Г. Хазан - Анекдоты

– У него опасный образ мыслей!

– А что он сказал?

– Я его арестовал раньше, чем он успел что-либо сказать!

Рабинович с женой в плацкартном вагоне. Он шумно вздыхает.

– Сколько раз я просила, – укоряет его жена, – на людях о политике не говорить!

– Вы знаете, что Хрущев запустил не только спутник, но и сельское хозяйство? – говорит один своему случайному знакомому.

– А вы знаете, что сажают не только кукурузу? – отвечает тот и предъявляет свое гебешное удостоверение.

Генералу КГБ докладывают о внедрении нашего разведчика:

– Операция прошла удачно, если не считать маленькой непонятной детали.

– Доложите подробно.

– Агента начали готовить год назад. По легенде, молодой человек получил наследство в Соединенных Штатах. Через швейцарский банк перевели туда 500 тысяч долларов. Агент несколько месяцев, как это принято, добивался разрешения на выезд. Чтобы не вызвать подозрений, как все стоял в очередях в ОВИР, собирал справки, был исключен из комсомола. В конце концов визу получил и, простояв месяц за авиабилетом, вчера вылетел в США.

– А что за непонятная деталь?

– Когда он поднимался по трапу, он обернулся и как-то странно помахал нам рукой.

После запуска спутника с собакой пассажир трамвая говорит соседу:

– Знаете, какая разница между землей и спутником?

– Нет. Какая?

– На спутнике собачья жизнь уже кончилась!

– А вы знаете, какая разница между трамваем и вами?

– Нет. Какая?

– Трамвай пойдет дальше, а вы пройдете со мной! – и показывает книжечку.

– А какая разница между мной и вами?

– Ну, какая?

– А никакой! – и тоже показывает книжечку.

– Садитесь, пожалуйста!

– Спасибо, я уже сидел!

– Солнышко село!

– За что?

Телеграмма: «Гуревич не стоит и не лежит».

– Теруэль взяли!

– А мужа тоже?

– Знаешь, выпустили Майн Рида.

– Да, теперь многих выпускают.

– Какое самое высокое здание в мире?

– Лубянка. Оттуда Сибирь видна!

Высокопоставленный иностранец удрал от своих советских сопровождающих, сел в поезд и слез в глубине России. Там его заинтересовало широко раскинувшееся учреждение за высоким забором и с вышками по углам. Из обрывков разговоров он понял, что это «лагерь». Он явился в райком с просьбой показать ему этот лагерь. Срочно снеслись с центром и получили указание показать гостю этот лагерь под видом пионерского. К приходу иностранца на заключенных надели пионерские галстуки.

– Сколько лет? – спросил иностранец у одного из них.

– Пятнадцать! – ответил зэк.

– Я бы вам дал лет сорок.

– Ты что?! Таких и сроков-то не бывает!

– Правда ли, что в советских исправительно-трудовых лагерях прекрасные условия?

– Правда. Один было усомнился в этом, но немедленно получил возможность самому убедиться. Ему там так понравилось, что он до сих пор не вернулся!

Советский Союз запустил спутник. А за ним – еще один, с собакой…

– Рабинович, почему вы не подаете на выезд?

– Видите ли, мне уже под восемьдесят. Сколько мне осталось? От силы лет пять. А здесь, если я останусь, мне могут дать еще лет десять!

– Что будет, когда основной вопрос борьбы двух систем «кто кого?» решится в нашу пользу?

– Тогда на повестку дня будет поставлен вопрос «кого куда?»

– Дважды два – шесть! – заявляет оратор на митинге, и его слова тонут в аплодисментах.

– Неправда, дважды два – четыре! – кричит правдолюбец, который после этого сразу исчезает на двадцать лет. Возвратившись из отдаленных мест, он снова попадает на митинг, на котором тот же оратор под бурные аплодисменты заявляет:

– Дважды два – пять!

– Неправда, дважды два – четыре! – кричит правдолюбец, которого жизнь ничему не научила. После митинга к нему подходит оратор, доверительно обнимает его и тихо говорит:

– Неужели вы бы хотели, чтобы дважды два снова было шесть?

1937-й год. Муж с женой чутко спят в своей квартире. Вдруг среди ночи – шум и топот ног на лестнице. Резкий звонок в дверь, сопровождаемый громким стуком. Ни жив, ни мертв, муж пошел открывать. Через минуту он возвращается:

– Не волнуйся, – говорит он, – это всего лишь наш дом горит.

