Люда и Игорь Тимуриды - Как воспитать ниндзю
Сознание ловило любое движение и было готово бездумно ответить. Потому я раньше всех услышала далекую ругань дяди Джекки по закрытому ходу с поминовением “какой-то девки”, а за ним и еле слышный голос самого Джекки. Поскольку открытый лаз был полон солдатами и был для меня закрыт, особенно когда туда крикнут – держи ее, у меня остался только выход в окно. Ибо, когда тут появится Джекки, придется разбираться, кто из нас настоящий. И я, чтоб не смущать принца, не стала ждать, пока эти милые люди поймут, что я не Джекки, и тем подумают плохо обо мне самой. Зачем Джекки отвечать за двоих?
- Пора сматываться! – подумала я. Пусть Джекки отвечает сам, я же пас. К тому же для семьи было лучше, если б я осталась инкогнито.
Меня мучило соображение, что этот лаз слишком узкий, и, поэтому, когда начнется драчка, я не сумею прямо на глазах у них выбраться, чтоб мне не стрельнули в зад. Тут надо было минуту. Если же я останусь здесь и буду их убивать, это было чревато... С тем же успехом они могли меня обложить и устроить осаду снаружи ходов, не атакуя, но стреляя, как только я появлюсь, чтобы взять на измор голодом.
Можно было посадить стрелков снаружи, и, пока я спущусь сделать из любого бойца решето. Или сидеть караулом в человек пять и стрелять в упор в узком коридорчике при любом шорохе. Ничего хорошего, если тебя обнаружили, мне не светило.
К тому же устроить здесь бойню я не могла, так как графа могли обвинить в государственной измене из-за этого, и я чувствовала себя скованной как в ловушке. Это был бы конец, если б тут остаться и встречаться и целоваться.
Тем более, если можно просто уйти через это окошко.
Я так и сделала. Заискивающе улыбнувшись, как Джекки, благо актер из меня был жизнью выбит классный, я показала рукой на окошко. Мол, я туда, пока они не сообразили.
- Я сейчас вернусь, – с улыбкой показала жестами я. – С той стороны... – Я показала на люк, где Джекки. – Я быстро...
Но не успела я нырнуть в лаз, как, очевидно, очнувшаяся сумасшедшая занялась мной.
- Нет!!!! – закричала она в ужасе и кинулась ко мне. Она намертво вцепилась в меня, пытаясь удержать. – Ты погибнешь!
- Предательница, – зашипела я, пытаясь ударить ее ногой, ибо в узком окошке я уже не могла вернуться, и оставалось только брыкаться ногами. – Они же меня прикончат самое меньшее... Сука... Отдать меня в руки солдат, а я же тебя еще спасала! – не слышно чуть не плакала я.
Но она не слушала, и, плача и визжа, вцепилась в меня.
- Не надо, не надо! – кричала она, совсем свихнувшись и потеряв рассудок. – Я не вынесу, если ты погибнешь или просто исчезнешь еще раз!
- Где же тут погибнуть, если я тут и без веревки просто нырнула бы, а так, подстрахованная веревкой, с каких-то тридцати метров тут вообще нет опасности, – разъяренно прошипела я.
Но та обезумела.
- Не надо, не надо!
В меня уцепились явно мужские руки, отодвинув женские, и дернули. И я без зазрения совести врезала им ногой так, что они поотлетали по углам, благо боевая интуиция и удар на слух были у меня в порядке.
Кто-то еще сунулся, но я уже мгновенно съехала вниз по веревке, сбегая по стене держась за веревку, как скалолаз.
Наверху рыдала сумасшедшая, да так, будто это не солдаты, а она должна была меня изнасиловать...
- Останься, не покидай меня, – кричала она и, вырываясь, по слуху было слышно, билась у кого-то в руках, кто ее ласково успокаивал.
- Погоди, сукин сын, я тебя собственноручно выпорю, так поступить с... – невнятно кричала бабушка дяди Джорджа.
В меня кто-то выстрелил снизу, но промазал, ибо я уловила вспышку и выпустила веревку из рук. Достаточно меткая пуля ударилась в то место, где я только что была. Наверху кто-то отчаянно, смертно, надрывно закричал женским голосом...
А по берегу уже скакали всадники прямо ко мне, стреляя на ходу с лошадей. Они явно блокировали ров и довольно четко отсекали меня, поставив завесу выстрелов, из-за которой ничего не было слышно. Наверху кто-то ахнул.
- О Боже, сейчас ее убьют... Там же безнадежно...
Какой-то командир на чудовищно прекрасной и мощной боевой лошади подскакал к самому рву, целясь в меня еще и из пистоля.
- Прыгай!!! – кричала сумасшедшая. – В воду...
Недобро усмехнувшись, я вдруг резко толкнулась от стены со всей силы, отпустив веревку, и прыгнула вниз, зажав конец веревки в руке, как петлю качелей.
- Ныряй! – надрывно кричал кто-то наверху.
