Швейцарская демократия. Возможные решения конфликтов в мультикультурных обществах - Wolf Linder
Доводы в пользу прямой демократии в современной теории, представленной Бенджамином Барбером (1984) и другими, могут быть выдвинуты на двух основаниях. Первый аргумент - это критика представительной модели: если представительное правительство - это нечто большее, чем элитарный механизм власти, то его выборные должностные лица должны каким-то образом реагировать на запросы своего электората. Но в этом вопросе теория представительной демократии никогда не была однозначной. Дебаты между теоретиками "мандата" (избранные представители должны как можно точнее представлять мнение своих избирателей) и "независимости" (обязанность представителя - действовать без учета конкретных интересов и в общих интересах всех) до сих пор не разрешены. Неоднозначность и слабость представительной модели - "тонкой демократии" - может быть устранена только путем прямого участия народа в создании "сильной демократии" (Barber 1984).
Второй аргумент касается роли демократии в обществе и для общества. Если часть современной теории, особенно экономической, начиная с Йозефа Шумпетера (1942) и Энтони Даунса (1957), рассматривает демократию лишь как инструмент для выбора правящей элиты, то сторонники популистско-плебисцитарного движения разделяют непрерывную традицию более широкой нормативной концепции: демократия должна освобождать и женщин, и мужчин. Демократия как вовлеченность граждан в обсуждение и участие в общественных делах становится частью социального и индивидуального саморазвития человека и создает гражданство и политическое сообщество (Barber 1984, 179ff.; Rosenberg 2007; Dryzek 2002).
6.1.3.2 "Разумная" или "полупрямая" демократия: Третья модель?
Резкий контраст между моделями прямой и представительной демократии исчезает при рассмотрении реальной практики. Несмотря на многочисленные недостатки теоретической модели, представительное правление стало преобладающим типом демократии. Конкурентные выборы с реальной возможностью смены власти кажутся достаточно отзывчивыми, по крайней мере в экономически развитых странах, чтобы удовлетворительно работать для большинства граждан. Демократическое правительство "для" народа реалистично в том смысле, что значительное большинство граждан не являются и, вероятно, никогда не захотят быть политическими активистами - или "вулканами", как Бреннан (2016) называет избирателей "идеального типа".
Но в некоторых демократических государствах, например, в США Штатах, Швейцарской федерации и ее кантонах, граждане хотели большего. Именно недостатки представительного правления, а также претензии граждан на личное самовыражение и участие в политической жизни обеспечили популистским движениям успех при внедрении механизмов прямой демократии в изначально представительные системы. Опыт этого сплава разрушил первоначальные надежды популистов и опроверг большинство опасений элитистов - по крайней мере, на практике. Что касается дебатов между сторонниками прямой и непрямой демократии, то прогностическая ценность демократической теории оказалась весьма неутешительной, за исключением одного важного момента: прямая демократия, предоставляя людям право определять, когда и по какому вопросу брать все в свои руки, всегда выступала в качестве корректора представительного правления.
По мнению Томаса Кронина , эта смесь представительного правления и корректирующей прямой демократии представляет собой третью модель, разумную демократию или "полупрямую демократию" в случае Швейцарии. Эта модель реалистична в двойном смысле. Она напоминает нам о том, что в широком масштабе прямая демократия возможна только в сочетании с представительным правлением. И, как дополнительный элемент, ее влияние на политику и политические процессы не следует переоценивать:
Разумная демократия , с ее референдумами, инициативами и отзывами:
1.
Ценит представительные институты и хочет, чтобы законодатели и другие избранные должностные лица принимали подавляющее большинство законов;
2.
Ценит правление большинства, но при этом понимает необходимость защиты прав меньшинства в большинстве случаев;
3.
Хочет улучшить законодательные процессы;
4.
Хочет время от времени голосовать по вопросам государственной политики;
5.
Хочет, чтобы процедуры отзыва или голосования о недоверии были крайней мерой для неумелых и безответственных государственных чиновников, но готов сделать эти варианты труднодоступными;
6.
Хочет расширить возможности обычного человека как по выдвижению своих кандидатур, так и по использованию процедур прямой демократии;
7.
Хочет уменьшить влияние тайны, денег и групп с едиными интересами на процесс принятия государственных решений;
8.
В большинстве случаев доверяет представителям, но не доверяет концентрации власти в каком-либо одном учреждении;
9.
Доверяет решению общественности в некоторых случаях, но в некоторых случаях не доверяет мнению большинства;
10.
Безразличен к большинству инициатив и референдумов, за исключением случаев, когда речь идет о его собственной любимой инициативе ;
11.
Соглашается с основными аргументами как сторонников, так и противников популистской демократии, поэтому выступает за ряд регулирующих гарантий для устройств прямой демократии;
12.
В основе своей амбивалентен по отношению к народной демократии - благосклонен к ней в теории и более скептически относится к ней в том виде, в каком она практикуется в штатах и населенных пунктах . (Cronin 1989, 249-51)
Принимая во внимание несколько иной опыт швейцарской полупрямой демократии, четыре момента заслуживают более пристального изучения. Все они основаны на главном аргументе: отношения между прямой демократией и представительным правлением могут развиваться и не так гармонично, как утверждает Кронин :
1.
Участие и проблема социального равенства: Как уже говорилось, прямая демократия особенно чувствительна к неравному участию граждан, а также к неравенству между различными группами в завоевании внимания широкой общественности и влиянии на общественное мнение. В этих условиях пункт 7 списка Кронина ( ) может оказаться слишком оптимистичным. Как отмечает Макферсон (Macpherson, 1977), трудно избежать порочного круга, состоящего в том, что для лучшего участия сначала необходимо большее социальное равенство - и что большее социальное равенство , в свою очередь, требует лучшего участия. Всякий раз, когда демократическая теория выдвигает нормативный тезис о равенстве в обществе (Dahl 1989, 323ff.), она опирается в основном на моральный призыв, который неубедителен из-за своего основного тезиса о том, что демократические процедуры сами по себе оказывают уравнительное воздействие. На практике иногда они оказывают, иногда нет. Ни модель прямой, ни модель разумной демократии не дают убедительного ответа.
2.
Нормативная ориентация: Модель разумной демократии Кронина не подразумевает исключения определенных вопросов из народного голосования. Однако в своих заключительных замечаниях он выступает против проведения национальных референдумов и инициатив в США , в том числе на том основании, что "слишком много вопросов на национальном уровне связаны
