Век веры - Уильям Джеймс Дюрант
Апокалиптическая литература, описывающая экскурсии или видения рая или ада, изобиловала в иудаизме и христианстве, не говоря уже о шестой книге "Энеиды" Вергилия. Ирландская легенда рассказывала, как святой Патрик посетил чистилище и ад и увидел там огненные туники и гробы, грешников, висящих вниз головой, пожираемых змеями или покрытых льдом.40 В Англии двенадцатого века священник-трувер Адам де Рос в содержательной поэме рассказал об экскурсии святого Павла в ад под руководством архангела Михаила; заставил Михаила рассказать о градации наказаний за разные степени греха и показал, как Павел трепетал, подобно Данте, перед этими ужасами.41 Иоахим Флорский рассказал о своем собственном сошествии в ад и восхождении на небеса. Таких видений и рассказов были сотни. При наличии всех этих свидетельств Данте вряд ли было необходимо преодолевать языковые барьеры в исламе, чтобы найти модели для своего "Инферно". Как и любой художник, он сплавлял существующий материал, превращал его из хаоса в порядок и поджигал его своим пылким воображением и жгучей искренностью. Он брал элементы своей работы везде, где только мог их найти: у Фомы и трубадуров, в пламенных проповедях Петра Дамиана об адских муках, в размышлениях о живой и мертвой Беатриче, в конфликтах с политиками и папами, в обрывках науки, которые попадались ему на пути, в христианской теологии грехопадения, Воплощения , греха и благодати, Страшного суда; В плотинианско-августинской концепции постепенного восхождения души к единению с Богом; в акценте Фомы на Блаженном видении как конечной и единственно удовлетворяющей цели человека; и из всего этого он создал поэму, в которой весь ужас, надежда и паломничество средневекового духа обрели голос, символ и форму.
2. Ад
Нель меццо дель каммин нашей жизни
Я ритровай на оскверненную седловину,
Che la diritta via era smarrita.
"На середине пути нашей жизни я оказался в темном лесу, прямой путь к которому был размыт" и потерян.42 Блуждая в этой тьме, Данте встречает Вергилия, своего "учителя и проводника, у которого одного я перенял прекрасный стиль, принесший мне честь".43 Вергилий говорит ему, что единственный безопасный выход из леса лежит через ад и чистилище, но если Данте проведет его через них, то он проведет его к порталам рая, "где достойнейший, чем я, должен вести тебя"; он добавляет, что пришел на помощь поэту по велению Беатриче.
Они проходят через отверстие в земной поверхности к вратам ада, на которых начертаны эти горькие слова:
По мне, так это город, в котором все плохо,
Для меня это вечная радость,
По мне, так это из-за погибших людей.
Джустиция - моя главная задача;
Fecemi la divina potestate,
La somma sapienza e il primo amore.
Dinanzi a me non fur cose create,
Se non eterne, ed io eterno duro:
Lasciate ogni speranza, voi ch' entrate!44
"Через меня человек входит в скорбный город; через меня человек входит в вечную боль; через меня человек входит в заблудшую расу. Справедливость двигала моим высоким Создателем; божественная сила создала меня, высшая мудрость и первобытная любовь. До меня не было создано ничего, кроме вечных вещей; и я вечно пребываю. Отбросьте всякую надежду, вошедшие сюда!"
Ад - это подземная воронка, уходящая в самый центр земли. Данте представляет ее себе с мощным, почти садистским воображением: темные и пугающие бездны между гигантскими мутными скалами; дымящиеся, зловонные болота, потоки, озера и ручьи; бури с дождем, снегом, градом и огнем; завывающие ветры и окаменевший холод; истерзанные тела, гримасничающие лица, леденящие кровь крики и стоны. Ближе всего к вершине этой адской воронки находятся те, кто не был ни хорошим, ни плохим, ни нейтральным; благородные раздражители карают их; их кусают осы и шершни, грызут черви, снедают зависть и угрызения совести. Никогда не бывавший нейтральным Данте презирает их и заставляет Вергилия сказать:
Misericordia e giustizia gli sdegna:
Не рагиониам ди лор, а охрана и пасса...45
"Милосердие и справедливость презирают их. Мы не говорим о них, а смотрим и проходим мимо". Туристы приходят к подземной реке Ахерон, и их переправляет старый Харон, служащий здесь со времен Гомера. На дальнем берегу Данте попадает в Лимб, первый круг ада, где пребывают добродетельные, но некрещеные люди, включая Вергилия и всех добрых язычников, а также всех добрых евреев, кроме нескольких ветхозаветных героев, которых Христос, посетив Лимб, отпустил на небо. Их единственное страдание в том, что они вечно желают лучшей участи и знают, что никогда ее не получат. Там, в лимбе, почитаемые всеми его обитателями, находятся великие языческие поэты - Гомер, Гораций, Овидий, Лукан; они приветствуют Вергилия и делают Данте шестым в своем племени. Заглянув еще выше, Данте говорит,
Види иль Маэстро цвета, которые тебя волнуют
Седер и семейная философия.
"Я увидел повелителя тех, кто знает, сидящего среди философской семьи" - то есть Аристотеля, окруженного Сократом, Платоном, Демокритом, Диогеном, Гераклитом, Анаксагором, Эмпедоклом, Фалесом, Зеноном, Цицероном, Сенекой, Евклидом, Птолемеем, Гиппократом, Галеном, Авиценной и Аверроэсом, "которые составили великий комментарий".46 Очевидно, что, будь воля Данте, вся эта благородная компания, включая сарацинских неверных, попала бы в рай.
Вергилий ведет его во второй круг, где плотских грешников беспрестанно швыряет яростный ветер; здесь Данте видит Париса, Елену, Дидону, Семирамиду, Клеопатру, Тристана, а также Паоло и Франческу. Чтобы положить конец семейной вражде между Полентами, владыками Равенны, и Малатестами, владыками Римини, прекрасная Франческа да Полента должна была выйти замуж за храброго, но уродливого Джанчиотто Малатеста. Остальная часть истории неясна; по одной из версий, Паоло, красивый брат Джанчотто, притворился женихом; ему Франческа и пообещала, но в день свадьбы она с неохотой вышла за Джанчотто. Вскоре после этого она на мгновение насладилась любовью Паоло; в это мгновение Джанчотто поймал и убил их (ок. 1265). Колыхаясь на ветру, как бесплотный фантик рядом с призраком своего развоплощенного возлюбленного, Франческа да Римини рассказывает Данте свою историю:
Небесная радость
Чтоб вы знали о счастливом времени
Nella miseria. ...
Noi leggevamo un giorno per diletto
Di Lancelotto, come l'amor lo strinse:
Soli eravamo e senza alcun sospetto.
Per più fiate gli occhi ci sospinse
Quella lettura, e scolorocci il viso:
Но только один пункт был в том, что он был винсом.
Quando leggemmo il disiato riso
Esser baciato da cotante amante,
Questi, che mai da me non fia diviso,
La bocea mi baciò tutto tremante.
Galeotto fu il libro e chi lo scrisse:
Quel giorno più non vi leggemmo avante.
Нет большего горя, чем