- Как бы ни так! – сквозь зубы прошипела я, поймав момент удара тела о веревку в нижней точке и, по инерции прыжка, качнувшись вперед. Все дальнейшее произошло мгновенно. В этой точке, когда веревка натянулась, я резко качнулась вперед всем телом, выкинув ноги вперед и вверх как из пушки изо всей силы, как еще одни качели, использовав точку напряжения веревки от удара тела как опору турника. Так что меня снова вынесло вверх, уже по большой дуге. То есть, по кругу от стены.
Никто так и не понял, что я сделала и как. Я качнулась в этой точке вверх, как на качелях. А потом отпустила руки...
Наверху ахнули.
А я отпустила качели в наивысшей точке и, перекувыркнувшись в воздухе, перелетела ров, даже не окунувшись. Рассчитав все так, чтобы попасть прямо на командира с лошадью, бывшего на берегу, обхватив его руками... Чуть не сбив дурня с нее.
Впрочем, чуть не считается – я безжалостно ударила лбом ему в затылок и он безжизненно свалился с нее. Спасибо, что удержался на лошади!
Лошадь чуть не свалилась с ног, но выпрямилась.
Я пустила железный хлыст в ход еще до того, как они опомнились. Некоторое время чудовищные удары звучали страшной непрерывной очередью, перемешанные с диким людским криком, визжанием и паникой лошадей, встававших на дыбы, выстрелами из мушкетов, лошадиными воплями – ведь им тоже попало. А в меня попробуй еще попади в этой бешеной круговерти, ведь я успевала увидеть подымаемый мушкет еще до выстрела и ударить или увернуться, или подать коню, а тут еще попробуй в меня попади с лошади, я ведь на месте не стою... Разок только чиркнуло...
А была то ночь! И не так много хорошо видят ночью...
Ошалев от ужаса и боли, лошади, которым попало железным хлыстом, бросились прочь, подняв панику среди лошадей всей конницы. Ведь была ночь! Началась свалка, неразбериха, они палили в друг друга... Лошади понесли... Попробуй разбери здесь, где я!
К тому же меня уже там не было – взяв с ходу забор, я уже рвала в чистое поле, бросая коня из стороны в сторону. Попробуй попасть с такого расстояния, да еще в темноте! Где-то далеко позади с земли бешено ревел и выл сбитый мною франт:
- За ним, олухи! Он украл моего коня и ударил меня!!! Армия, в погоню!!!!
Глава 47.
- Ты хороший конь! – похлопала я коня командира этой конницы, когда их не стало слышно и видно. – Спасибо, ты меня спас!
Конь согласно тихо ржанул, чувствуя тяжелую каменную руку. Он давно уже усвоил, что шутить со мной опасно. И теперь пытался заискивающе утихомирить меня.
Сзади вдали несся топот тысяч лошадей.
Впереди мое ухо уловило шум шедших полков.
Только дура бы понеслась на штыки. А я себя, понятно, дурой не считала.
Сбоку в полукилометре я увидела полоску овса.
Решение пришло мгновенно – стараясь скакать по мягкой почве, я поскакала прямо перпендикулярно к прежней дороге, и, отскакав метров сто в овес, вдруг спешилась и потянула коня к земле.
Умный попался конь. То ли он уже меня боялся, то ли был дрессированный, но он лег. Странно, но животные всегда меня слушались – почему-то от моего стального голоса даже самые дикие псы начинали послушно лизать руки.
Минуты две мы сидели, когда я зажимала руками ему морду, чтоб он не ржанул, пока вся эта громада не промчалась вперед. О Боже, чего только не кричали! И лови ее, и держи суку, хотя впереди была только армия. Боже, как увлеченно они неслись на штыки и кричали!
Когда мимо меня пронесся последний болван, и все утихло, я быстро подняла коня и поскакала в противоположную сторону. Я даже объехала замок кругом, хладнокровно направляясь дальше.
В замке все бегали, светили, махали факелами – веселились в общем... Даже обидно стало... Как танцевать, так сами, а Лу гудбай...
Минут двадцать я скакала изо всех сил, периодически давая коню передышку и вслушиваясь, пока не догнала фаэтон, с которого раздавались какие-то истерические вопли...
Конечно, наши.
- Никогда себе не прощу... Бедная Лу... – рыдала мама. – Что они с ней сделали?! Я не хочу жить!
Мари горько плакала и периодически порывалась обратно, что-то вопя сквозь слезы, но ее держали китайцы. Она вырывалась, истерически рыдала, порывалась броситься и погибнуть...
- Этим ты ей уже не поможешь... – хмуро говорил граф.
- Слышали, как там кричали... – в ужасе бормотала мама. – Боже, Боже, это я виновата!!!
Заслышав коня, они притихли, только Мари все плакала:
- Пропади все пропадом, ваша Англия... – но китаец зажимал ей рот.
Граф только бросил один взгляд на чудесного боевого коня, равным которым даже у меня в конюшнях не было, и отвернулся, притворяясь ямщиком. Никто упорно не обращал на меня внимания, только отчаянно рыдала Мари, несмотря ни на что.
