Марсель Ашар - Рохля
Ролло. Ты посмотри на себя! Посмотри на эту маленькую, насмерть перепуганную девочку! И ты еще спрашиваешь, верю ли я тебе! Нет, малышка, в обмане ты не сильна.
Алекса (цепляясь за соломинку). Мама!
Эдит. Нет. Мы обе с тобой не сильны в обмане.
Ролло (возвращаясь к своей теме). Теперь мне понятно, почему ты запрещала мне слушать его голос.
Алекса (безнадежно). Из-за акцента…
Ролло. И фокусу с Тюрбиго его научила не ты. Это я его придумал. Мы с Карадином оба использовали его впервые с родителями мадемуазель Мишале. В тридцать первом году! Слышала? В одна тысяча девятьсот тридцать первом году!
Эдит. Франсуаза Мишале?
Ролло. Да.
Эдит (с едкой насмешкой). Давненько мы не вспоминали о мадемуазель Мишале!
Ролло. Карадин! Это Карадин! И как мне в голову не пришло! За последние двадцать лет и пяти минут не проходило, чтобы я не подумал о нем! И вот как раз в тот момент, когда он мне действительно понадобился, я о нем забыл!
Эдит. Как все это странно!
Ролло. Теперь я знаю, за что я его всегда ненавидел! Я просто предвидел эту историю.
Алекса. За двадцать лет вперед?!
Ролло. Да я бы сразу догадался, если бы ты не сбила меня своими россказнями о каких-то там изысках.
Эдит. Ну и что же?
Ролло. Уж кому-кому, а Карадину до изысканности далеко!
Эдит. Вот и неправда!
Ролло. Что-о-о?
Эдит. Он чудовище, но он — изысканное чудовище.
Алекса. По-моему, мы отклонились от темы.
Ролло. Ну, изыскан он или нет, а я его разыщу и раздавлю как…
Алекса. Но я клянусь тебе, что это не он!
Ролло. Не утруждай себя клятвами, у меня есть доказательства.
Алекса. Доказательства?
Ролло. Письмо Ноэля. Его единственное письмо ко мне. Оно всегда при мне. (Вынимает письмо из бумажника.) Пожалуйста! Извольте сравнить его почерк с почерком твоего «Максима»!
Эдит (сравнивает оба письма). Бедняжечка ты моя!
Алекса подходит к Эдит.
Ролло (жестко). Смотри-смотри! Только без рук!
Эдит. Твой отец прав, этот почерк изменен.
Алекса (оскорбленная до глубины души). Как ты можешь! Какое свинство!
Ролло. Вот то-то же! Ну, ничего, он мне заплатит и за это тоже!
Алекса. Какое свинство! А зачем ты хранишь это письмо?
Ролло. Оно — свидетельство благороднейшего поступка, совершенного мной по отношению к Карадину.
Эдит (даже не сознавая, какая убийственная ирония заложена в ее вопросе). Когда, недавно?
Ролло. Да нет, в тридцать втором. В апреле тридцать второго.
Эдит. Ты мне никогда об этом не рассказывал.
Ролло. Ну еще бы! Я слишком скромен. (Протягивает Эдит письмо.) На, прочти.
Эдит (читает). «Я, нижеподписавшийся, Ноэль Карадин, признаю, что обязан Леону Ролло вечной признательностью. Во-первых, за то, что он взял на себя воровство, совершенное мною в кабинете Анри Мальбера. А потом, за то, что он не выдал меня, несмотря на грандиозную лупцовку, которую тот ему задал. Спасибо тебе, Леон!» (Поднимает глаза.) В тридцать втором вам обоим было по шестнадцать лет!
Ролло. Вот, слыхала? А теперь этот подлец соблазняет мою дочь!
Эдит. Просто чудовищно!
Ролло. И сегодня утром он спрашивал меня перед ее приходом: «Ей уже, наверное, двенадцать лет?»
Эдит. Какое лицемерие!
Ролло. Он тебя изнасиловал! Ну конечно, ясно как божий день, он тебя изнасиловал!
Алекса (подавленно). Папа, я же все-таки не родная дочь Эдит.
Ролло (Алексе). Где ты с ним познакомилась?
Алекса (мягко). Тебе будет больно узнать.
Ролло. Я спрашиваю, где?
Алекса. В горах, зимой.
Ролло. Господи боже, и мы послали тебя туда поправить здоровье!
