя бы до следующего понедельника. Женщина Куин, доктор-врач
Двигатель внутреннего сгорания Я прохожу по мутным улицам упертого старанья. Не замечаю ни печаль, ни нищих, ни усталость. Кричу в себе, исполненный священного сгоранья. В себе люблю истлевшим серым дном, - какая малость.
viveur <[email protected]>
"Из дневника Алисы: 17.12.98 Завтра вечером встречаюсь с Колпаковым на его территории... Говорит, что в третью пятницу декабря каждого года у него случается приступ жуткой меланхолии с суицидальными настроениями. Важно, чтобы в этот вечер кто-нибудь в домашних тапках его отвлекал... Пятница... У меня к пятницам вообще-то странное отношение... Помнится, в период моего временного замужества я их вообще не отслеживала. Пятница ничем не отличалась ни от понедельников, ни от четвергов... Были просто будни с вечерами-праздниками и просто выходные - тягостное ожидание понедельника. В течение последнего года пятницы стали значительно заметнее... Некоторые пятницы становились концом света: уже утром я начинала испытывать страх перед предстоящими 48-ю часами в компании с телевизором, часов до четырех я напряженно ждала звонков со спасительными предложениями, а уже потом, отчаявшись, открывала записную книжку сначала на особо потрепанных страницах, звонила, отчаивалась еще больше, и начинала ее листать уже последовательно, в алфавитном порядке...Уставала... От безысходности... да, и просто, физически... Успокаивалась... И в итоге очень мило проводила выходные в домашних хлопотах и... с телевизором... Были и пятницы-праздники... Но они начинались, как правило, в четверг... С моего ожидания того, что было запланировано моим компаньоном и акцептовано мною в... среду... Вообще-то, очень важно планировать! У тебя появляются лишние часы насыщенной, пусть просто фантазиями, жизни... а с другой стороны, остается возможность подготовить себя на случай "ну не получается, дорогая ... обстоятельства против нас"... Вот Колпаков никогда не планирует.. Тоже мне романтик... "Нет ничего более приятного, чем состояние нечаянной радости!"... А вот и нет, радость ДОЛЖНА планироваться! Я даже по выходным специально ставлю будильник на полседьмого... Он дребезжит, я просыпаюсь... мучительно... и тут на меня сваливается счастье... ну, когда я начинаю соображать, что сегодня суббота ... Эх, Колпаков... Даже его просьба-приглашение про завтрашнюю встречу... "Ты не говори сейчас о своем решении... Завтра, после обеда сообщишь". Мазохист несчастный... А когда он успеет найти еще кого-нибудь, кто грусть-тоску развеет?.. Хотя, понятно, конечно, такая "оригинальная" форма приглашения должна вызвать у меня интерес... по его мнению... Пожалуй, и по моему тоже... Что ж, заставлю его купить дорогой коньяк, пару тапок... и почитаю что-нибудь из своего дневника..."
Колпаков
СОН. Пустота. Боль. Голова раскалывается. Вспышка света и опять пустота. Переплетение звуков и имен - Аин.... Братья.......Тин....Ос...Творцы...МЕТАКОР. Осознав последнее имя, я вздрагиваю. Сам не знаю почему, но оно вызывает во мне слепой ужас. Тихая гармоничная музыка успокаивает меня. Я вижу мужчину, который кланяется своим (братьям?), и растворяется во мраке. Его братья молчат, но я чувствую, что они возлагают на мужчину какие-то надежды. Головная боль все сильнее и сильнее. Вот передо мной уже огромное раскидистое дерево. Оно настолько велико, что, кажется, пронизывает ветвями всю вселенную. Вокруг дерева застыли девять туманных, темно-зеленых сфер. Эта картина вселяет в меня уверенность и чувство абсолютного покоя, хотя в ней, как мне показалось, чего-то не хватало. Боль бьется во мне, как пойманный зверь, старающийся вырваться, спастись и раздирающий сети, сковавшие его движения. Вдруг наступает абсолютная темнота. Так длится минут десять, на протяжении которых я словно падаю и вниз и вверх одновременно. Потом - свет, но не такой как раньше - какой-то бледный, холодный. Это горит одна из сфер. Удар грома, который каким-то образом повлек за собой вспышку молнии. Я вижу, что все сферы пришли в движение. Пока они крутятся, дерево поворачивается вместе с ними, как бы не нарушая сложившегося равновесия. Но в горящей сфере я вижу, скорее ощущаю, враждебность, чуждость. Появившееся прежде чувство, что чего-то не хватает, перерастает в чувство невосполнимой потери. Боль из пульсирующей, превращается в тупую, давящую. Внезапно сферы, одна за другой словно потухают, исчезают с моей картины. И вот остается только две (одна - горящая, и другая - самая маленькая из всех) сферы, и дерево. Оно уже не выглядит таким могучим, его листья увяли, а ветви почернели. В мою душу входит страх - не такой, как перед первым серьезным испытанием, не страх темноты, даже не страх смерти - а тупой, всепоглощающий ужас. Теперь уже дерево и оставшаяся дружественная мне (не знаю, почему, но я почему-то чувствую в ней какую-то теплую нежность, доброту что ли) сфера кажутся здесь инородными телами. Я не могу пошевелиться, даже боль отступает перед моим ужасом. Постепенно мой страх, мой кошмар превращается в слово.... Имя....МЕТАКОР. * * * Я вскакиваю. Открываю глаза. Еще минут десять сижу, словно в оцепенении. Потом я все же возвращаюсь к жизни, и понимаю - мне опять приснился кошмар. Он снился мне уже не в первый раз, но те, что снились раньше, были словно незавершенные, неясные, только этот, последний, был целиковым, хотя единственное, что я понял - это то, что он был очень страшным. Голова раскалывается. Иду на кухню. Никого нет, хорошо, что эти идиоты еще не встали. Доедаю оставленный со вчерашнего вечера бутерброд. Жажда. Хочу пить, а пить-то и нечего. Ладно, пойду в ванную, попью из крана. Сажусь на край ванны и пытаюсь привести мысли в порядок. Головная боль, ночной кошмар. У меня еще столько дел, а я только встал. И тут я вспомнил. От внезапности я поскользнулся и упал в ванну, ударившись головой. Наверное, я на какое-то время потерял сознание - мне казалось, что что-то тянет меня вниз, и я ни как не мог встать. Потом я услышал женский крик. Последнее, что я успел увидеть - нависший надо мной тапок... * * * - Что случилось, дорогая? - снисходительно-учтивым тоном спросил он. - Ты кричала. - Да так, ничего, в ванне был таракан, а ты же знаешь, как я их боюсь. Я его раздавила.
