Евгений Подгаевский - Муха, или Шведский брак по-русски
Немая сцена.
— Так это ж Петька с Васькой! — опомнилась одна хозяйка.
— И Валька с Любкой! — опомнилась другая.
— Бабоньки! — торжественно сказал ошарашенный Федька остолбеневшим хозяйкам. — Клятву даю: я не я буду, если не прознаю, что это за история такая таинственная сотворяется у нас под боком прямо на наших глазах в родном посёлке. Под заборами высматривать буду, под окнами выслушивать стану, за сараями и сортирами лазить не погнушаюся, всех соседей опрошу, но всё одно прознаю!
…Петя в смокинге заскочил в спальню, Валя за ним. Петя в угол, Валя за ним. Подбежала с ходу, развернула, схватила за плечи, пригнула его голову к себе, стала быстро и горячо целовать в губы, щёки, глаза и приговаривать:
— Мой хороший, мой золотой, да как же сильно я тебя люблю, люблю, люблю!.. Ты мой единственный и желанный!
Петя с Валей упали на кровать.
Деревянная спинка кровати, как сумасшедшая, билась о стенку.
… А у Васи с Любой состоялся разговор иного рода. Василий успел спрятаться в маленьком подсобном, не до конца отремонтированном помещении, где находился отопительный котёл. Сидел в смокинге на полу среди кульков с цементом, шпаклёвкой, тут же стояла измазанная засохшим раствором кастрюля, рядом валялся мастерок.
— Значит, она чудная, божественная, неповторимая! А я? — негодующе спрашивала Люба через закрытую дверь.
— Так ведь это же ты и была, Любаша — Василий осторожно выводил разговор в нужное направление.
— Получается, что не я. Мне ты таких слов не говорил.
— Да как же не ты, Любаша? Ты-ы. Я же ведь… — Вася не знал, что придумать. — Я же ведь твою родинку на левом плече сразу усёк. Я сразу всё понял, Любаш, вот честно говорю, но решил продолжить игру. А ты повелась, Любаш. А так бы я ни-ни, ты что!
Прислушался в надежде, что лапша повисла на ушах.
— Брешешь! — послышалось из-за двери. — Муха покоя не даёт?
— Какая муха? — удивился Вася, ничего не понимая. Ему почему-то вспомнилась муха в Петькиной тарелке. Он пожал плечами. — Чего это ты про Петькин борщ вспомнила?
За дверью молчание. Вася вдруг заорал:
— А мне тут сколько ещё голодным сидеть?
— Хорошо, — раздалось из-за двери. Как-то спокойно раздалось, что могло вызвать лёгкое подозрение, но Вася не уловил его. — Борща налить?
- Налить! — приказал Вася. — Со сметаной.
Через какое-то время маленькое окошечко в подсобку открылось. Люба просунула тарелку борща, в которой уже была ложка, подала также кусок хлеба.
— Есть будешь на моих глазах, — сказала Люба. И уставилась на Василия.
— На твоих глазах ещё с большим аппетитом, — миролюбиво сказал Вася.
Зачерпнул, поднёс ложку ко рту и увидел в ней… муху. Возмущённо засопел.
— Что такое? — ласково спросила Люба.
— Испытывать меня решила? Нарочно бросила?
— Конечно. Ты же у нас разборчивый. Чересчур. А вот Петя не разборчивый. Он борщ с мухой съест. Правда, к чужой бабе не побежит. Странное сочетание.
— Это ещё как сказать, — проговорил Вася.
— Ну не знаю, но с тобой надо что-то делать. Хочу, чтоб как Петя стал. Полюса тебе поменять придётся.
— Чего? — не понял Василий.
— Лучше борщ с мухами, Вася, — сказала Люба. — Пока не съешь, не выпущу.
— Не буду есть! — возмутился Вася.
Окошко захлопнулось. Вася закричал:
— Ты прекрасно знаешь, что дверь я выламывать не стану! Мне же с ней потом и муздыкаться! А тут и без этого… весь ремонт на мне! Этого никто не видит и не ценит!
В ответ — молчание.
…Прошло какое-то время. Люба постирала кое-что из белья, развесила во дворе.
— В суд подам за незаконное удержание личности, — донеслось из-за закрытого окошка.
— Я нашу районную судью видала, — ответила Люба. — Крупная женщина. Мать-одиночка, сама воспитывает троих детей. Когда будешь перед ней выступать, не забудь рассказать про преимущества шведского брака. Она тебя прямо в зале заседаний по стенке размажет.
Ещё через некоторое время из окошка донеслось:
— Любаш, подойди-ка сюда.
Люба открыла окошко, заглянула.
— Любаш, — сказал Василий. — А можно я борщ съем, но муху выброшу. Петька-то муху не ел. Честно говорю. Вспомни, я тебе рассказывал.
— Муху выброси, — разрешила Люба. — А борщ лопай!
— Ага! — Василий уже орудовал ложкой.
— Потом в спальне кровати раздвинешь, — добавила Люба.