Алекса. Однажды я голосовала на дороге в Шамони, чтобы добраться до Сен-Жерве, и он меня подобрал.
Ролло (горестно). Подобрал!
Алекса. Да, именно, подобрал. И пригласил меня поужинать с ним.
Эдит. Он был с веселой, интересной компанией, и ей захотелось провести с ними время.
Ролло. А ты-то откуда знаешь?
Эдит. Об этом говорится в письмах.
Ролло. Ты же утверждала, что там только о плотских радостях?!
Эдит (не отвечая на его реплику). Трое других мужчин были с подружками, а он — один. Когда он увидел Алексу, у него началась аллергия к другим девушкам.
Ролло (ошеломленно). Аллергия… к другим девушкам?
Эдит. Так он пишет.
Ролло. Ну и ну! Вот это да!
Эдит (с гордостью). Но она не уступила ему тут же на месте.
Ролло. Еще чего не хватало!
Алекса. Я продержалась все шесть недель! Зимой, в горах — это рекорд.
Эдит. Да что ты болтаешь! Ты же уступила ему не в горах!
Алекса. Нет, не в горах. Я просто подсократила твое повествование.
Эдит. Да и в Париже тоже не сразу.
Ролло. Славу богу!
Эдит. Алекса гораздо лучше, чем сама о себе думает.
Алекса (с горькой самоиронией). Еще лучше?
Эдит. Ему пришлось ждать целых шесть месяцев.
Ролло. Бедная моя лапушка! Ты защищалась изо всех сил!
Эдит. Целых полгода!
Алекса. Да. А он в это время, пылая своей безумной любовью, упражнялся в изменении почерка.
Ролло (сбитый с толку тоном Алексы). И ты ему уступила? Когда? Как?
Эдит. Ах, ну какая разница!
Ролло. Когда и как?
Алекса. Что тебе было бы наименее неприятно услышать?
Пауза.
Ролло. Ты права. Оставим это.
Алекса. Вот так-то лучше.
Ролло (внезапно, во весь голос). Но почему он? Почему именно он?
Эдит. Роковое невезение!
Ролло (возмущенно). А Вероника? Куда только смотрела все это время Вероника?!
Алекса. Она терпеть не может зимний отдых в горах.
Ролло. Господи, а еще строит из себя ревнивицу!
Эдит. Факт тот, что…
Ролло. Сегодня утром эта идиотка еще сочла тебя симпатичной. Вот уж кого, можно сказать, бог обидел интуицией!
Алекса {меланхолично). Да и кто может ею похвастаться, роме тебя?
Ролло. И она отпустила его от себя на целых шесть недель! Да я бы даже Эдит не рискнул отпустить одну на шесть недель!
Алекса. У нее была шпионка в этой компании — Констанс.
Ролло. Констанс Ардуэн?
Алекса. Да.
Ролло (от души). Вот уж красотка, так красотка.
Алекса. Ноэлю пришлось переспать с ней, чтобы она не проговорилась.
Ролло. Проклятый извращенец!
Алекса. О, он с ней потом тут же порвал.
Ролло. Еще того лучше!
Алекса. Зато она была у него в руках.
Эдит. И Вероника ничего не заподозрила?
Алекса. Ничего. Впрочем, потом, и в Париже и в Сен-Тро он лгал ей так ловко, так изобретательно, так смешно…
Ролло. Тебя еще впечатляют лгуны?
Алекса. Но что самое любопытное — это до какой степени он боится ее.
Ролло. Тебя еще впечатляют трусы?
Алекса. На это могу лишь повторить тебе, что я не родная дочь Эдит.
Ролло. Еще бы! Добродетель — и ты!
Эдит (раздраженно). Ох, до чего же вы оба осточертели не с моей добродетелью! Разглагольствуете о ней так, будто на нее никто никогда и не покушался!
Ролло (удивленный ее выпадом). Не понял?
Эдит. Конечно, я ничего лишнего себе и не позволила бы. Но е думайте, что меня не пытались соблазнить. Карадин, например, пытался.
Ролло. Как, и тебя тоже?
Эдит. Да, представь себе!
Ролло. Мало ему было дочери, ему еще и мать понадобилась!
Эдит. О нет, это давняя история, Алексе было тогда семь лет.
Ролло. Господи, да таких типов надо в клетку сажать!
Эдит. Должна признаться, он тогда пустил в ход все свое обаяние. Но я дала ему самый решительный отпор. Потому что, к счастью, любила другого.
