Г. Хазан - Анекдоты

Американцы много лет готовили резидента для работы в СССР. Его легенда была разработана блестяще. Наконец, его забросили с самолета на советскую территорию, и он вышел из лесу, одетый в ватник и кепку. Зайдя во двор избы, он попросил у бабки напиться.

– А ты, милок, не шпион ли будешь?

– С чего ты взяла, бабка?

– Да мы в наших краях негров отродясь не видали!

Сексот был загримирован под пень и отправлен в лес подслушивать разговоры. Он себя выдал и оправдывается перед начальством:

– Товарищ майор! Пока они на мне сидели, я терпел. Пока они на мне занимались любовью, я терпел. Но когда они стали у меня на жопе свои инициалы вырезать – тут уж я не выдержал!

– Дорогое армянское радио! Мы слышали, что дома в московской олимпийской деревне сделаны из микробетона. Расскажите, пожалуйста, об этом новом строительном материале.

– Микробетон – это 10 процентов бетона и 90 процентов микрофона.

Ввели четвертую программу телевидения. В первый же день гражданин сел к телевизору, включил первую программу и увидел, что по ней выступает Брежнев. Переключил на вторую – снова Брежнев. На третью – опять Брежнев. Переключил на четвертую. Там сидит полковник КГБ и грозит пальцем: «Допереключаешься!»

При раскопках в Египте нашли саркофаг с мумией. Эксперты не могли установить, чья это мумия. Пригласили советских специалистов. Три советских эксперта засучили рукава и потребовали освободить помещение. Вскоре они вышли, утирая пот со лба:

– Аменхотеп двадцать третий!

– Как вам удалось это установить?

– Сам, сука, сознался!

Новый вариант сказки «Репка». Вытащил дед репку. Посадили дедку за репку, бабку – за дедку, внучку за бабку, Жучку – за внучку, кошку – за Жучку, мышку – за кошку… но мышку посмертно реабилитировали.

В тюремной камере:

– Какой у тебя срок?

– Двадцать пять.

– За что?

– Ни за что.

– Врешь! Ни за что десять дают.

В 30-е годы мужик заполняет анкету и дошел до вопроса «Как спите с женой?» Что писать? Напишешь «слева» – пришьют левый уклон. «Справа» – правый уклон. «Сверху» – возвышение над массами. «Снизу» – идешь на поводу у масс. Написал: «Сплю отдельно, занимаюсь онанизмом». Ему дали 10 лет за связь с кулаком и растрату семенного фонда.

В 1937 году второй кавалерист страны после Буденного, генерал, полководец гражданской войны, Городовиков сказал Буденному:

– Семен! Берут всех подряд! Что же будет? Буденный ответил:

– Не всех, а только умных. Нас с тобой это не касается.

Служащий пришел на работу на пять минут раньше. Его посадили за шпионаж. Другой служащий пришел на пять минут позже. Его посадили за саботаж. Третий пришел минута в минуту. Его посадили за антисоветскую агитацию – он носил швейцарские часы.

Вопрос анкеты: «Были ли вы репрессированы? Если нет, то почему?»

Рабинович звонит в КГБ и спрашивает, который час.

– У нас не служба времени, – отвечают ему.

– Но вы у меня вчера делали обыск, и у меня пропали часы!

В венском «хиасе» у перемещенного советского еврея спрашивают, в каком американском городе у него родственники.

– Постойте, дайте вспомнить… Кагебего! нет, не то… Энкаведего! нет, не то! Гепеуго! нет, не то… а, вспомнил

– Чекаго!

– Правда ли, что Дзержинский любил детей?

– Правда. Он ненавидел только их родителей.

Маршал принимает парад:

– Здравствуйте, товарищи танкисты!

– Здравия желаем, товарищ маршал!

– Здравствуйте, товарищи артиллеристы!

– Здравия желаем, товарищ маршал!

– Здравствуйте, товарищи чекисты!

– Здравствуйте-здравствуйте…

Рабинович проходит мимо НКВД. На дверях – табличка: «посторонним вход воспрещен».

– Ха! Как будто, если бы там было написано «добро пожаловать!», я бы туда вошел!

Надпись на дверях приемной КГБ «Прием граждан круглосуточно». Снизу приписка: «А когда выдача?»

Два еврея проходят мимо Лубянки. Один тяжело вздыхает.

– Ха! – откликается второй.

– Он мне рассказывает!

На политзанятиях Рабинович задает вопрос:

– Вот вы говорите, что все так хорошо, а куда девалось масло?

