Двадцать четыре Насреддина - Автор Неизвестен

— Пахнет она вкусно, но я ее и видеть не видел и есть не ел!

— Все равно плати деньги, не даром же тебе дышать запахом моего шашлыка! — не отставал хозяин харчевни.

Видит Несарт, что хозяина харчевни не переспоришь, и говорит:

— Хорошо, я уплачу тебе, дай только за деньгами сходить.

Пошел он домой, взял деньги и вернулся в харчевню. А хозяин сидит, его дожидается:

— Принес деньги?

— Принес, — отвечает Несарт. Сунул он руку в карман и зазвенел монетами.

— Слышишь, как звенят деньги?

— Слышу.

— Вот мы и в расчете. Я нюхал запах твоего шашлыка, а ты слышал, как мои деньги звенят, — сказал Несарт и вышел из харчевни[236].

327. Десять слепцов

Однажды Молла шел в соседнее село. В пути ему пришлось перебираться через реку. Когда он начал на берегу раздеваться, к нему подошли десять слепцов. Они попросили Моллу перевести их через реку. Молла согласился, но с тем условием, что каждый из них даст ему по пяти копеек. Он перевел девять слепцов, а когда повел десятого, то посредине реки вода подхватила слепца и унесла.

Слепцы поняли, что случилось, и подняли крик. А Молла, увидев, что дело обернулось плохо, сказал:

— Что вы напрасно шумите? Дайте на пять копеек меньше, и дело с концом[237].

328. Цена смерти

Насреддин отправился в дальний город. Там он услышал, что правитель дает восемьдесят дирхемов* на похороны каждого чужестранца. Вскоре Насреддин оказался без гроша. Он пошел прямо к правителю и говорит:

— Я слышал, что каждому умершему в вашем городе чужестранцу вы даете восемьдесят дирхемов. Я как раз и есть чужестранец и до смерти нуждаюсь в деньгах. Я прошу выдать мне в счет этой суммы сорок дирхемов сейчас, а остальные — после моей смерти.

Правитель согласился и велел отсчитать Насреддину сорок дирхемов.

Спустя несколько дней Насреддин снова пришел к правителю и сказал:

— Я хочу покинуть ваш город. Больше я сюда не вернусь до самой смерти. Прошу дать мне оставшиеся сорок дирхемов, так что мы будем квиты.

Правитель выдал ему еще сорок дирхемов и отпустил с миром.

329. Саван

Всем известно, что Афанди приходилось по бедности наниматься к богатеям на самую черную работу. Приехав в Самарканд, он нанялся к одному баю и год пахал его землю, сеял, жал, молотил. Осенью попросил расчет. Бай сказал, что денег у него нет.

Афанди сел у байских ворот и не уходил.

Вышел бай и спрашивает:

— И долго ты, черная кость, здесь будешь околачиваться?

— До тех пор, пока не заплатишь.

— А если я не заплачу?

— Тогда так здесь и умру. Опозоришься тогда ты на весь Самарканд и на всю округу.

— Ничего, не опозорюсь. Прикажу завернуть твое тело в самый дорогой саван и похоронить с молитвой.

— Э, — сказал Афанди, — давай-ка саван сейчас, а похоронить меня можешь и без него.

Ничего баю не оставалось делать. Отдал он индийской кисеи на саван, а Афанди пошел на базар и выручил за нее в три раза больше, чем причиталось ему за весь год.

330. Сделка Насреддина

Насреддин с несколькими приятелями отправился в дорогу. В полдень они сели на берегу ручья перекусить. Каждый вытащил из хурджина* по лепешке. Насреддин же положил свою лепешку посредине и говорит:

— Мне есть не хочется, поэтому съешьте мою лепешку целиком. А взамен пусть каждый из вас отдаст мне половину своей лепешки.

331. Сколько я вам должен?

Насреддин Афанди много задолжал лавочнику, но расплатиться не мог, ибо в доме не было ни гроша. Однажды, когда он сидел в чайхане в окружении своих друзей, вдруг пришел лавочник и начал стыдить его при всех.

— Нехорошо, Афанди, получается. Такой почтенный мудрец и вдруг так поступаете с человеком, который вам делает добро...

— А сколько я вам должен? — спросил Афанди.

— Сорок три таньга.

— Если завтра я занесу вам восемнадцать таньга, скажите, сколько за мной останется?

— За вами останется двадцать пять таньга.

— А если послезавтра я принесу вам еще восемнадцать таньга?

— Тогда за вами останется семь таньга!

— Только-то? Из-за каких-то семи таньга вы поднимаете столько шума! Стыдитесь, уважаемый! Ха, семь таньга! — говорил Афанди[238].

332. Как ходжа обманул зеленщика

Проходил однажды ходжа мимо зеленной лавки, и хозяин напомнил ему о долге. Ходжа спросил:

— А ну, взгляни-ка в книгу, сколько я тебе должен?

Этими словами он подал зеленщику надежду, а сам в это время думал, как бы ему разделаться с лавочником. Когда зеленщик пересчитывал счета, ходжа смотрел вместе с ним. И видят они, что за ходжой осталось долгу тридцать одно акча, а за имамом* — двадцать шесть акча. Тогда ходжа сказал зеленщику:

— Смотри, вот здесь за мной записано тридцать одно акча, а за имамом — двадцать шесть. Мы с ним закадычные приятели, зачтем эти двадцать шесть акча, останется пять, не так ли? Эти пять акча ты дашь мне, и тогда долг этих двух ходжей будет погашен.

Лавочник обрадовался, что разом рассчитался с двумя должниками, и, довольный, дал ходже еще пять акча и пожелал счастливого пути. Но когда остался один, то погрузился в думы и никак не мог понять этого запутанного счета[239].

VII

О ВОРАХ И ОБВОРОВАННЫХ, О РАЗБОЙНИКАХ И ИХ ЖЕРТВАХ, О ПРОПАЖАХ И ПОИСКАХ[240]

333. Мулла* Насреддин и свекла

Раз мулла Насреддин пошел в огород воровать. Хозяин поймал его и спросил:

— Что ты здесь делаешь?

Мулла ответил:

— Ветер забросил меня сюда.

Хозяин спросил:

— Если ветер забросил тебя сюда, то зачем ты свеклу рвешь?

Мулла ответил:

— Ветер дует, а я хватаюсь за свеклу, чтобы он не унес меня дальше.

Хозяин спросил опять:

— Если ты хватаешься за свеклу, чтобы тебя ветер не унес, то кто же тогда подергал всю эту свеклу?

— Я и сам не знаю, кто это сделал, — ответил Насреддин.

Хозяин сильно избил его и прогнал с огорода. Вернулся мулла Насреддин домой, а жена спросила его, почему он не принес свеклу.

— Не спрашивай меня об этом. Избил меня хозяин и кости мои переломал. Посидим дома, — сказал мулла печально[241].

334. Продаю лестницу

Однажды Эпенди по лестнице взобрался на дувал*, перетащил лестницу в сад и спустился по ней вниз. Садовник видел все это. Он тут же подошел к Эпенди и спросил:

— Что ты тут делаешь?

— Продаю лестницу, — не растерялся Эпенди.

— Да разве здесь место