Эдуардо Де Филиппо - Филумена Мартурано (др.)
ДОМЕНИКО. А я не чувствую себя спокойным, нет у меня покоя.
ФИЛУМЕНА (делая вид, что не понимает его). Разве можно быть спокойным? Одна Лючия помогает. Альфредо и Розалия — старики…
ДОМЕНИКО (возобновляя прерванный разговор). Не увиливай, Филуме, не уклоняйся от разговора. Ты думаешь о том же, о чем и я… (Продолжая.) Только ты, Филуме, можешь дать мне душевное спокойствие и равновесие.
ФИЛУМЕНА. Я?
ДОМЕНИКО. Ты знаешь, я сделал все, как ты хотела. После того как расторгли брак, я пришел к тебе… И не однажды, много раз приходил… Но мне говорили — тебя нет. Я пришел к тебе и сказал: «Поженимся, Филуме!..»
ФИЛУМЕНА. Сегодня вечером наша свадьба.
ДОМЕНИКО. Ты счастлива?.. Хоть немного?
ФИЛУМЕНА. Разве не видно?
ДОМЕНИКО. Тогда сделай и меня счастливым. Сядь и выслушай.
Филумена садится.
Если бы ты знала, сколько раз за эти десять месяцев я пытался поговорить с тобой, но у меня не хватало смелости. Всеми силами я старался победить в себе чувство стыда. Я понимаю, это сложная и деликатная тема, и мне самому больно ставить тебя в трудное положение, требуя ответа, но ведь мы будем мужем и женой. Еще немного — и мы встанем на колени перед богом. Мы ведь не девушка и юноша, у которых все чувства наружу и которые ни о чем не задумываются. Филуме, мы прожили свою жизнь… мне — пятьдесят два, тебе — сорок восемь. Мы два сложившихся человека, которые должны со всей ясностью и до самой глубины понять совершенный ими шаг и принять на себя всю ответственность за него. Ты знаешь, почему выходишь за меня. Зачем я женюсь, мне не известно. Я знаю только, что женюсь потому, что один из трех — мой сын…
ФИЛУМЕНА. Только поэтому?
ДОМЕНИКО. Нет… и потому, что люблю тебя. Двадцать пять лет мы были вместе. Это целая жизнь — двадцать пять лет! Воспоминания, устремления, общие интересы… Я понял, что без тебя жить не смогу. Я убежден в этом. Есть вещи, которые понимаются сердцем, и я их прочувствовал. Я хорошо тебя знаю, вот поэтому и говорю все. (Тяжело, печально.) Ночами не сплю. Уже десять месяцев прошло с того вечера, помнишь?.. А я не знаю покоя. Не сплю, не ем, не дышу свежим воздухом… не живу! Если бы ты знала, что у меня на сердце… Прерывается дыхание… вот так… (словно глотает воздух) и останавливается вот здесь… (показывает на горло). Ты не можешь, не должна заставлять меня так жить. У тебя есть сердце, ты женщина и прожила большую жизнь, ты поймешь… мне хотелось бы немного счастья. Не мучай меня! Вспомни свои слова: «Не клянись!..» Я не поклялся. Но теперь я прошу у тебя милостыню. Буду просить, как пожелаешь: на коленях, буду целовать у тебя руки, платье… Скажи мне, Филуме, скажи, кто мой сын, кто моя плоть… моя кровь?.. Скажи ради себя самой, не думай, что я хочу тебя обмануть… Все равно я женюсь на тебе, клянусь!
ФИЛУМЕНА (во время долгой паузы смотрит на него). Хочешь знать?.. Я тебе скажу. Достаточно мне сказать: «Вот твой сын», — и что ты станешь делать? Постараешься, чтобы он всегда был с тобой, станешь ломать голову над тем, как обеспечить ему лучшее будущее, и уж, конечно, сделаешь все, чтобы денег у него было больше, чем у двух других…
ДОМЕНИКО. Да что ты, Филуме!..
ФИЛУМЕНА (вкрадчиво и с нежностью). Ну тогда помоги ему! Ему нужна помощь: у него четверо детей.
ДОМЕНИКО (тревожно и вопросительно). Рабочий?
ФИЛУМЕНА (подтверждая). Водопроводчик, как называет его Розалия.
ДОМЕНИКО (себе самому, постепенно углубляясь в размышления). Хороший парень… хорошо сложен… завидное здоровье… Но зачем ему было так рано жениться? Сколько он зарабатывает в своей маленькой мастерской?.. Но и это неплохая профессия. Имея капитал, можно открыть небольшую фабрику с рабочими. Хозяином будет. Затем — магазин по сбыту новейшего водопроводного оборудования… (Вдруг с подозрением, глядит на Филумену.) Смотри-ка… именно жестянщик, водопроводчик! Женатый и самый бедный…
ФИЛУМЕНА (делая вид, что ей неприятно). А что остается делать матери? Помогать самому слабому… Но ты не веришь… Ты хитер, ты… Это Риккардо, коммерсант.
