Жизнеописание оболтуса - Виктор Сапожников
«Бобик» остановился у неприметного двухэтажного здания.
— Здесь мы и живем. Выгружайтесь, — весело объявил дядя, и мы покинули боевую машину.
Оказалось, что семьи младших офицеров живут в здании барачного типа. На двух этажах тянулся широкий, темный и сырой коридор. По всей его длине справа и слева были двери, которые вели в жилые комнаты. В одной из них и жил дядя с женой Еленой и новорожденным сыном Женькой, которому на тот момент еще не исполнилось и двух месяцев.
Вот мы и прибыли. Поздоровались с Еленой, «поусюпуськали» с Женькой, раздали подарки, выкинули размякшие патиссоны и уселись пить чай, озираясь по сторонам.
— Не обращайте внимания, мы недавно переехали, — развел руками дядя. — А еще мой взвод тоже переселяется с одной казармы в другую, поэтому пришлось кое-какие вещи перенести сюда. Кстати, направо по коридору — душ, налево — туалет. Там живет мышь.
Не обращать внимание было практически невозможно. Комната больше походила на штаб партизанского отряда. Окна были занавешены солдатскими одеялами, а примерно четверть комнаты была затоварена армейскими ящиками. В них лежали десятки штык-ножей, автоматных магазинов, саперных лопаток, пилоток и прочего армейского снаряжения. Я был просто в восторге: вот он, настоящий офицерский быт! Вырасту — и у меня тоже будут такие ящики дома стоять. Вот моя будущая жена обрадуется от такого богатства! А еще я увидел пару гантелей, за которые сразу схватился. К этому моменту детский организм, видимо, уже устал от путешествий: у меня закружилась голова, а из носа потекла кровь. Заботливые родственники уложили меня на диван, заткнули ватой ноздрю и дали водички.
— Ну вот, приехал пацан в Германию кровь проливать, — прокомментировал папа.
— Иваныч, ну как тебе земля твоих предков? Нравится? — дядя допытывался у папы.
— Не понял еще. Немецким пивом меня пока никто не угостил. А без него не составишь объективной картины мира.
— Ладно, понял я твой намек. Я на сегодня уже отпросился, поэтому можем начать дегустацию, — дядя улыбнулся, открыл холодильник и достал пару бутылок.
Внутри виднелась целая батарея из полутора десятков таких же «снарядов».
— Другое дело! Я ведь и рыбку балхашскую привез. Кстати, ты помнишь, что должен мне три литра спирта? — хитро прищурившись, спросил папа.
— Помню! — дядя чуть не подавился от смеха.
Мама и тетя тоже улыбнулись. История о трехлитровой банке спирта была легендой нашей семьи. Когда мы еще жили с бабушкой и дедушкой, отец принес домой эту емкость с ароматным напитком. Он выменял спирт то ли на канистру бензина и пять банок сгущенки, то ли на груду досок с завода и щенка. Это были сложные схемы советского бартера, которые сегодня не поймут даже самые прожженные акулы финансового мира с Уолл-стрит. Так вот, трехлитровую банку спирта поставили в кладовку на хранение. Сами понимаете, вещь очень нужная. Случится ядерная война, дедушкин юбилей или понадобится банки на спину поставить — без спирта ни одно из вышеназванных мероприятий достойно не проведешь. Надо сказать, что «огненная вода» пригодилась быстро. И осваивать трехлитровую банку начал дядя, который тогда учился в военном училище. Он понемногу сливал спирт, доливая вместо него воду. И, надо сказать, он так увлекся, что по истечении нескольких месяцев в банке остался только слабый запах былой роскоши.
Но все тайное рано или поздно становится явным. Однажды случилось непоправимое. Пятничным вечером себя решил побаловать папа. Он сделал из варенья вкусный морс, ровно половину стакана. И туда же налил содержимое банки. Восторженно крякнув от предвкушения удовольствия и зажмурив глаза, он отхлебнул… разбавленный морс. Папа был оскорблен, раздавлен и унижен. Он рвал и метал, обещая поехать в училище и дать по шее тогда еще малолетнему дяде. Ситуацию спасла бабушка: у нее для Нового года был припасен армянский коньяк. Она преподнесла напиток папе, отчего он стал еще добрее и довольнее, чем до инцидента.
— Иваныч, но мама тебе же отдала коньяк! Значит долг закрыт, — дядя подначивал отца.
— Коньяк — это была компенсация за нанесенный ущерб. А три литра чистейшего медицинского спирта мне никто не вернул, — не сдавался папа.
— Ладно, буду возвращать тебе пивом в пересчете на градусы. Заведи себе тетрадку, а то запутаешься.
Мужчины сели за стол и начали свое нехитрое застолье, предпочитая не обращать внимание на недружелюбные взгляды жен. Впрочем, постепенно на столе появились пельмени и оливье, а женщины присоединились к небольшому празднику. Даже маленький Женька перестал ныть и начал довольно «угукать». После нескольких бутылок пива папа, захмелев, вовсю травил анекдоты, называл маму «милочкой» и рассказывал, как завел себе барана.
— В прошлом году я ездил на уборку в Кустанайскую область. Между делом решил подзаработать. Заехал в один аул и предложил им солярку. У меня же ее — завались. Продал несколько канистр. Мне за них денег дали и открыли бараний сберегательный вклад с процентами.
— Это как? — удивился дядя.
— Подвели меня к стаду и показывают ягненка. Вот, говорят, это твой. Соберешься шашлык делать — приезжай и забирай. Только надо немного подождать, пока он вырастет. Вот, пока мы здесь сидим, он растет — набегают проценты.
— И что, именно того самого барашка дадут? — удивился дядя. — А если он вырастет и будет не похож на себя в молодости? Как ты его узнаешь? У него же паспорта нет.
— Я думаю, что мне просто дадут любого барана. Вряд ли кто-то будет искать того самого, которого мне показали. Да и, честно говоря, не поеду я в такую даль за бараном.
— А вдруг он тебя ждет? С тоской смотрит на пыльную дорогу и мечтает, как ты приедешь на большой машине и заберешь его жить в большой город. Просто представь эту картину, — рассмеялся дядя.
— Да ну тебя! — хохотнул папа.
Застолье продолжалось по позднего вечера. Было видно, что папе нравится на земле предков, как и в любой другой части света, где поят халявным пивом, кормят пельменями и слушают его байки. В этом плане мой родитель был истинным космополитом и убежденным интернационалистом.
Знакомство с Хальберштадтом
В первый же день рано утром оказалось, что родственники уже проснулись и собираются ехать в Хальберштадт. У дяди был выходной, и он вызвался нас сопроводить.
