Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan
Более того, Мишель вступал в спортивные переговоры, если это было уместно. Партнер, недовольный своим вознаграждением, обычно мог заставить Мишеля выложить еще немного денег из собственного кармана - "возможно, - говорил он, - для вас немного больше", - но обычно не убеждал его изменить установленный процент, поскольку эта информация широко распространялась среди партнеров, а значит, могла быть принята к сведению и обсуждена. О тайных договоренностях, разумеется, речи не шло. Однако в целом партнеры признавали, что под покровительством Мишеля в некоторые годы им платили больше, чем они, вероятно, заслуживали, а в некоторые - меньше.
Некоторые партнеры, в частности Боб Лавджой, Лу Перлмуттер и Джон О'Херрон, были "ранними бегунами", и обычно их можно было увидеть бегущими в офис Мишеля вскоре после появления желтого блокнота, примерно 1 октября. Остальные осторожно держались в стороне, ожидая, пока Мишель сам придет к ним. "Думаю, "ранние бегуны", - сказал один из партнеров, - считали, что если они придут к Мишелю раньше, то смогут получить больше для себя, поскольку пирог конечен". Естественно, в такой закрытой системе роль политики и фаворитизма была колоссальной, и "побочные сделки" между Мишелем и избранными партнерами были обычным делом. Но никто, кроме Мишеля, не знал точных деталей этих сделок. Однако слухи ходили самые разные, особенно когда речь шла о сделке, заключенной Деймоном Меццакаппой, партнером, отвечавшим за бизнес Lazard в области рынков капитала. Ходили слухи, что Мишель выделил Дэймону процент от прибыли до налогообложения, полученной его бизнесом, который тот должен был распределять по своему усмотрению. Когда правда о сделке Дэймона стала известна - примерно в 1998 году, - его партнеры были потрясены.
Мишель, как правило, был рад хорошо вознаградить своих партнеров, зачастую лучше, чем им могли бы заплатить в других фирмах. Он был жаден в течение долгого времени и знал, что если пирог будет становиться все больше и больше, то он сам сможет получать все больше и больше денег, поскольку у него был самый большой процент прибыли. Но в основном Мишеля интересовала способность его партнеров генерировать гонорары, поскольку сам он не обладал ни способностью, ни желанием делать это. "Фрэнк Зарб как-то сказал мне, что, когда он вошел в офис Мишеля, ему показалось, что на него смотрят как на мешок с золотом и взвешивают его как мешок с золотом", - вспоминал один из давних партнеров. "Мы как будто приносили Мишелю мешки с золотом, и он разрешал нам взять немного со дна, а остальное клал себе в карман". Жан-Клод Хаас, дебелый старший партнер Lazard в Париже, однажды лаконично сказал: "Объективно Мишель - землевладелец, а все остальные - фермеры-арендаторы. Они богатеют, но все равно остаются фермерами-арендаторами". Фрэнк Пиццитола, еще один давний партнер, так описал уникальную систему вознаграждения Мишеля: "Это не партнерство. Это единоличное владение с причудливым распределением прибыли".
МИШЕЛЬ ДАВИД-ВЕЙЛЬ, сын Пьера, внук Давида и правнук Александра, пришел в Lazard Freres в 1956 году в возрасте двадцати четырех лет, окончив Французский лицей в Нью-Йорке и Институт политических исследований в Париже. Мишель и Феликс стали партнерами Lazard в один и тот же день в 1961 году. С этого момента они, как близнецы, поддерживали странные симбиотические отношения. Их офисы находились рядом друг с другом в One Rockefeller Center, хотя офис Мишеля был в два раза больше офиса Феликса. И говорили они друг с другом только по-французски. Но они никогда не говорили на туториале и не использовали привычную форму языка. Они жили менее чем в квартале друг от друга на Пятой авеню, но никогда не общались. Феликс приносил значительные объемы бизнеса, а Мишель лишь изредка встречался с клиентами. Один из бывших партнеров Lazard, хорошо знавший их обоих, как-то сказал: "Чтобы разобраться в их отношениях, вам понадобится много высших степеней по психологии". С 1965 по 1977 год Мишель проводил в Нью-Йорке очень мало времени, если вообще проводил, учитывая все более возвышающийся статус Феликса и железную хватку Андре над нью-йоркским партнерством.
Однако в Нью-Йорке он не был неизвестен. По просьбе отца и Андре Мишель провел несколько лет в середине 1950-х годов, проходя стажировку в Lehman Brothers и Brown Brothers Harriman, супер-WASP, частном банке двухсотлетней давности, все еще расположенном недалеко от Уолл-стрит. Он проработал в Нью-Йорке до 1965 года, когда вернулся в Париж, чтобы работать с отцом. О первых годах жизни в Нью-Йорке он вспоминал с некоторой нежностью. Он "делал все как помощник - очень обычные вещи", - сказал он однажды, и вспоминал, что получал "чрезвычайное внимание" от Андре. Лишь позже, когда Мишель приехал в Нью-Йорк, чтобы возглавить компанию, он тоже почувствовал на себе гнев Андре. До этого, однако, когда Мишель был тем, кого Андре считал важным развивать, он работал с Андре над одним из первых в истории враждебных поглощений - нежелательным предложением о покупке в 1964 году Franco Wyoming Oil, парижской компании с разнообразными интересами в области ранчо на западе США, запасов нефти и газа и ценным портфелем акций нефтяных компаний. Мишель нашла его очаровательным.
Андре попросил молодого Мишеля проанализировать активы Franco Wyoming. Аналитическая работа не предназначалась для Lazard в качестве агента клиента; задача состояла в том, чтобы решить, должны ли партнеры Lazard, выступающие в качестве принципалов, купить Franco Wyoming. "Если вы не увидите, что мы вернем двести процентов того, что вложили, то забудьте об этом", - сказал Андре Мишелю, согласно отчету о сделке в журнале Reich's Financier (в более ранней статье Fortune предполагаемая ставка Андре составляла 150 процентов). Анализ Мишеля показал, что Lazard заработает 197 процентов
