Двадцать четыре Насреддина - Автор Неизвестен

— Молла, — сказал он, — дай мне веревку.

— Зачем тебе веревка? — спросил его Молла.

— Хочу обвязаться ею, — ответил гость, — а то еще упаду в этот стакан и утону, и тогда поминай как звали.

Молла промолчал. Через некоторое время Молла случайно попал в гости к этому человеку. Хозяин принес Молле чай в маленьком стаканчике и сказал:

— Молла, гостю, правду сказать, полагается давать чай вот в таких стаканах.

Молла, нисколько не смутившись, ответил:

— Принеси мне веревку.

— Нет, Молла, — сказал хозяин, — это уж ни к чему. Стакан не такой большой, чтобы ты в нем утонул.

— Да нет, — сказал Молла, — я не боюсь упасть в стакан и утонуть в нем. Я хочу обвязать веревкой не себя, а стакан. Опасаюсь, как бы не проглотить его, а то застрянет в горле, задушит меня, как же тогда вытянуть его без веревки?

511. Поздравления

Соседа Афанди назначили на пост казия города. Конечно, Афанди не преминул отправиться к нему, чтобы принести свои поздравления. Но вновь назначенный казий важно спросил:

— Я что-то не припомню, где я тебя видел.

— Помилуй, друг, я же твой сосед.

— Сосед? А что тебе надо?

— Я узнал, что на тебя напала слепота, и поспешил тебя навестить и выразить тебе самое искреннее сочувствие[345].

512. Берегись!

Насреддин проходил по улице. Хаммал*, который тащил бревно, задел его и только потом закричал:

— Берегись!

Насреддин сильно ушибся, но не сказал ни слова и стал ждать подходящего случая. Спустя три дня он видит, что тот же хаммал идет по улице с большим грузом. Насреддин огрел его посохом по голове и крикнул:

— Берегись![346]

513. Эпенди и нищий

Однажды кто-то постучался в дверь к Эпенди.

— Чего надо?! — крикнул хозяин сверху.

— Спустись вниз, — послышался жалобный голос.

Эпенди спустился вниз и, подойдя к двери, увидел нищего.

— Подайте что-нибудь, — попросил он.

Эпенди рассердился, но не подал виду.

— Поднимись наверх! — сказал он. Когда бедняга нищий поднялся наверх и вошел в комнату, Эпенди сказал ему:

— Видит бог, мне нечего подать тебе.

— Что же это, если ты собирался проводить меня с пустыми руками, почему не сказал внизу? — удивленно спросил его нищий.

— А ты почему ничего не сказал мне, когда я сидел наверху, а заставил меня спуститься вниз? — ответил ему Эпенди[347].

514. Меня дома нет

Насреддин пришел в гости к знатному человеку, а слуга говорит:

— Хозяина нет дома.

На следующий день этому человеку понадобился сам Насреддин, и он пришел к нему. Насреддин через дверь сказал ему:

— Меня дома нет.

— Что за шутки? — возмутился знатный гость. — Ведь я слышал твой голос!

— Это ты шутник, — отвечал Насреддин. — Вчера я поверил словам твоего ничтожного слуги, а ты сегодня не хочешь верить моим собственным[348].

515. Как ходже Настрадину платили за добро

Один человек встретил ходжу Настрадина и сказал:

— Настрадин, твой приятель говорил о тебе плохо.

Ходжа ответил:

— Ах, этот? Знаю, за что, пускай говорит.

Встретился ему другой человек:

— Настрадин, твой приятель очень плохо отзывался о тебе.

— Ах, и этот тоже? Знаю, за что. Ничего, пускай говорит.

Встретился ему третий человек:

— Настрадин, твой приятель плохо о тебе говорил.

Настрадин подумал, подумал и ответил:

— Этот? Нет, этот не мог.

— Почему же?

— Да потому, что я ему ничего хорошего не сделал.

516. Приказ Азраилу

Пошел Афанди к баю попросить десять пудов пшеницы в долг До будущего урожая. Сам богач не соблаговолил выйти к мудрецу, а закричал из соседнего помещения:

— Эй, управляющий, скажи виночерпию, чтобы он сказал сокольничему, чтобы он сказал доезжачему, чтобы он сказал придвернику, чтобы он сказал привратнику, чтобы он сказал сторожу, чтобы он сказал этому надоедливому Афанди, что у меня нет для него пшеницы в долг!

Бедняга Афанди воздел очи горе и воскликнул:

— О всемилостивый Аллах, прикажи пророку Мухаммеду, чтобы он приказал архангелу Джебраилу, чтобы он приказал архангелу Микаилу, чтобы он приказал архангелу Исрафилу, чтобы он приказал ангелу смерти Азраилу сегодня же придушить этого изверга-помещика!

Плюнул и пошел домой.

517. Молла пишет письмо

Однажды Молла писал письмо своему приятелю, а кто-то стоял рядом и подглядывал. Он наконец так надоел Молле, что тот написал:

«Дорогой друг, я должен был написать тебе о многом, но сейчас над моей головой стоит какой-то осел и читает все, что я пишу».

Человек, читавший письмо Моллы, рассердился:

— Что это такое? Какое ты имеешь право называть меня ослом?

— Потому что ты читаешь чужие письма, — ответил Молла.

— Когда же я читал твое письмо?

— Если бы не читал, откуда бы узнал, что я написал о тебе?[349]

518. Величина головы

Насреддин гостил в доме богатого землевладельца. Ему подали жареного козленка.

— Съешь голову, — предложил хозяин, — если есть мозг козленка, то будет расти голова.

— Будь это верно, — отвечал Насреддин, — то голова вашей чести была бы, как у осла.

519. Скорый ответ

Насреддин пошел на базар покупать осла. Там было много крестьян, и торговля ослами шла вовсю. Тут один прохожий заметил:

— Здесь, кроме ослов и крестьян, никого нет.

— А вы крестьянин? — спросил Насреддин.

— Нет, — ответил прохожий.

— Так кто же тогда?

520. А меня послали к вам

Проезжал некий воевода через деревню, где жил Анастратин, и люди послали к нему ходжу с приветствием. Увидел воевода невзрачного Анастратина и поморщился:

— Неужели здешние крестьяне не нашли человека, чтобы послать вместо тебя?

Ходжа без промедления ответил:

— Человека, господин, они послали к людям, а меня послали к тебе[350]

521. Спор о словах

Ходжа со своим приятелем ехал по дороге. Мимо них проскакал человек, доставлявший в город почту. Ходжа закричал ему вслед:

— Эй, человек! Подожди!

— Надо говорить не человек, — заметил его спутник, — а почтальон!

Через несколько минут осел ходжи споткнулся, и он воскликнул:

— Вы посмотрите на этого малыша!

— Его нельзя назвать малышом, — вновь поправил его приятель, — это же взрослый осел.

— Есть причина, по которой мне не хочется называть его ослом, — ответил ходжа. — Мой отец воспитывал нас, как братьев[351].

522. В грязи

Осел Насреддина Афанди, нагруженный тяжелой поклажей, завяз в глубокой грязи. Афанди и кричал на него, и ругался, но осел стоял как вкопанный. В это время сзади подъехал верхом на коне какой-то бай и закричал:

— Эй, осел, освободи