Александр Мардань - Лист ожиданий

Александр Мардань

Лист ожиданий

ОН — Константин

ОНА — Вера

ОНО — Время (1975–2005 г.г.)

Акт 1-й

В трех картинах

1975 год.

Номер гостиницы с четырьмя раздельными кроватями. Приглушенно слышна песня, которую исполняет ресторанный ансамбль:

Ах, белый теплоход! Гудка тревожный басВстречает за кормой сиянье синих глаз.Ах, белый теплоход, бегущая вода,Опять уходишь ты, скажи, куда?.

Входит совсем не трезвый молодой человек лет 25, в костюме, без галстука. В руках у него бутылка шампанского и коробка шоколадных конфет. Гостеприимным жестом распахивает дверь. Входит красивая женщина в элегантном костюме, с огромным букетом роз. Походка её не слишком тверда, видно, что она навеселе, но в тоже время смущена и чувствует себя достаточно неуютно.

ОН. …А он мне говорит: случай — это псевдоним Бога, когда он не хочет подписываться своим именем… Заходите. Чувствуйте себя как дома. Простите за некоторый беспорядок.

В номере в самых неожиданных местах лежат и висят предметы мужского туалета, носки почему-то нашли своё место на усиках антенны телевизора. Мужчина быстро сбрасывает носки с антенны.

Женщина проходит вглубь комнаты, пытаясь найти, во что можно было бы поставить цветы. Мужчина в это время подаёт кому-то невидимому в гостиничном коридоре странные знаки руками, в свободном сурдопереводе они должны означать: очень прошу, ну на полчаса, благодарность не будет иметь границ в пределах 10 рублей.

ОН. Ну вот, мы почти одни. (Закрывает дверь.)

ОНА. Куда же всё-таки поставить цветы?

ОН. В графин, в любой из них.

Возле каждой из кроватей на тумбочках стоят одинаковые, пустые кувшины.

Женщина кладёт цветы на одну из тумбочек и уходит с в ванную. Мужчина включает телевизор, из него доносится знакомая мелодия, сопровождающая информацию о погоде в ночных новостях. В этот момент раздаётся настойчивый стук в дверь. Мужчина выключает телевизор, но стук не прекращается. Из-за двери доносится голос:

— Это администратор гостиницы, откройте, гостей после 23 часов проводить в номер запрещено. Откройте!!!

Он судорожно ищет по карманам десятку, находит её и, зажав в руке, как гранату, открывает дверь, одновременно закрывая своим телом дверной проём, не позволяя ворваться в номер блюстительнице нравственности. После недолгого противостояния на секунду исчезает в коридоре, громкий голос администратора неожиданно смолкает. Он возвращается, как человек, совершивший бессмертный подвиг и оставшийся при этом в живых. Победно озирает 4-местный номер, ныряет в чемодан и добавляет к натюрморту, состоящему из бутылки шампанского и конфет, пачку «Marlboro» и бутылку армянского коньяка «Арарат».

Из ванной доносятся звуки текущей воды. Он срывает лепестки у одной из роз, приподнимает покрывало на одной из постелей, собираясь посыпать лепестками простыню. Что-то его останавливает, и он проделывает эту процедуру на следующей кровати. Снова включает телевизор, но передача закончилась. Включает «точку», она мелодично потрескивает. Открывает шампанское, наполняет два осиротевших без графина стакана и направляется с ними к двери ванной. В это время из «точки» звучит голос диктора: «В Москве — полночь». Звучат куранты, бой часов на Спасской башне. В дверь ванной он стучится под звуки гимна СССР, дверь открывается, гаснет свет, через несколько секунд гимн замолкает, а ещё через секунду исчезает звук текущей воды.

На сцене темно. Голос диктора: «В Москве 6 часов утра». В темноте вновь начинает играть гимн. Зажигается свет, мужчина, прикрываясь подушкой, движется от выключателя к точке и, преодолевая препятствия в виде других кроватей, выключает точку. Гимн затихает. Он возвращается на цыпочках к выключателю. Она прячется с головой под простыню. Свет гаснет.

Это действие продолжается несколько секунд, но зритель успевает заметить, что по всей комнате разбросаны так и не поставленные в графин розы вперемешку с предметами мужского и женского туалетов, на антенне телевизора вновь мужские носки, постели разобраны на всех четырёх кроватях.

