Если бы Ницше был нарвалом. Что интеллект животных говорит о человеческой глупости - Justin Gregg
Но даже если отбросить очевидных чемпионов эволюции (например, прокариотов, таких как бактерии) с точки зрения численности и посмотреть, какие виды дольше всего существуют в своем нынешнем виде, мы снова обнаружим, что простое мышление превосходит сложное, даже когда речь идет о более крупных и умных видах позвоночных. Рассмотрим крокодилов. Предки крокодилов, аллигаторов, кайманов и так далее, впервые появились около девяноста пяти миллионов лет назад - в середине мелового периода. Это означает, что крокодилы загорали на берегах рек, когда мимо проплывали T. rex, велоцирапторы, трицератопсы и все остальные виды из Парка Юрского периода. Крокодилы благополучно пережили глобальное массовое вымирание, которое уничтожило три четверти всех видов на Земле, включая динозавров.
Крокодилы - это, пожалуй, самый успешный вид крупных позвоночных, который когда-либо существовал. И все же крокодилы, как и большинство рептилий, не слишком славятся сложным познанием. Хотя они демонстрируют игровое поведение и даже используют инструменты, они не являются блудливыми решателями проблем. Они не демонстрируют ничего похожего на эпизодическое предвидение, каузальные выводы, теорию разума или любые другие сложные навыки, которые мы находим у людей. Возможно, это связано с ошибкой выборки: насколько мне известно, лабораторий по изучению крокодилов не существует. Я не могу представить себе много университетских исследовательских лабораторий, готовых позволить группе студентов-психологов засунуть крокодила в аппарат фМРТ. Но это и не важно. Крокодилы прекрасно обходятся без всех этих когнитивных навыков. Потому что иногда меньше - значит больше, с точки зрения когнитивных способностей.
Чтобы понять, насколько эволюция равнодушна к сложности, рассмотрим судьбу морского сквирта. Морские сквирты - это морские животные из подсемейства Tunicata. Существует около 2 150 различных видов. В своей личиночной стадии они очень похожи на головастика. У них есть голова и хвост, а также спинной мозг с маленьким миниатюрным мозгом, который помогает им плавать. Когда они достигают зрелости, то прикрепляются к куску скалы. Затем они переваривают свой мозг и спинной мозг и проводят остаток жизни на этом камне, питаясь фильтрами. Это естественный отбор, который пришел к выводу, что лучший путь к успеху для морской гадюки - это активное устранение любого шанса на мышление. Потому что, как я уже утверждал в отношении людей, сложное познание может быть экзистенциальной помехой.
Простые организмы (от бактерий до морских котиков и крокодилов) миллионы лет побеждали в игре естественного отбора, не нуждаясь в сложном познании. Это говорит о том, что простые когнитивные черты, такие как скучное старое ассоциативное обучение, которое мы находим у клопов, имеют непревзойденный послужной список, когда речь заходит о создании успешного поведения. Собака Люси из первой главы использовала ассоциативное обучение, чтобы понять, что трясущиеся ветки ольхи, которые мы видели во время прогулки по лесу, могут указывать на опасность. И она, и я застыли на месте, увидев эти ветки. Возможно, благодаря моим способностям специалиста по причинам я глубже понял причину движения веток, но последующее поведение Люси и меня было идентичным. Естественному отбору не важен уровень сложности, на котором возникла наша бдительность, важно лишь то, насколько эффективно она сохраняет нам жизнь.
Наши человеческие способности к каузальному умозаключению выглядят впечатляюще, и то, что мы являемся специалистами в области "почему", помогло нам достичь многого, но каузальное умозаключение - новичок на этом поприще. Он должен просуществовать еще добрый миллиард лет, прежде чем мы сможем считать его надежным когнитивным решением, способным соперничать с ассоциативным обучением. А поскольку прогностическая близорукость поставила наш вид под неминуемый риск вымирания (например, в результате изменения климата, ядерной войны или экологического коллапса), крайне маловероятно, что наш вид просуществует еще тысячелетие, не говоря уже о миллиарде лет. Древние наскальные рисунки териантропов на Сулавеси стали пророческим символом нашей собственной судьбы; они свидетельствуют о наших сложных размышлениях о морали и смысле жизни. И все же сами рисунки начинают исчезать. Просуществовав сорок тысяч лет, они сейчас стремительно разрушаются, отслаиваясь из-за засух и высоких температур, вызванных антропогенным изменением климата.
Барсиа, таким образом, является абсолютным символом нашего вида в отношении парадокса исключительности. Именно его человеческая исключительная когнитивная сложность привела к тому, что он был исключен из генофонда. Мы прокляты прогностической близорукостью и, похоже, озабочены тем, чтобы завязать вокруг своих лодыжек шнур самоликвидации. В грандиозной схеме вещей нам суждено исчезнуть с Земли задолго до бактерий или крокодилов. Это мрачный и невеселый взгляд на вещи. И, возможно, это не тот грандиозный вывод, на который вы рассчитывали. К счастью, не все согласны с моей мрачной оценкой ценности человеческого интеллекта.
#победа
Мой друг Брендан - журналист, который не стесняется, когда дело доходит до разбора аргументов или оспаривания идей. Мы регулярно встречаемся за завтраком в закусочной, где пьем слишком много кофе и разглагольствуем о своих пристрастиях и проблемах. После долгой дискуссии о том, почему муж датского премьер-министра Биргитте Нюборг был таким несимпатичным персонажем в первом сезоне "Боргена", мы перешли к теме человеческого интеллекта. Я утверждал, что интеллект - это ценностный термин, от которого нам следует отказаться на восемьдесят шесть, а вместо этого просто каталогизировать и описывать отдельные когнитивные навыки без оценочных суждений. Если мы оцениваем ценность познания не по его сложности, а по биологическому успеху, то люди - слишком новое явление, чтобы правильно оценить его, и, скорее всего, они не выдержат естественного отбора из-за прогностической близорукости. Крокодилы могут быть более подходящим кандидатом на звание разумного животного, если мы оцениваем познание по его способности генерировать эволюционно выгодное поведение.
"В этом смысле крокодилы выигрывают", - сказал я.
"Нет. Мы победили",
