Жан Ануй - Оркестр
Сюзанна Делисиас (разражаясь высокомерным смехом). Разрешите заметить, мадам Ортанс: со вкусом у вас дело обстоит весьма плачевно! Не музыка, а треньканье! Редкость! Композитор Дюверже!
Мадам Ортанс. В аранжировке Бенуассо, милочка! А этот человек знал толк в своем ремесле! Сожалею, что для вас это новость. Я его знала еще по казино в Руане — вот был расцвет симфонической музыки! Да, это был музыкант с большой буквы!
Сюзанна Делисиас. Я всосала классику с молоком матери. О Бетховен! О Сен-Санс!
Мадам Ортанс. В заведения, подобные нашему, приходят играть в карты и в домино, чтобы отвлечься от мыслей о болезнях. Единственное, что посетителям нужно, — приятный музыкальный фон. Этот отрывок веселый, вибрато, с подъемом. Он вызывает, мысли о Франции. А в кафе это то, что нужно.
Сюзанна Делисиас. Ах, как низко я пала! Какая пошлость! Какие унижения! Я умираю, я задыхаюсь! Я не буду петь ариозо Весталки. У меня пропал голос.
Мадам Ортанс (строго). Ариозо весталки напечатано в программе. Черным по белому. А изменение в программе всегда производят плохое впечатление. Мсье Лебонз нам это категорически запретил. Это выбивает слушателей из колеи. Вы будете петь!
Сюзанна Делисиас (падает на стул и стонет). Нет! Нет! Это слишком! Слишком для моих нервов! На помощь, Леон! Эта женщина попирает меня ногами!
Мадам Ортанс. Вы жалкое существо, и мсье Леон, как мужчина и как артист, обязательно придет к такому выводу. (Величественно шествует, раздавая ноты.)
Эрмелина. Я, конечно, молчу, это не моя забота, но если бы кто-нибудь хоть на десятую долю так заигрывал с Эдмоном, как она с этим бедным мальчиком, я бы дошла до белого каления. Однажды в казино в Палавасе я в антракте выхожу на минуточку. Возвращаюсь — его на эстраде нет. И знаешь, с кем я его нахожу?
Леона. Нет.
Эрмелина. С девушкой из туалета.
Леона. Не может быть!
Эрмелина. Да! Крашеная блондинка, о которой такое рассказывали! Представляешь себе? С уборщицей из туалета!
Леона. И что он делал?
Эрмелина. Говорил, будто разменивал у нее франк на мелочь. Но меня не проведешь! Знаешь, что я ему сказала?
Леона. Нет.
Эрмелина. Ничего не сказала! Только так посмотрела на них, вошла в туалет и спросила: «А где бумага?»
Леона. Бац! А что он?
Эрмелина. Вошел в свой туалет, не говоря ни слова! Но поверь мне — бледен как полотно. Я увидела, что он понял, что попался!
Леона. Ты правильно сделала. Их надо время от времени осаживать.
Мадам Ортанс (неожиданно из глубины сцены). Мужчины! У меня их было навалом! Высоких, красивых, с античными фигурами! После смерти мсье Ортанса я отдыхаю. Но я хочу сказать, к вашему сведению, что если я только пожелаю мужчину…
Сюзанна Делисиас. Разрешите полюбопытствовать: что же будет?
Мадам Ортанс. Я найду себе что-нибудь получше!
Сюзанна Делисиас (выпрямившись). Я вам не позволю!
Пианист (пытается не дать разгореться скандалу; он смешон и жалок). Сударыни!
Сюзанна Делисиас. Леон прекрасен! У него греческий нос!
Мадам Ортанс. При чем тут нос! Вся сила в груди!
Пианист. Сударыни!
Мадам Ортанс. Мсье Ортанс был как зеркальный шкаф. Вот это любовь!
Сюзанна Делисиас. Как это примитивно, мадам!
Пианист. Сударыни!
Сюзанна Делисиас. Я презираю ваших официантов, грузчиков! До тошноты! Я скорее умру, чем позволю этим животным до меня дотронуться. У Леона тело херувима, нет и намека на живот. Леон! Покажите ей! Я не допущу, чтобы говорили, что вы не прекрасны!
Пианист (в ужасе). Сюзанна! На сцене!
Сюзанна Делисиас (в запале). А почему нет? Я горжусь нашей любовью. Я брошу вызов каждому, я брошу вызов общественному мнению. Я брошу вызов всему земному шару!