Следующее пробуждение, происходит уже при заполнившем номер дневном свете.

Комната наполняется светом. Пустая разобранная постель в лепестках роз. Мужчина спит на другой, через одну, кровати. Звуки воды из ванной, вероятно, будят его. Он просыпается, садится в постели, сбрасывает простыню, с удивлением смотрит на брюки, в которых он почему-то досыпал остаток ночи, на надетую задом наперед майку, с переодевания которой начинаются его первые движения.

Потирая голову, он произносит, проверяя дееспособность речевого аппарата: «Если выпил хорошо — значит утром плохо. Если утром хорошо — значит, выпил плохо». Встаёт с постели, подходит к телевизору, снимает носки с антенны, напевая: «Свой уголок я убрала носками…». Надевает их. Включает телевизор, телевещания ещё нет, зато слышен голос радиодиктора, сообщающий о трудовых победах строителей БАМа.

Из ванной появляется она. Её наряд состоит из жакета вечернего костюма и юбки-сари, роль которой выполняет простыня.

ОНА. Доброе утро… Костя. (Произносит его имя не совсем уверенно.)

ОН (отвечает почти уверенно). Доброе утро, Вера.

ОНА. Костя, Вы не видели моих, ну, этих…

ОН. А-а… (Соображает, приподнимает одеяло на одной из кроватей, затем на другой, достаёт и протягивает Вере трусики.) А юбка? (В голосе слышна готовность продолжать поиски.)

ОНА. Спасибо, юбка есть. (Идёт в ванную.)

ОН. Вера, а Вы не помните, я в ресторане был в галстуке?

ОНА. Да, но потом Вы его сняли и связали розы, которые забрали у цветочницы.

ОН. Как — забрал?

ОНА. Наверно, хотели произвести на меня впечатление. Цветочница не возражала, но настаивала на пересчёте. Оказалось 25, а вчера было 25-ое. Вы сказали, что это судьба, и от неё нам не уйти, и заказали такси, чтобы ехать в гостиницу, хотя ресторан в этом же здании, на первом этаже.

ОН. Это я всё помню, а деньги, деньги я ей отдал?

ОНА. И не сомневайтесь. (Скрывается в ванной.)

Приглушенный голос диктора сменяется популярной песней-песенкой: «С добрым утром, с добрым утром и хорошим днём».

Внимание Константина концентрируется на руках, он подносит кисти ближе к глазам. На лице отражается работа отдела мозга, отвечающего за безопасность самого лица. Он достаёт из-под кровати пиджак, а из его бокового кармана записную книжку, перелистывает. Ничего не найдя между страницами, прячет обратно, ощупывает другие карманы пиджака, выворачивает карманы брюк. Звучащая жизнерадостная музыка не гармонирует с его озабоченно-расстроенным лицом. Механически надевает рубашку, засовывает ноги в туфли, озабоченность сменяется радостью. Он снимает туфель и достаёт из него пробку от бутылки с коньяком, стоящей на одной из тумбочек. Водворяет пробку в полупустую бутылку, ногу — в туфель. С раздражением выключает телевизор, вновь заговоривший про трудовые победы, и замечает на нём предмет своих поисков.

Пытается надеть на безымянный палец правой руки обручальное кольцо, которое не налезает на несколько отёкшую от выпитого конечность. За этим занятием его застаёт вышедшая из ванной Вера.

ОНА. Это Вы моё кольцо пытаетесь надеть, вот Ваше, оно было в мыльнице и чуть не провалилось в слив.

Без признаков торжественности они обмениваются обручальными кольцами.

ОНА. Почти, как в ЗАГСе. Вчера ещё были холостыми, а сегодня…

ОН. Никогда не считал моногамию достижением человечества. И потом, наличие института верных ленинцев предполагает существование ленинцев — не верных.

ОНА. Давайте Ленина не трогать, я на эту тему анекдотов не люблю. Должно же быть, хоть что-то святое.

ОН. Что-то должно быть, это правда. Вера, Вы меня простите за вчерашнее, но Вы мне так понравились… Я обычно робею и не умею знакомиться с женщинами, особенно такими красивыми. Я, кажется, говорил, что не женат, это к счастью, то есть, к сожалению, неправда. Но Вы, к счастью, то есть, к сожалению, тоже. Хотя какая разница, если сегодня 25-е, в букете оказалось 25 роз, а мне, кстати, 25 лет… А Вам?