Мартин Макдонах - Калека с острова Инишмаан
Кейт: Бартли, ты с тех пор больше в ямы не падал?
Бартли: Послушайте, мне же было семь лет, когда я провалился в эту поганую яму, когда я упал. И чего каждый год вспоминать?
Хелен: Они до сих пор не поймали эту хренову акулу. Это что, так сложно?
ХЕЛЕН кидает яйцом в экран.
Бобби: Хватит уже яйцами в экран швыряться, Хелен. Мало тебе тех пяти, которыми ты запустила в бедную женщину?
Хелен: Мало, не то слово. В рожу этой сучке я так и не попала. Ни секунды не стоит на месте.
Бобби: Ты испортишь простыню торговца яйцами.
Хелен: Его простыня и так всегда заляпанная.
Бартли: И откуда же ты знаешь, что его простыня и так всегда заляпанная, Хелен?
Хелен: Ну-у… мне дочка Джима Финнегана сказала.
Мамаша: (пауза) Что же они бедную акулу никак в покое не оставят? И кому она мешает?
Джонни: Что ж это будет за новость, если ее в покое оставить? Тут нужна мертвая акула.
Бобби: Ага, мертвая акула или акула без ушей.
Джонни: Мертвая акула или акула, целующая зеленозубых девок в Антриме.
Бобби: Ты что, по роже захотел — болтаешь тут про зеленозубых девок?
Джонни: Ты прервал наш с мамашей спор об акулах.
Мамаша: Им бы стоило дать акуле по роже, а потом оставить беднягу в покое.
Джонни: Что это ты так акул полюбила? Ведь это же акула папашу съела?
Мамаша: Да, папашу съела акула, но Иисус учит, что надо прощать.
Джонни: Он не учит, что надо прощать акулам.
Бартли: (пауза) Для начала, у акул нет ушей.
Пауза. Они смотрят на него.
Малыш Бобби сказал, акула без ушей. (Пауза.) Для начала, у акул нет ушей.
Джонни: Про уши уже проехали, ты, тормоз.
Бартли: А про что мы сейчас?
Джонни: Про Иисуса, который прощал акул.
Бартли: Да, вот так тема для беседы.
Хелен: Мне всегда Понтий Пилат нравился больше Иисуса. Иисус вообще самодовольный тип.
Бартли: Иисус однажды послал тысячу свиней в море, слыхала о таком? Всех их, бедняг, утопил. А вот в школе всегда пытались это дело замять.
Кейт: Не знала, что Иисус кого-то посылал.
Хелен: Эй, вы там? Крыша поехала, да? Что, крыша поехала?
Кейт: Не поехала у меня крыша.
Хелен: Поехала. Мне недавно ваш знакомый камень сказал.
Кейт: Что мой камень сказал?
Хелен: Ты слышал, Бартли? «Что мой камень сказал»?
Джонни: Хелен, конечно, у бедной Кейт крыша поехала, какого дармоеда шестнадцать лет растила и любила, а он решил, чего с ней жить, уж лучше со своим туберкулезом в Голливуд уехать и там помереть.
ЭЙЛИН встает, схватившись за голову, и поворачивается к ДЖОННИ. БОББИ тоже встает.
Эйлин: (ошарашенно) Что? Что?
Джонни: Гм, ой.
БОББИ грубо хватает ДЖОННИ и поднимает его.
Бобби: Я тебя предупреждал?! Я тебя предупреждал?!
Джонни: А что, они не имеют права знать, что приемыш предал их, уехал — не оглянулся, а теперь умирает?
Бобби: Ничего при себе держать не можешь!
Джонни: ДЖОННИПАТИНМАЙК не создан для секретов.
Бобби: А ну, пошли выйдем. Вот я тебе вмажу, и посмотрим, сможешь ли ты это держать в секрете.
Джонни: Мамашу перепугаешь, Малыш Бобби, мамашу перепугаешь …
Мамаша: Не перепугаешь, Бобби, давай, вмажь ему как следует.
Джонни: Больше ты в моем доме омлета не дождешься, сучка!
Мамаша: Я морковный омлет все равно терпеть не могу.
Джонни: Как что оригинальное — так тебе не нравится.
БОББИ выволакивает ДЖОННИ на улицу. Его визг постепенно стихает. ЭЙЛИН стоит напротив БАРТЛИ, все еще схватившись за голову.
Эйлин: О чем это Пустозвон тут говорил…
Бартли: Отойдите, пожалуйста, а то мне не видно.
ЭЙЛИН подходит к МАМАШЕ.
Хелен: Да на что, на хрен, тут смотреть, одни мокрые парни в каких-то жутких свитерах?
Эйлин: Миссис О’Дугал, о чем это ваш Джонни тут говорил?
Мамаша: (пауза) Я слышала, у Калеки Билли туберкулез, Эйлин.
