ЗАЙТИ И ВЫЙТИ - Алексей Сергеевич Суконкин
«Мавик» зафиксировал взрыв, вызвавший последующую детонацию нескольких противотанковых ракет, рядом с которыми прятались украинские ракетчики от возможного ответного огня со стороны Петровки.
- «Броня», я «Восток», проблему устранили, подгоняй коробочку, работай, - сказал Трофимов.
***
На пункте управления бригады люди оживились – постепенно ситуация не только стала проясняться, но появились первые успешные действия, которые ломали намерения и возможности противника, и которые необходимо было использовать для развития успеха.
- А ты говорил – «прошу откат», - Михайлов весело посмотрел на своего начальника штаба. – Видел, как «Восток» своими снайперами работает? Два миномёта, расчёт «Стугны», пулемётчиков пострелял! Мы сейчас перегруппируемся, и ворвёмся в эту Петровку!
- Он не снайперами работает, - ответил Серов.
- А чем? – спросил командир бригады, и в этот момент на командном пункте наступила тишина – все присутствующие повернули головы на начальника штаба, ожидая кульминационной развязки.
- Игрушками, с которых вы приказали ему снять боевые части гранат и вернуть их в пехоту, - подполковник сказал это так показательно-небрежно, словно тренировал всю фразу заранее.
Несколько секунд Михайлов молчал, лихорадочно подыскивая достойный ответ – при том, что этот ответ все присутствующие ждали с не меньшим интересом.
- После боя пусть составит подробный отчёт о работе новым оружием, - нашёлся комбриг, самолюбие которого сейчас было очень глубоко уязвлено. – Если опыт окажется полностью положительным, нужно будет внедрять во всех батальонах. Проконтролируйте, начальник штаба!
- Есть, - кивнул Серов.
В углу зашевелился артиллерист.
- Товарищ полковник, уже восемь часов утра, - напомнил Савельев. – Дайте мне снаряды!
Михайлов сделал вид, что занят и вопроса не расслышал.
***
- У меня есть штурмовой взвод из контрактников, - сказал Гусев. – Через десять малых они будут здесь. Такой же взвод есть у «Печали», - Женя кивнул на Васильева. – Этими силами, если удастся без потерь или с незначительными потерями доставить их в окопы к немцам, опорник мы возьмём. Вопрос: как доставить их туда живыми?
Рассвело, и с украинских позиций, находящихся в низине, были видны любые перемещения по лесополкам, уходящим вверх в сторону Горского. Вражеская артиллерия, хоть и не обладающая большим количеством боеприпасов, но всё же старалась пресекать все хождения и уж тем более езду, и скрытно сосредоточить силы для решительного удара было практически невозможно. Оставалось одно – делать всё на виду у врага, подвергая себя обстрелам, но надеясь, что созданный перевес сил позволит решить боевую задачу.
- Ты говорил, что остатки первой роты готовы идти в бой, - сказал Васильев Гусеву.
- Да, Елизаров с двумя сержантами привёл людей в чувство, - ответил Женя.
- Значит, делаем так, - Витя рукой показал в сторону Петровки. – Рота Елизарова начинает движение к опорнику, пока идут вот эти триста метров по «открытке», вызывают огонь на себя. Твои, Юра, снайпера, и мои АГСы выбивают огневые точки. Затем штурмовые взводы врываются в опорник. За ними идёт остальная пехота… я пока их продвижение приостановил, но с началом атаки они двинутся по лесополкам сюда.
- Я согласен, - кивнул Гусев. – Только… надо бы людям Елизарова в глаза посмотреть. Мы их, как ни крути, фактически на смерть посылаем.
- Пошли, - сказал Васильев. – Посмотрим.
Офицеры прошли по лесополосе в сторону Петровки, остановившись метров за сто до её окончания – здесь лежали бойцы Елизарова, морально готовясь к предстоящему бою. Елизаров попросил несколько человек подойти к старшим офицерам.
- Бойцы, я командир второго батальона, - сказал Васильев. – Мой позывной – «Печаль». Своего командира вы знаете, - Витя кивнул в сторону Гусева, затем посмотрел на Юру: - Это командир мобильного отряда, снайпера которого будут вам помогать штурмовать опорник. Ничего не бойтесь, идите смело, снайпера уже убили пулемётчиков и миномётчиков, а если кто вылезет, будет сразу уничтожен. Всё это сделано было только для того, чтобы вы спокойно могли дойти до опорника. Мужики, я в вас верю, - Васильев использовал избитые фразы, но ничего другого сказать мобилизованным он не мог, как и не мог дать той поддержки, какая должна была быть по уставным требованиям при штурме ротного опорного пункта.
- А вы сами с нами пойдёте? – один из мобилизованных задал самый простой вопрос, который мгновенно разрушил весь пафос ранее сказанных слов.
- Давайте каждый будет делать своё дело, - предложил Васильев. - Я буду управлять действиями батальона, - ответил Васильев. – А вы – будете заходить на опорник. В нужный момент боя там и встретимся.
- Каждый своё дело? – спросил немолодой солдат. – Два месяца назад я занимался своим делом – учил детей геометрии. И вы два месяца назад занимались своим делом – защищали Родину. Но вы так отвратительно делали своё дело, что теперь почему-то я делаю ваше дело, а моё дело стоит, дети остались без геометрии, преподавать её некому. Сейчас вы отправляете на смерть меня, гражданского человека, который не знает, с какой стороны держать в руках автомат. Вы уверенны, что с порученным делом я справлюсь лучше вас? Можете не отвечать, это риторический вопрос. Я пойду в бой, ибо по сложившейся традиции «кадровые военные нужны для парадов, а когда приходит время лежать в окопах и стрелять, то это делают купцы, бухгалтера и учителя».
Этот неуклюжий солдат развернулся и пошёл по лесополосе в сторону Петровки.
Васильев, пристыженный, молча смотрел уходящему вослед. Наверное, учитель годился ему в отцы, и Виктору было, что сказать в ответ, ибо он уж точно не принадлежал к той значительной части «кадровых военных», пустую суть которых быстро обнажила начавшаяся война. Он мог бы рассказать, как он, командир взвода, принял роту под Киевом, когда ротный, желая уклониться от участия в смертельных боях, вначале сказался больным, а затем и вовсе написал
