Нил Саймон - Калифорнийская сюита (В отеле «Беверли Хиллз»)

Билли. Скучными?.. Я занимался любовью с женщинами при включенном телевизоре, но Эрика Сиварида никогда не смотрел.

Ханна. Иногда нам нужны вспышки фантазии, чтобы взлететь на вершину волшебной горы.

Билли. Знаешь что, Ханна?.. Ты мне больше не нравишься.

Ханна. Отлично. Иногда я сама себе тоже не нравлюсь… И все-таки, что же мы будем делать, Билли? Я хочу, чтобы моя дочь вернулась бы вместе со мной. Только ты один можешь мне в этом помочь.

Билли. Не знаю, ты говоришь искренне или же нет? Ты так редко бываешь искренней. И даже когда ты говоришь как бы искренне, я всегда ищу какой-то подвох.

Ханна. Билли… Чего же ты ждешь от будущего?

Билли. Это что — допрос?

Ханна. Ты меня знаешь. Мой ум всегда забегает вперед… Заглянем в будущее. Тебе уже сорок пять лет, ты был дважды женат, имеешь дочь, ты сменил десятки адресов, у тебя была перспективная карьера журналиста и ты добился сомнительного, но все же неплохого коммерческого успеха… Хотела бы я знать, чего ты ждешь?

Билли (подумав). Субботы… Люблю уик-энд.

Ханна. Для шалопая — простачка ты иногда выказываешь незаурядный ум… Прошу, помоги мне.

Билли. Отправить Дженни домой? Так она через две недели будет дома. И останется с тобой.

Ханна. Только если я привяжу тяжелые гири к ее ногам. У нас остался всего лишь год нашей совместной жизни. В сентябре она поступает в колледж. Вернется через четыре года — либо монашкой, либо революционеркой, а что еще хуже… похожей на меня или на тебя.

Билли. Немного от каждого из нас. Не так уж плохо.

Ханна. Ты любил свою мать?.. Не уходи от ответа. Ты любил ее?

Билли. Она была невротичкой, но неплохой женщиной.

Ханна. А я свою не очень любила. Такие люди, как ты и я — эгоисты. Но я не хочу, чтобы Дженни выросла эгоисткой, чтобы она меня ненавидела… Потому я не хочу, чтобы она росла здесь, потому что я могу ее невзлюбить… Быть может, нам нужно было бы оставаться вместе, а Дженни отпустить?.. Что ты на это скажешь?

Билли. Я ошибся. Ты снова мне нравишься.

Ханна. Он долго не проживет.

Билли. Кто он?

Ханна. Мистер «Вашингтон Пост», мой друг. У него была открытая операция на сердце, но, увы, поздно.

Билли. Мне очень жаль.

Ханна. Мне тоже. Вот он мог по-настоящему меня рассмешить.

Билли. Это делает ему честь.

Ханна. Иногда ты выигрываешь, иногда проигрываешь.

Билли. Но всегда восстанавливаешь баланс.

Ханна. Для неглупой женщины в мире, где всем заправляют мужчины, я достаточно преуспела.

Билли. Да, ты права… Чтобы ты не волновалась, хочешь, я познакомлю тебя с моей подругой, актрисой? Будешь знать, что Дженни не попала в недобрые руки.

Ханна. Сейчас я не в той форме, чтобы встречаться с кем-то моложе меня… Большое тебе спасибо.

Билли. Спасибо — за что?

Ханна. Ты должен был сказать: «Она не выглядит моложе тебя».

Билли. Прости, но она выглядит… Но только в остроумном разговоре первенство она уступит тебе.

Ханна. Спасибо… Билли, хорошо быть влюбленным?

Билли. Да.

Ханна. А почему?

Билли. Потому что это сейчас.

Ханна. Мне не нравится, как проходит наша встреча. мне кажется, что почва уходит у меня из-под ног. Почему бы нам не слетать в Нью-Йорк и там всё порешить?

Билли. А можно сделать иначе.

Ханна. Как?

Билли. Зимой ты возьмешь себе летний отпуск. Приедешь сюда. Я найду тебе прелестное бунгало на побережье. И мы вместе будем видеть Дженни.

Ханна. Жить здесь целых два месяца?! У меня высохнут все мозги!

Билли. Ты боишься.

Ханна. Боюсь — чего?

Билли. Что тебе здесь может понравиться. А кое-что даже очень. Счастье — ведь это банальная вещь, неправда ли?

Ханна. Нет. Просто люди так говорят. А в действительности все иначе. Давай оставим все, как есть, Билли. Бог подарил нам только девять лет совместной жизни. Ведь он знал, что делал.

Билли. Значит, мы с тобой ничего не решили?