Эйлин: Не может быть!
Мамаша: Или был туберкулез. Ему сказали об этом четыре месяца назад, а еще сказали, что осталось ему только три.
Бартли: Значит, он, может, уже месяц, как помер. Простое вычитание. Четыре минус три.
Эйлин: Ну, если это Пустозвон болтает, я вам не верю…
Мамаша: Если б это Пустозвон болтал, то и хрен бы с ним, да новость-то от Малыша Бобби. В ночь перед отъездом Калека Билли показал ему письмо от МакШерри. Малыш Бобби в жизни бы не взял Калеку Билли, только вот пожалел его. Ведь его Энни от того же умерла?
Эйлин: Да, и умерла в мучениях. Калека Билли… дни и ночи я проклинала его за то, что он нам не пишет, а когда ему писать?
Хелен: Когда он уже лежал в земле. Да уж, задачка не из легких.
Эйлин: Но… но доктор МакШерри, я его пять или шесть раз спрашивала, он говорил, МакШерри, с Билли все хорошо.
Мамаша: Наверное, он не хотел тебя огорчать, Эйлин, как и все вокруг. (Пауза.) Мне жаль, Эйлин.
Фильм кончается, ХЕЛЕН с БАРТЛИ встают. ЭЙЛИН сидит и плачет.
Хелен: Слава богу, эта хрень кончилась. Куча дерьма.
Бартли: И ни одного телескопа.
Пленка останавливается, остается пустой экран. Зажигается свет, на экране появляется силуэт КАЛЕКИ БИЛЛИ. Его видит только КЕЙТ. Стоит и смотрит на него.
Мамаша: (уезжая в инвалидном кресле) Хелен, так они акулу в конце концов поймали?
Хелен: Да это даже не акула была. Так, длинный парень в серой штормовке.
Мамаша: Откуда ты знаешь, Хелен?
Хелен: Ведь это я его целовала, чтоб меня взяли в следующий фильм, и ему же врезала по яйцам, когда он обещание не сдержал.
Мамаша: Весь шум из-за парня в серой штормовке. Ну, не знаю.
Хелен: Он теперь по-любому долго акул играть не сможет, так я этому хрену врезала.
ХЕЛЕН с МАМАШЕЙ выходят. БАРТЛИ стоит, уставившись на силуэт БИЛЛИ, он только что его заметил. ЭЙЛИН плачет, все еще спиной к экрану. КЕЙТ стягивает простыню, открывая БИЛЛИ, живого и невредимого.
Хелен: (за кулисами. Кричит.) Ты идешь, говнюк?
Бартли: Сейчас иду.
Билли: Не хотел беспокоить вас, пока фильм не кончится.
ЭЙЛИН поворачивается и в изумлении видит его. КЕЙТ бросает свой камень и обнимает БИЛЛИ.
Бартли: Привет, Калека Билли.
Билли: Привет, Бартли.
Бартли: Ты что, только что из Америки?
Билли: Ага.
Бартли: Ясно. (Пауза.) Ты не привез мне Чупа-Чупс?
Билли: Нет, Бартли.
Бартли: А ведь обещал же, Билли, мать твою.
Билли: Там была только Хубба-Бубба.
БИЛЛИ кидает БАРТЛИ пакетик конфет.
Бартли: Черт, Хубба-Бубба — тоже неплохо. Спасибо, Калека Билли.
Кейт: Ты совсем не умер, да, Билли?
Билли: Не умер, тетя Кейт.
Кейт: Это хорошо.
Бартли: Так как все было, Билли? Ты написал письмо от доктора сам, чтобы Малыш Бобби тебя повез, а на самом деле с тобой все в порядке?
Билли: Да, Бартли.
Бартли: Ну и хитрый же ты для калеки, Билли. Ты идею из «Бигглза на Борнео» взял? Когда Бигглз говорит каннибалу, что у него корь, чтобы он не ел Бигглза?
Билли: Нет, Бартли, я сам придумал.
Бартли: А как будто из книжки взял.
Билли: Я сам придумал, Бартли.
Бартли: Выходит, ты еще хитрее, чем я думал, Билли. Ты всех на Инишмаане надул, все думали, ты уехал и загнулся, даже я. Ловко ты это.
Эйлин: Не все. Некоторые думали, ты сбежал, сбежал, потому что ты больше видеть не мог тех, кто тебя вырастил, так они тебе опротивели.
Билли: В этом нет ни слова правды, тетя Эйлин, и не потому ли я вернулся, что не мог больше выносить разлуки с вами? Я же прошел кинопробы месяц назад, и янки сказали, что роль у меня в кармане. Но я им ответил, не пойдет, и неважно, сколько денег они мне предложат, потому что теперь я знаю, Голливуд — не для меня. Мое место здесь, на Инишмаане, с теми, кто любит меня и кого люблю я.