– Я подумаю и отвечу в следующий раз, – говорит руководитель. В следующий раз поднимает руку другой.

– Вы, вероятно, хотите спросить, куда девалось масло? – обращается к нему руководитель.

– Нет, я хочу спросить, куда девался Рабинович?

Рабинович звонит в НКВД и спрашивает, не залетел ли к ним его попугай. На другом конце провода матерятся.

– Простите, – говорит Рабинович, – я только хотел вас предупредить, на случай если вы его поймаете, что я не разделяю его политических убеждений!

Рабиновича вызвали в КГБ:

– Оказывается, у вас есть брат в Израиле!

– Но я с ним тридцать лет не переписываюсь!

– И напрасно! Он борется против империализма и поддерживает политику Советского Союза. Так что не бойтесь, вот вам бумага, и прямо сейчас здесь садитесь и пишите ему письмо! «Дорогой Хаим! – пишет Рабинович.

– Наконец-то я выбрал время и место написать тебе…»

– Есть ли в СССР оппозиционеры?

– Если бы они были, их бы уже не было!

Старый еврей:

– Ж-ж-ж-ж… заглушаю в себе Голос Америки, – объясняет он.

– Товарищ Рабинович, – говорит секретарь на заседании партбюро, – у вас есть мнение по этому вопросу?

– У меня есть мнение, но я с ним не согласен!

– Что такое демократический централизм?

– Это когда все вместе – «за», а каждый в отдельности – «против».

– Где живет Иван Иванович?

– Если вы имеете в виду того Ивана Ивановича, который жил напротив тюрьмы и к которому приезжали родственники из-за границы, так он теперь живет напротив своего дома.

Объявление по радио: «Желающих уехать в Израиль просят собраться с вещами на Северном вокзале».

Заснувшему в автобусе наступили на ногу. Не успев проснуться, он зааплодировал.

– Какой инструктаж проходят артисты балета перед заграничными гастролями?

– Па вправо, па влево – считается побег, гобой открывает огонь без предупреждения!

– Проклятая жизнь! – говорит Рабинович. Его тут же забирают.

– Я говорю – проклятая жизнь в Америке! – вырывается Рабинович.

– Пройдемте, пройдемте, знаем, где проклятая жизнь!

– Это невыносимо! – сказал прохожий в сорокаградусный мороз.

– Пройдемте! – подскочил к нему гражданин в штатском.

– Вы сказали, что советский режим не выносим!

– При чем здесь советский режим? Мороз невыносим!

– Неправда, мороз можно вынести!

Чекисты стучатся к Рабиновичу. Открывает.

– Сам отдашь золото или нам искать?

– Ищите. Пройдя в комнату поднимают половик, там люк…

– Нам открыть или сам?

– Открывайте. Открывают люк, там подвальчик, посреди которого на полу огромная гайка.

– Нам отвинчивать или…

– Отвинчивайте. Отвинтили. Раздается страшный грохот.

– Что это?

– Не знаю, внизу кинотеатр, может там люстра отвалилась?!?!

Два мужика пьют, пьют. Водка закончилась. Денги тоже. Хозяин говорит:

– Пойду напечатаю денег. В соседней комнате у него небольшой станочек. Напечатал. Купили водочки. Дальше пьют. И так несколько раз. На следующий день вызывают хозяина в КГБ:

– Что же вы это денежки печатаете?

– Это не станок. Я заранее положил купюры. Станок их разглаживает. Они становятся как новые.

– Зачем это вам?

– Чтоб знать с кем пить!

Милиционер задержал гражданина, ругавшего советскую власть.

– Отпустите его! – говорит прохожий.

– Он ведь ненормальный!

– Какой же он ненормальный? – отвечает милиционер.

– Он говорит разумно!

В купе поезда решили знакомиться с помощью шарад.

– Первый слог моей фамилии, – говорит один, – это то, что нам обещали, а второй – это то, что мы получили. Поднимается другой:

– Гражданин Райхер, пройдемте!

Рабинович идет по улице и ругается:

– Вот бандиты, вот мерзавцы, вот сволочи!.. К нему подходят люди в штатском и требуют пояснить, кого он имеет в виду.

– Как это «кого»? – удивляется Рабинович, – конечно, американских империалистов! Люди в штатском разочарованно отпускают его и удаляются. Рабинович догоняет их:

– Простите, а вы на кого подумали?

Сексот привел арестованного к своему начальнику:

– У него опасный образ мыслей!

– А что он сказал?