Англичанин, француз и русский делятся своими взглядами на счастье в жизни.

– Я испытываю счастье, – говорит англичанин, – когда зимой, после хорошей охоты возвращаюсь домой и со стаканом хорошего бренди располагаюсь в кресле напротив горящего камина.

– Для меня счастье, – говорит француз, – когда я в хорошем ресторане вкушаю хорошую пищу и пью хорошее вино в компании прекрасной женщины, а потом – ночь страсти.

– Что вы понимаете в счастье! – говорит русский. Когда я после изнурительной работы прихожу в свою комнату в коммуналке, где вместе со мной живут жена, двое детей и теща, и когда среди ночи меня будит громкий стук в дверь, я открываю, и на пороге стоят двое, грозно спрашивая меня: «Вы гражданин Парамонов?», а я им отвечаю: «Нет, Парамонов живет этажом выше!» – вот это и есть настоящее счастье!

К иностранцу в гостиничный номер под предлогом обеспечения безопасности гостя подселили агента. Ночью он выбросился из окна. Назавтра иностранец дает показания:

Вечером мы стали укладываться спать. Я повесил костюм в шкаф, как это принято у нас. Он засунул костюм под матрац, как, видимо, это принято у вас. Я свои часы положил на ночной столик, как это принято у нас. Он свои часы засунул под подушку, как, видимо, это принято у вас. Едва мы заснули, кто-то постучал в дверь. Я встал и пошел открывать, как это принято у нас, а он выпрыгнул в окно, как, видимо, это принято у вас.

Армянская загадка: наверху перья, а внизу страшно – что это такое?

– Воробей на крыше ГПУ.

Приезжий спрашивает у москвича, показывая на здание КГБ на Лубянке, принадлежащее раньше страховому обществу «Россия»:

– Теперь здесь, наверное, Госстрах?

– Нет, теперь здесь госужас!

Хоронят чудака. Один могильщик видит у него пачку долларов в кармане. Ну огляделся, вроде никто не смотрит. Только начал вытягивать, «покойник» резко выпрямляется с красной корочкой:

– Контрольное захоронение!

На заводе а/я 578544 раздался звонок:

– Это завод Ракетных Интеллектуальных Систем Наведения? Через час застрелился начальник режима. Спустя несколько дней раздался звонок:

– Это завод РИСН? Директор завода пошел под суд, сменили всю охрану, ночью завод эвакуировали. Спустя несколько дней раздался звонок:

– Это завод РИСН?

– Да!!! Что надо?

– Марусю позовите.

– Выезжаем на правительственную трассу! – шепчет шофер генеральской машины, обращаясь к адъютанту генерала, сидящему с ним рядом.

– Выезжаем на правительственную трассу! – шепчет адъютант, повернувшись к генералу, сидящему за ним.

– Выезжаем на правительственную трассу! – шепчет генерал генеральше, сидящей рядом с ним.

– Почему шепотом? – шепчет генеральша генералу.

– Почему шепотом? – шепчет генерал адъютанту.

– Почему шепотом? – шепчет адъютант шоферу.

– Вчера холодного пива выпил, – шепчет шофер.

– Какой самый героический поступок отважной четверки военных (Зиганшин, Поплавский, Крючков, Федотов), много дней дрейфовавших на потерявшей управление барже, а потом спасенных американцами?

– Несмотря на то, что они поднимались на американский корабль, они не побоялись вернуться на Родину!

В глубокую яму провалился козленок. Потом в эту яму провалился мужик. Потом в нее провалился волк и защелкал зубами.

– Бэээ, мэээ… – жалобно заблеял козленок.

– Что «бэ», что «мэ»? Товарищ волк знает, кого кушать!

Брежнев и Никсон со своими телохранителями стоят возле Ниагарского водопада. Они решили испытать телохранителей, и каждый приказывает своему прыгнуть в водопад. Американец отказывается:

– У меня семья, дети!

Русский бросается, не раздумывая, но в последний момент его перехватывают.

– Как вы решились на это? – спрашивает его пораженный Никсон.

– У меня семья, дети!

Основной закон диалектики: количество переходит в стукачество.

Риск по-американски: гонки на незнакомых машинах, причем одна из десяти – с неисправным мотором. Риск по-французски: близость с незнакомыми женщинами, причем одна из десяти больна венерической болезнью. Риск по-русски: рассказывание политических анекдотов в компании, где один – стукач. Все знают кто, но все равно рассказывают.