— Но это же глупо, Любаша, — обиженно сказал Василий, приостановившись. — Я же голодный во всех смыслах. Неужто тебе меня не жалко?
— А тебе меня?
— Ну, Люба-аш… не будем ворошить…
— Хорошо. Я подумаю. После того, как продырявишь все свои носки.
— Матерь божия! Ты у Петьки и носки усмотрела?
— Ага! Лучше носки с дырками, Васенька.
— Ну, Петька, гад! Ну гад! — Василий слил из тарелки в ложку последние капли борща, как алкоголик последние капли из рюмки. Протянул Любе тарелку. — Добавочки, пожалуйста.
Всё потихоньку улеглось, вошло в свою колею. Потекла обычная жизнь. Но как-то Любу встретила на улице тётка Нюрка и осуждающе покачала головой:
— А ты что же, Любаня, теперь своего Василия обедами дома не кормишь? Не годится так, пожурила мужа, поучила немного — и будет. А то отлучишь мужика от дома.
Люба даже обиделась:
— Почему это не кормлю? Да каждый день в перерыв, хоть на полчаса, да домой прибегает. Ложка с вилкой так и мелькают! С чего Вы взяли, тётя Нюра?
— Да? — тетка Нюрка с сомнением пожала плечами. — А чего же он тогда в нашу поселковую столовую ныряет?
— Когда? — похолодела Люба. Страшное подозрение закралось в сердце.
— Дык на этой неделе я раза два видала. И сейчас, вот, только что. За солью в магазин ходила, смотрю — Зубанчиха на пороге столовой стоит. Тут Василий к ней подходит, ну и за ней, в дверь…
Побледневшая Люба рванула с места.
Дверь в столовую оказалась запертой. На гвозде болталась замусоленная картонка с надписью «Технический перерыв». Люба скорей-скорей забежала во двор, нырнула в дверь чёрного входа, пробежала в коридоре мимо больших кастрюль, эмалированных вёдер, мешков с картошкой, ящиков с овощами и уперлась в дверь на кухню. Она была заперта. Люба затарабанила в неё, дверь затряслась, но не поддалась, а в образовавшуюся щель стал частично виден накинутый изнутри крючок.
Внутри кухни Василий, крепко обнимавший уже полураздетую повариху, припёртую им к стене, резко отстранился от неё:
— Кого это принесло?
— Постучать да уйдуть, — спокойно ответила Зубанчиха.
Но дверь затряслась с новой силой, и послышался громкий голос Любы:
— Открывайте немедленно! Я не уйду!
Василий побледнел и засуетился:
— Супружница! Елки-моталки!.. Прячь меня скорей!
— Ды куды ж?
— Хоть в помойную яму! Лишь бы не увидела!
— Што испужалси так? Ну увидить — и што?
— Уже не смогу отбрехаться. А это кранты! Быстрей давай!
Зубанчиха откинула дверной крючок и едва успела увернуться от мгновенно распахнувшейся двери — в кухню ворвалась Люба. Но Василия в кухне не увидела.
— Где он?
— Ды хто?
— Не придуряйся! Почему сразу не открыла?
— Ды бочку, вон, с огурцами перекатывала. Хто ты такая, шоб я отщитывалася?
— Сама ты бочка! Кто только не затыкал, да?
— Ой, интилигенка, а как выражаисси! — Зубанчиха спокойно вытирала руки о свой грязно-белый фартук с жёлтыми разводами на животе.
Люба стала быстро поочерёдно открывать дверцы шкафов — Василия не было. Открыла даже большой холодильник — Василия не было. Зубанчиха улыбнулась стальным зубом:
— Ишо в холодильнике не хватало! Иди отседа, нету тута никаво.
Но Люба обнаружила вход в узенький коридорчик, пошла по нему, Зубанчиха за ней:
— Да тама помойный чан у нас. Ошурки от картошки, объедки всякие, каша прокисшая, помои от борша. На хверму забирають. Не чуди, баба, ни здеся ищишь!
Люба постояла у громадного чана с тяжёлой крышкой. В самом деле, делать здесь было нечего. Повернулась уходить. И надо же — в чане раздался какой-то глухой звук — как вроде кто-то сдавленно, через нос, чихнул.
Люба, что есть силы, толканула крышку с чана. С тяжёлым металлическим грохотом, крышка ухнула на бетонный пол. Аж задрожало всё!
Василий сидел в чане, скрючившись, наполовину погружённый в пищевые помои. Молча глядел на Любу во все глаза и хлопал ресницами.
— Во-от он где-е-е, наш брезгливый чистю-ю-юлечка! — злорадно протянула Люба. — Наконец-таки, нашёл для себя достойное местечко. Ай да старший сержант Штопоров! Высший пилотаж показал, спикировал, куда следует! Долго и упорно, много лет шёл к цели, все преграды преодолел, но достиг! А как же иначе? Да чтобы свинья да грязь не нашла!.. Ну так если без помоев жить не можешь, то и оставайся в них!