Мадам Ортанс (смотрит в зал, испуганно). Сюзанна Делисиас, патрон на нас смотрит! Вы же знаете, он не выносит разговоров на эстраде. А контракт наш возобновляется каждые две недели! (Угодливо кричит.) Сейчас, мсье Лебонз! Сейчас! Начинаем! Вы готовы, сударыни? «Кокарды и кукареку». Быстро. Очень приподнято. Один такт для счета. Раз, два, три, четыре…
Оркестрантки быстро занимают свои места и начинают играть бравурный музыкальный отрывок.
Сюзанна Делисиас (шепчет, яростно ударяя и струнам виолончели). Я наложу на себя руки!
Пианист (стонет, играя). Сюзанна!
Музыка.
Сюзанна Делисиас. Отравлюсь снотворным!
Пианист (опять стонет, но с другой интонацией). Сюзанна!
Музыка.
Сюзанна Делисиас. Утоплюсь!
Пианист (не своим голосом). Сюзанна!
Музыка.
Сюзанна Делисиас. Брошусь под поезд!
Пианист. Сюзанна!
Музыка.
Сюзанна Делисиас (разражаясь злорадным смехом). Впрочем, нет! Не доставлю ей этого удовольствия. Не толкну вас в ее объятия! Знаете, что я завтра сделаю? Куплю себе новое платье. Самое дорогое, в «Парижаночке». На всю получку. У меня будет осиная талия, а для нее это — нож в сердце!
Пианист. Сюзанна!
Музыка.
Сюзанна Делисиас. Леон, вы меня любите?
Пианист. Я обожаю вас. Кроме вас, я никого никогда не буду любить.
Музыка.
Сюзанна Делисиас. Вы не боитесь умереть?
Пианист. Вместе с вами?
Сюзанна Делисиас (экзальтированно). Да!
Пианист (уступая). Нет!
Сюзанна Делисиас. Умрем же вместе, если будем очень несчастны! Мы им покажем!
Пианист (вяло). Вот именно!
Музыка.
Сюзанна Делисиас (играет с самым мрачным видом, в то время как музыка становится все веселей и веселей). Смерть — это прекрасно!
Пианист (вяло). Восхитительно!
Конец патетического отрывка. В зале раздаются редкие аплодисменты.
Мадам Ортанс, сияя от радости, встает и сдержанно кланяется. Жестом руки она приказывает поклониться и всему оркестру. Затем идет собирать ноты.
Мадам Ортанс. Вы слышали, как нам аплодировали? Так что же, «Кокарды и кукареку» в аранжировке Бенуассо — это, по-вашему, треньканье? Какой эффект, дети мои, какой эффект! Вы видели? Этот отрывок берет за душу! Француз чувствует, что это написано для него! (В сторону Сюзанны Делисиас.) Нужно иметь рыбью кровь и не любить свою родину, чтобы не чувствовать пафоса этой музыки!
Сюзанна Делисиас. Отвечаю вам полным презрением!
Мадам Ортанс. Патриотизм у меня в крови! Во время войны, при полной безработице, я отказалась от контракта на целый сезон в Виши! А я знаю кое-кого, в ком совесть молчала, кто даже играл для оккупантов!
Сюзанна Делисиас. Ваши инсинуации разбиваются о каменную стену! Это верно, что в сороковом году я играла в Париже в пивной, но весь оркестр был как бы в Сопротивлении. Мы дали друг другу слово играть фальшиво, если в зале будут немцы. Для этого нужно было иметь мужество! Мы жили как под дамокловым мечом — ведь немцы разбираются в музыке.
Мадам Органе (хохочет). Насколько я вас знаю, играть фальшиво вы можете без труда!
Сюзанна Делисиас (выпрямляется). О! Это слишком! Раз уж дело дошло до моего мастерства, раз меня здесь не ценят — я удаляюсь! (Встает и спускается с эстрады.)
Пианист догоняет ее у самого выхода.
Патриция (Памеле). Это она напрасно! Сама она, может быть, и не играла в Виши, но на радио работала.
Пианист (внизу, Сюзанне, стараясь ее удержать). Эта ссора нелепа, как вообще любая ссора. Разве речь о вашем таланте? Сюзанна!
Сюзанна (горько хохочет). Мой талант! Я смеюсь над ним! Вполне возможно, что и у меня его тоже никогда не было. Я-то думала, что отдаю всю душу музыке! Как все смешно! Вы не находите, что смешно? Значит, ничего я не дала ни искусству, ни Франции, ни вам.
