10 книга - Галина Дмитриевна Гончарова
Закрыться?
Спрятаться?
Вот еще!Лиля наоборот — выдвинула вперед бюст, уперла руки в бока и всем видом показывала, что ей плевать, кто тут пришел.
Она здесь главная.
Господин Пажо даже чуток растерялся. Ну не положено так себя бабам вести! Они тихие, скромные, домашние, мужчин боятся... ну, хотя бы стесняются... его жена боялась. Сколько пощечин и оплеух он отвешивал бедняжке за день, мужчина, конечно, не помнил.
— Так что вам от сестрицы Марион нужно!?
— Сестрицы? А родители ваши живы ли?
Пажо вдруг подумал, что можно и с родителями договориться. Те-то свою выгоду завсегда поймут! Это не дурные бабы, которым прекрасных дворян подавай...
— Ваше какое дело, любезнейший? Приходите, хотите чего-то, а чего — непонятно! Вот я сейчас стражу кликну, да скажу, что вы меня ссильничать пытались! — поперла грудью на баррикады Лиля.
— Не льстите себе, — огрызнулся Пажо.
Лиля даже рот открыла.
Оп-па!
А мужик-то у нас зубастый пошел, мужик интересный... даже жаль. Но мужики в ее круг интересов сейчас не входят.
— Ага. А сестрица, значитца, не льстит? Или ее трактир?
Пажо сделал шаг назад. Он что — такой легко просчитываемый?
Лиля мило улыбалась. Скалилась так, что голодные волки позавидовали бы.
— Вы, любезнейший, на что рассчитываете? Коли на сестрице женитесь, так и трактир к рукам приберете, и деток ее приморите? А у сестрицы родня есть. Как началисьгорести да беды, она и отписала, значит, в семью, чтобы приехали, да помогли.
— Я не знал...
• — А чего это вам говорить должны были? Ром знал, а вы тут кто? Не муж, не сват, не брат!
— А чего это вас раньше тут не видно было?
— Так семья и нужна, чтобы в трудную минуту помогать! Пока все хорошо, о родных не вспоминают, а как беда припрет, так и бегут. Защити, поддержи, денег дай, да побольше, побольше!
Какая-то правда в словах рыжухи определенно была. Но это что ж? Получается, у Марион родня есть? Да какая- то сложная...
Тут узнать надо, как бы неприятностей не накликать на свою голову!
Пажо подумал, и отступил еще на шаг.
— Говорите, через два дня?
— Заходите. Посидим, вина выпьем, поговорим по- хорошему, — кивнула Лиля. — А то что ж? У Марион дома бардак, дети болеют, не прибрано, дорогого гостя и угостить нечем. Куда это годится? Уж коли гость на порог, так голодным он уйти не должен.
И опять — правда в ее словах была.
Пажо подумал еще пару минут.
— Так я зайду?
— Ага, — кивнула Лиля. И дверь закрыла.
Остался Арман стоять посреди улицы дурак дураком.
Нет, какая женщина! Какая женщина!!!
Сволочь, а не женщина!!! Упаси Альдонай на такой жениться!!!
Лиля хлопнула дверью им вернулась к детям. — Что там? — крикнула Марион.— Жених твой заходил!
— Пажо?
Лиле очень захотелось ответить в рифму, да некрасиво получится. И при детях ругаться такими словами нельзя, они мигом все подхватывают. Пришлось говорить вежливо.
— Он самый.
— Аты?
Марион по старой памяти еще побаивалась негодяя.
Лиля фыркнула.
— Обещал дня через два зайти. Выпьем, поговорим...
— А что через два дня будет?
— Пельмени.
Марион только вздохнула.
И продолжила следить за краской. Страшно там, не страшно — само дело не сделается.
* * *
— Как ты только не боишься, — Лари помогала Лиле расчесывать волосы.
Лиля посмотрела на подругу.
— Чего?
— Ну... этого мужчину. Он такой большой... и страшный.... И сильный, наверное...
Лиля смотрела недоуменно.
— И что?
— Он же может тебя ударить, убить... да что угодно!
— Я тоже могу его ударить и убить, — Лиля даже не сомневалась в себе.
Лари поежилась.
— Все равно... страшно!
Руки бы оторвать ее мужу.
И ноги тоже.
Ну... ну хотя бы на могилку плюнуть... раз сто!Лиля погладила подругу по руке. Лари мытье тоже украсило, но...
Раньше она походила на грязного испуганного воробья. А сейчас на отмытого воробья, но испуг никуда не делся. И пройдет ли то — Бог весть.
К психологу бы ее, но до появления первого психолога тут еще лет триста. И Лиля тут не помощник. Одно дело — что-то отрезать или пришить, другое — исцелить человеческую душу.
Сложно это. Очень сложно.
— Не переживай, Лари. Мы справимся.
— Правда?
— Конечно, — как можно более убедительно произнесла Лиля. — Не сомневайся. Потихоньку дело наладим, вас замуж выдадим — хочешь?
— Не хочу!
— Тогда не выдадим. Не переживай, подруга. Все наладится, просто иногда в жизни бывают сложности. Но надо жить. И двигаться вперед. Тогда будет и дорога, и попутчик, и рассвет, и дом, в котором тебя встретят с любовью — но только если ты не сдашься в минуту, когда было особенно темно и плохо.
— Ты так говоришь...
— Я точно знаю. От нас мало что зависит, но наша честь, наша вера и наша любовь — всегда с нами.
— Красиво...
— Красиво. Жить надо, Лари. Жить — иногда и вопреки всему. Стиснуть зубы и жить, любым путем выдержать, на коленях ползти, а потом — подниматься. Иначе ты не человек.
— А потом?
— А потом будет новый день. И новое испытание. И его тоже надо пройти достойно.
— И вся жизнь состоит из испытаний?-Да.
— А почему Альдонай их посылает?
— Чтобы проверить, сможем ли мы остаться людьми.
— Сложно-то как...
Лиля улыбнулась, поднялась, обняла Лари и погладила по волосам.
— Не переживай, подружка. Просто помни, что никогда не надо сдаваться. А остальное — будет.
— Что — будет?
Лиля фыркнула.
— Для начала — пельмени.
# # *
Лепка пельменей — это священнодействие.
Тесто замешивается с полным осознанием процесса.
Мука насыпается на столе горкой, в углубление выливаются яйца и подсоленная вода, добавляется растительное масло, и вымешивается, собирая муку со всех сторон.
Постепенно, медленно, со вкусом...
Получившийся ком теста делят на более мелкие части — и раскатывают по одной.
Проворачивают фарш из разных сортов мяса. Иногда в дело идут и птица, и рыба, но Лиля предпочитала пополам свинину с говядиной. Чесночка, перца, соли, лука...
Получалось вкусно.
Мясорубки здесь не было, пришлось обходиться сечкой. У Лари получилось неплохо.
Лиля раскатывала пласт теста, клала его на пельменницу, потом в углубления засовывала фарш, накрывала
