Двадцать четыре Насреддина - Автор Неизвестен

1185. Рано или поздно

Помещик Абдуджаббар Бий занемог и позвал Афанди, служившего у него привратником.

— Беги к табибу* и купи китайские пилюли от желудочных колик.

Афанди подошел уже к двери и спросил:

— А если табиб куда-нибудь ушел?

— Нет, он дома.

— А если у него нет китайских пилюль?

— Иди скорее! Есть у него пилюли.

— А если китайские пилюли не помогут?

— Проклятие твоему отцу, что он родил такого, как ты. Отправляйся сейчас же. Хозяин его умирает, а он тут болтает.

— Вот именно, — сказал Афанди, — даже если лекарство поможет, все равно придет день, и ангел Азраил призовет вас, рано или поздно. Так лучше пусть будет рано, чем поздно.

1186. Эфенди* и больной имам*

В одну из ночей месяца поста — рамазана*, когда есть разрешается только ночью, к эфенди пришел квартальный имам:

— Я задыхаюсь, я разрываюсь, эфенди! Полечи меня, спаси мою душу!

Эфенди спросил, что сегодня ел имам. Имам ответил:

— Что мог я в дни поста съесть особенного? Ну каких-нибудь три лепешки, когда у соседа началось разговенье... Да, кажется, еще чашку нишаллы*; потом они сварили суп, так я съел его всего полторы чашки. Потом, правда, мне пришлось попробовать пирожки, которые испек другой мой сосед... Не мог же я, в самом деле, его обидеть? Впрочем, я съел всего штук тридцать-сорок, не больше!

— Фрукты тоже ели? — спросил эфенди.

— Да, так, немного... Ну, сколько ломтей дыни уместится на одном подносе? Еще — поднос винограда, да пять-шесть груш.

— Да... Для облегчения вашей души я могу посоветовать вам только одно средство. Вам надо подняться на холм. Выройте там углубление в три-четыре аршина, лягте в него лицом вверх и попробуйте сыпать на себя землю... Пусть поверх земли положат от тридцати до сорока кирпичей, пять-шесть мраморных плит, а сверху обмажут их алебастром... И вы можете быть совершенно уверены, что тогда ваша душа освободится от вашего недуга, а душа народа — от вас!

1187. Наследственность

В поисках пропитания Насреддин Афанди сделался табибом. Привела однажды старая женщина свою дочь и пожаловалась:

— Помогите нашему горю, почтенный Афанди! Три года, как я выдала замуж дочку, а детей у нее нет. И зять мой горюет, и мне нет радости. Вы сами знаете, дом, где есть дети, — базар, а дом без детей — мазар*.

Расспросил Афанди дочь старухи о том о сем, и задает под конец вопрос:

— Быть может, это у тебя наследственное? Не была ли твоя мать бездетной?[724]

1188. Как оджа Насреддин вылечил султанских оружейников

Как-то султан объявил соседям войну, и тут ему донесли, что все его оружейные мастера заболели страшной ленью. Ни угрозы, ни проклятия не помогли. Что делать? Тогда один из визирей* сказал:

— О падишах! Знай, что только один человек в мире может вылечить твоих мастеров. И этот человек — оджа Насреддин.

— Немедленно позвать Насреддина! — приказал султан.

Как ни отказывался оджа, как ни уверял, что никогда не был лекарем, притащили его во дворец к султану.

— Можешь вылечить моих мастеров? — опросил султан.

— Почему же нет? — сказал Насреддин (а что ему оставалось делать?). — Дай мне десять тысяч червонцев, и я избавлю болящих от недуга.

Султан велел выдать ему деньги. Пошел Насреддин к оружейникам, внимательно осмотрел лентяев.

— Да, — сказал, — они очень больны. Надо спешить. Эй, кто там? Разведите во дворе костер.

— Зачем это, оджа, вам костер? — поинтересовался один из болящих.

— Как зачем? — ответил Насреддин. — Я буду лечить пеплом того из вас, кто болен сильнее всех. Ну-ка, скажите, кому из вас совсем худо?

— Я здоров, — сказал один из мастеров.

— Я тоже, — присоединился к нему другой.

— И я вылечился, — закричал третий.

— И я! И я! И мы тоже! — понеслось со всех сторон.

И не успел Насреддин развести костер, как в палате не осталось ни одного больного[725].

1189. Средство от зубной боли

В доме Насреддина Афанди не осталось ни капли масла. Тогда Афанди говорит сыну:

— Сходи-ка, сынок, к своему дяде и попроси у него немного масла.

Когда мальчик пробегал мимо эмирского дворца, сам эмир его окликнул:

— Куда ты идешь, мальчик, с миской?

— Иду к дяде за маслом, — ответил мальчик.

— Зачем далеко ходить! — сказал ему эмир. — Дай-ка мне твою миску, я сейчас вынесу тебе масло.

Взяв у мальчика миску, эмир вышел, перелил содержимое горшка своего малолетнего сына в миску и отдал мальчику.

— На возьми и скажи отцу, что масло это прислал эмир.

«Ну погоди, эмир, я тебе отплачу», — затаил обиду Афанди.

В один из дней у эмира разболелся зуб, и никакое лекарство не могло вылечить его. Приказал он позвать Афанди и попросил:

— Смерть моя пришла! Нет ли у вас какого средства от зубной боли?

— Есть одно средство, — ответил Афанди. — Только оно немного горьковатое. Надо взять его в рот и долго держать...

— Пришлите мне скорее того лекарства! — простонал эмир.

Возвратился Афанди домой, высушил немного кала, завернул в тряпочку и отослал эмиру. Два дня «лечился» эмир и, не выдержав отвратительной вони, послал за Афанди.

— Из чего было приготовлено лекарство, которое вы прислали мне? — в гневе закричал он.

— Из жмыха, мой эмир!

— Что ты болтаешь?

— Из жмыха того масла, которое вы присылали мне, мой эмир!..

1190. Кто ел попону?

Отец Насреддина Афанди был табибом. Перед смертью он призвал к себе сына, чтобы передать ему секреты своего ремесла.

— Когда приходишь к больному в первый раз, — говорил он, — надо проверить у него пульс и сказать, что он может и чего не может есть. Щупая больному пульс, надо незаметно осмотреть комнату и по остаткам пищи в посуде узнать, что он ел, и побранить его. Больной подумает, что ты установил причину болезни по пульсу. Тогда он проникнется уважением к тебе, и твоя слава широко разнесется повсюду.

После смерти отца Афанди принялся лечить больных. Вызвали его как-то к больному. Проверил он пульс, назначил диету. Придя во второй раз, Афанди, проверяя пульс больного, окинул комнату взглядом и ничего, кроме конской попоны, не обнаружил.

— По пульсу чувствую, что вы объелись, — воскликнул он.

— Как можно, уважаемый Афанди, — ответил больной. — Я в точности выполнил все ваши