Ханна. Нет, мы решили, что на два месяца я сюда не приеду, и чтобы, это решить, мне стоило сюда приехать. А дальше пусть решит сама Дженни.

Билли. Хочешь, я сюда ее позову? Она сидит в машине с упакованными чемоданами… Она готова подчиниться любому нашему решению.

Ханна. Ловко ты всё это подстроил! Какой же Хитрюга! Если мы ей скажем — лететь в Нью-Йорк, она Подумает, что это я заставила тебя принять такое решение. А если мы скажем — оставайся здесь, ей будет обидно, что я так легко от нее отказалась — сдалась без боя.

Билли. Думаешь, что у нее такой уж изощренный ум?

Ханна. Еще бы! Она МОЯ дочь.

Билли. Хочешь, чтобы я тебе помог, Ханна? Я готов. Последнее слово за тобой. Пусть будет так, как ты скажешь. А я уже скажу Дженни, что это наше совместное решение.

Ханна (поистине озадачена). Господи! Не удивительно, что в Калифорнии так много торговцев подержанными автомобилями. Сколько у меня времени? Я никогда не могла быстро найти выход из тупика.

Билли. Думай, сколько хочешь.

ХАННА смотрит в окно.

Ханна. Какая твоя машина? У вас здесь все машины «Мерседесы». Почему ты так на меня смотришь?

Билли. Мне не часто приходилось видеть тебя такой растерянной.

Ханна. Сделай фотографию… Такой ты меня больше не увидишь… Оставь ее себе.

Билли. Кого?

Ханна. Дженни. Оставь не только на шесть месяцев, но и на год. А я выберу школу… Господи! Что же я делаю?

Билли. Оставайся на уик-энд, Ханна. Поговорим о Дженни. Ничего не решай лишь потому, что у тебя в кармане билет на самолет.

Ханна. У меня сильный упрямый характер, Билли. Если я останусь здесь на уик-энд, я заберу с собой не только Дженни, но и твою новую девушку.

Билли. Не вызывай меня на это, Ханна… А почему бы нам втроем об этом не поговорить? Я приглашу сюда Дженни.

Ханна. Нет! Ни за что! Если я от нее откажусь, она непременно захочет остаться со мной. Если ты этого хочешь — тогда позови ее.

Билли. Ханна, значит ты разрешаешь ей остаться со мной?

Ханна. Да.

Билли. Тогда прими мой комплимент. Ты уже не та Ханна, которую я оставил девять лет назад.

Ханна. Да, уже не та. После маленькой операции, Которая лишила меня некоторых атрибутов женственности.

Билли. Теперь я чувствую себя не в своей тарелке.

Ханна. Тебе в голову не приходило, что я могу сказать — ДА? По-моему, ты не готов принять свою дочь. Сидеть на пляже в течение двух месяцев и наблюдать, как она плавает — далеко не то же, что быть отцом и родителем. Билли, мне кажется, что ты уже начинаешь терять свой загар.

Билли. Если ты думаешь, что я боюсь, — ты абсолютно права.

Ханна. Вот это мне нравится. Это мне даже очень нравится. Посмотришь, какой у нее аппетит. К Рождеству ты будешь банкротом.

Билли. Ты приняла большое решение, Ханна.

Ханна. Я тоже так думаю.

Билли. А если вдруг я почувствую, что у нас что-то не клеится, я отправлю ее обратно к тебе.

Ханна. Отправишь?! Чёрта с два! Теперь ты отец, Билли.

Билли. Вероятно, ты захочешь увидеть ее перед отъездом?

Ханна. Вероятно, не захочу. Я уже ее видела. Теперь позвоню ей из Нью-Йорка.

Билли. И что я скажу ей?

Ханна. Скажи, я надеюсь, что она будет счастлива и что я собираюсь продать ее коллекцию музыкальных пластинок.

Билли. Знаешь, а все-таки нам с тобой было неплохо. Ведь мы произвели на свет замечательную дочь.

Ханна. Ты немного ошибся… Вы вдвоем произвели на свет чертовски замечательную мать.

Билли. Пожалуй, ты права… Ну а теперь мы можем попрощаться, пожать друг другу руки? Мне пора…

Ханна. Конечно. Почему бы нет? Мне уже нечего больше терять…

Пожимают друг другу руки. ОН ее обнимает.

Давай ей побольше спаржевой капусты и бобов.

Билли. Она их любит?

Ханна. Терпеть не может! Но, это уже твоя проблема!

Билли. До-свидания, Ханна… Я рад был вновь тебя повидать.

Ханна (готова разрыдаться). Я вдруг ощутила себя художником, который продал свою самую дорогую картину, с которой он не желал расставаться.