ДОМЕНИКО. Продавец белья?
ФИЛУМЕНА. Нет — нет. Умберто — писатель.
ДОМЕНИКО (зло и безнадежно). Опять… снова ты мучаешь меня.
ФИЛУМЕНА (взволнованная искренним тоном Доменико, призывает все свои самые нежные чувства, стараясь в последний раз объяснить все ясно и убедительно). Выслушай меня хорошенько. Думми, чтобы больше к этому не возвращаться. (В порыве долго сдерживаемой любви.) Я любила тебя всей душой, всю жизнь! В моих глазах ты был богом… я и сейчас люблю тебя, может быть, больше, чем прежде… (Заметив вдруг, что он не слушает и не понимает ее.) Ах, что я делаю, Думми! Сама причиняю тебе страдания. Господь дал тебе все, чтобы быть счастливым: здоровье, красоту, деньги. А мне? Чтобы не причинять тебе неприятностей, я молчала. Я молчала и тогда, когда была близка к смерти. Ты оказался щедрым — приютил трех несчастных. (Пауза.) Не спрашивай больше, все равно ничего не скажу… Я не имею права сказать… Будь благороден и никогда не выпытывай у меня. Я люблю тебя, Думми, и если в минуту слабости… Это будет несчастьем для нас. Ты и не заметил, как, едва я сказала, что твой сын — водопроводчик, ты тотчас стал думать о деньгах… о капитале… о большом магазине… Твое беспокойство справедливо: «Деньги-то ведь мои!» Начинаешь задумываться: «Почему я не могу сказать, что я его отец?», «А чьи же двое других?», «Какие у них на меня права?» Настоящий ад!.. Тебе должно быть ясно, что из-за денег они подерутся… Трое взрослых людей, не мальчишки… Они убьют друг друга… Не думай о себе и обо мне, подумай о них, Думми. Самое прекрасное, что связано с детьми, мы уже потеряли. Дети, это — когда их носишь на руках, когда они еще крошки, когда над ними трясешься, когда у них что-то болит, и они не могут объяснить, что и где у них болит… Они бегут тебе навстречу, протянув ручонки, кричат «папа!» Дети и тогда, когда они приходят из школы — руки замерзли, нос красный, — и просят чего-нибудь вкусного… Но когда они вырастают, становятся взрослыми, тогда они или все равны или все враги… У тебя еще есть время… Я не хочу тебе зла… Пусть все останется попрежнему и каждый пойдет своей дорогой!
За сценой слышатся первые пробные аккорды органа. Розалия выходит из «кабинета» в сопровождении трех молодых людей.
РОЗАЛИЯ. Пришел… священник пришел…
МИКЕЛЕ. Мама!
ДОМЕНИКО (встает из-за стола и долго глядит на всех, потом, вдруг решившись). Пусть все останется попрежнему и каждый пойдет своей дорогой… (Молодым людям.) Я должен сказать вам…
Все ожидают в смятении.
Я благородный человек и не могу вас обманывать. Выслушайте меня.
ТРОЕ. Да, папа!
ДОМЕНИКО (взволнованный, смотрит на Филумену; решил). Спасибо. Сколько радости вы доставили мне! Ну так вот… Когда венчаются, отец ведет невесту к алтарю. Здесь нет родителей… Здесь дети. Двое поведут невесту, а один жениха.
МИКЕЛЕ. Мама, мы поведем тебя. (Идет к Филумене и приглашает Риккардо последовать его примеру.)
ФИЛУМЕНА (вдруг вспоминает). Который час?
РИККАРДО. Без пяти минут шесть.
ФИЛУМЕНА (подходит к Розалии). Розали…
РОЗАЛИЯ. Будьте спокойны. Ровно в шесть и там зажгут свечи.
ФИЛУМЕНА (опершись на руку Микеле и Риккардо), Идемте.
Проходят в «кабинет».
ДОМЕНИКО (к Умберто). А меня поведешь ты…
Небольшой кортеж скрывается в «кабинете». Розалия взволнована; кроткая, как всегда, она остается на своем месте, хлопая в ладоши и смотря на занавеску, разделяющую «кабинет» и гостиную.
За сценой орган играет «Свадебный марш». Розалия плачет. Немного спустя к ней подходит Альфредо, и они вместе наблюдают церемонию. К ним присоединяется и Лючия. Темнеет, становится абсолютно темно. Затем со стороны террасы пробивается лунный свет, постепенно зажигаются огни люстры. Проходит некоторое время, Филумена в сопровождении Умберто, Микеле и Розалии выходит из «кабинета», идет налево.
ФИЛУМЕНА. Мадонна, как я устала!..
МИКЕЛЕ. Теперь отдыхайте. Мы тоже пойдем. У меня завтра в мастерской много работы.
РОЗАЛИЯ (с подносом, заставленным пустыми бокалами, подходит к Филумене). Поздравляю, поздравляю, поздравляю… Какая красивая церемония! Сто лет тебе жить, дочь моя!
