Соблазнение - Лорейн Хит
В Бенедикте не было ничего слабого. Хотя он и не играл, ему удалось создать впечатление, что стол принадлежит ему. Возможно, это было из-за того, с каким напряжением он наблюдал за игрой в карты. Несмотря на то, что в конце каждой сессии раскрывались только те карты, которые были у двух последних игроков — потому что они ходили вокруг стола столько раз, сколько было необходимо, а игроки делали ставки или сбрасывали карты, пока не оставалось только две, — у нее осталось впечатление, что он знал, какие карты сдаются во время каждого хода.
Решив, какую карту выбросить, она бросала на него взгляд. Обычно он слегка кивал, и она радовалась, что сделала правильный выбор. Но время от времени он слегка качал головой, и когда наступала ее очередь либо бросать деньги в банк или сбрасывать карты, она сбрасывала карты. И всегда, когда карты раскрывались, она понимала, что проиграла бы, какую бы карту ни выбросила.
Его руки так и не сдвинулись со спинки стула, на котором они были сложены. Только одна рука иногда поднималась, когда он хотел насладиться небольшим количеством скотча. Он не манипулировал картами, но она была готова поспорить на все фишки, которые сейчас лежали перед ней, что каким-то образом он помогал ей жульничать.
И ей было все равно.
Это почти всегда сводилось к тому, что она и Чедборн были последними двумя игроками, и она почти всегда побеждала его. Было так восхитительно приятно наблюдать за различными эмоциями, мелькающими на его лице: недоверием, разочарованием, гневом, решимостью. Он выиграет следующую раздачу.
Только он редко это делал. Иногда его карты были настолько ужасными, что даже она, новичок, могла предсказать, что он попрощается со своими фишками, когда он бросал их на кучу в центре стола.
В течение вечера их группа из шести игроков сократилась до трех, так что теперь они с графом чаще играли в паре. Ее уверенность росла, и поскольку стопка фишек лорда уменьшился до такой степени, что он не мог оставаться за столом надолго, она решила, что пришло время добавить третью игру. Она решила назвать ее “Побесить Чедборна”.
— Я пересеклась с леди Джоселин ранее сегодня, — сказала она ровно, как будто слова больше не имели силы причинить ей боль.
Его взгляд оторвался от карт, чтобы твердо остановиться на ней, и она смутно вспомнила время, когда его внимание, уделенное ей, вызывало у нее легкое головокружение. Какой же глупой девчонкой она была. Она считала его элегантным, утонченным. Но он не был ни золотым, ни серебряным, просто медным.
— Где?
Его вопрос был кратким. Она подозревала, что если бы он узнал, что встреча была преднамеренной, он бы резко поговорил со своей невестой.
Она мило улыбнулась.
— Совершенно случайно, уверяю тебя. Похоже, мы пользуемся услугами одной и той же портнихи, хоть в это
и трудно поверить.
Судя по тому, как он нахмурил брови, скорее всего, он не мог.
— Или скорее пользовались, — поправила она.
— Она решила обратиться в другое место, не заплатив швее за работу, которую та уже выполнила для нее. Я полагаю, что тебе, как ее будущему мужу, придется все исправить. Зная ее предпочтения в одежде, я думаю, что стоимость ее приданого составляет где-то около пятисот фунтов. Если хочешь отдать мне сумму до того, как уйдешь отсюда сегодня вечером, я буду более чем счастлива передать ее Бет — швее — когда пойду на примерку в пятницу.
Она бросила две фишки в стопку. Она научилась взмахивать запястьем именно так, чтобы они приземлялись поверх других, так что они издавали это милое тихое щелканье.
Он смотрел на нее так, как будто больше не знал ее. И она поняла с некоторым удовлетворением и грустью, что так все и было.
— Я уверен, что ее отец разберется с этим.
Две его фишки зазвенели.
— Я очень надеюсь, что ты окажешься прав. Мы бы не хотели, чтобы ее лишили того, что она заслужила по праву. Она посмотрела на Дэнни. Уголок его рта лукаво приподнялся, когда он бросил свою ставку в стопку. Пока он остается в игре, это будет продолжаться, как и новая игра, в которую она играла. Она взяла две деревянные фишки и постучала ими по столу.
— Когда состоится свадьба?
— В январе в Соборе Святого Георгия, естественно.
Естественно. Та же самая церковь, которую выбрали они. В том же месяце. Было удивительно, что боль было похожа просто на укус пчелы, то есть, почти ничтожной. Возможно, потому, что, в то время как Бенедикт держал руки сомкнутыми на спинке стула, чтобы его нельзя было обвинить в том, что он подсовывает ей карты, он скользил своей ногой в ботинке по полу, пока она не прижалась к ее ноге, тайно заявляя ей о своей солидарности и поддержке, как будто о них возвещали развевающиеся знамена и рев труб. Ее колено случайно коснулось его колена, а затем вернулось, чтобы более полно ощутить комфорт, который он предлагал. Он поддержал ее самым простым жестом.
— Честно говоря, я была удивлена, что ты выбрал ее.
Бросить фишки.
— Она мне всегда нравилась.
Стук.
Фишки Дэнни упали в кучу.
— Ты, конечно, не тянул с предложением.
Щелчок.
— После неудачного выбора в первый раз я решил, что мне следует быстро двигаться дальше, чтобы о моем ошибочном суждении можно было поскорее забыть.
Когда прозвучало рычание, его рука замерла в воздухе, и его взгляд очень медленно переместился на мужчину, сидящего рядом с ней, чьи руки сжались в кулаки. Они все еще покоились на спинке стула, но было очевидно, что он напрягается, чтобы удержать их там.
— Тебе следует тщательно выбирать свои следующие слова, — посоветовал Бенедикт вкрадчивым голосом, который, как она подозревала, напоминал тот, который использовал сатана, когда он приглашал кого-то в ад.
Она нежно улыбнулась ему.
— Он не может сказать ничего, что могло бы причинить мне боль. Мне больше неважно его мнение.
С некоторым удивлением она поняла, что сказала правду. Груз, который она несла в течение нескольких месяцев, внезапно свалился с плеч. Какое значение имело его мнение?
— Ты другая, — сказал Чедборн.
Она снова обратила свое внимание на него, но для него у нее не было улыбки.
— Да, я вполне себе это представляю.
Он наклонился вперед, поставив
