Подводная библиотека - Юми Канэко
В смысле? Он давно уже присматривался к людям из окружения Ван Гоюня? Поэтому в свое время заинтересовался «Шуйди тушугуань»?
Мимори внезапно вспомнились слова Мадоки: «Кто ты на самом деле». А сидевший рядом Сю между тем продолжал:
— Она вообще никому не рассказывала про деда. Стоило людям о нем прознать, как они тут же начинали воспринимать ее исключительно как внучку известного писателя. Отношение сразу менялось: кто-то резко отдалялся, кто-то, наоборот, старался изобразить привязанность. Она, видимо, с самого детства из-за этого страдала. Поэтому упорно всем твердила, будто она простая студентка, любит старые книги, и все.
— …
— Но книги ее и правда сильно занимают! Особенно произведения прозаиков и поэтов, переживших гонения, репрессии, вынужденных покинуть свою страну. Таких ведь огромное множество: Томас Манн, Виктор Гюго, Беккет, Набоков… Как меняется личность писателя в эмиграции, то есть вдали от родины. И еще: почему мы так зависим от каких-то государственных границ, ведь это не более чем линии, воплощение общественной договоренности. Тут явно просматривается влияние деда. Мэйлинь всегда очень серьезно относилась к подобным вопросам.
Мимори вспомнил лицо Мэйлинь. При всем сиянии, в целом свойственном юным девушкам, наиболее примечательным в ней казался вдумчивый взгляд миндалевидных глаз. Сю, конечно, с самым серьезным видом внимал всему, что поверяла ему эта красавица.
— Она считает, что с тем местом, где мы родились и выросли, нас крепче всего связывают слова.
— Слова?
— Мы слышим их, видим, произносим… Слова, которые мы используем, не дают нам забыть о родных местах. Слово, тихо произнесенное себе под нос, служит утешением, записанное на бумаге — позволяет взглянуть на себя со стороны. Люди выписывают словами свои собственные черты и контуры. При этом, даже используя одни и те же слова, мы произносим и воспринимаем их по-разному. Одни становятся нам особенно дороги, с другими мы расстаемся. А писатели, бывает, и вовсе переходят на другой язык. Речь позволяет живо ощутить: каждый из нас неповторим.
— …
— Когда же слова сплетаются вместе, рождаются истории. И мудрость. Поэтому лучшее средство связать людей друг с другом… это книги. Когда она об этом заговорила, мне почему-то почудилось в ее рассуждениях что-то спасительное.
— Спасительное…
— Возможность простить. Человеческую жестокость.
Простить. Что-то тревожно сжалось в груди Мимори.
Рука Сю, все это время неустанно листавшая страницы, захлопнула очередной фолиант и замерла. Лицо его помрачнело.
— Мне хотелось защитить ее. Поэтому… так получилось, прости.
Воцарилась тишина. В безмолвной фигуре Сю до боли ясно читались его чувства к Мэйлинь. Но на периферии сознания Мимори тут же замаячил другой образ — не приходящей в сознание Юмэдзи. Что произошло тогда в Библиотеке? Если он не докопается до правды, то когда-нибудь, вероятно, возненавидит Сю.
— Субару… то есть Юмэдзи… ее ведь ударила Ван Мэйлинь?
Сю молчал. Но по его виду и так все было понятно.
— Что ей было нужно? Искала изданную Тан Мингтаном «Шуйди тушугуань»?
— Тан скончался около трех месяцев назад. Перед самой смертью он отправил Ван Гоюню в Америку письмо.
Мадока об этом упоминала. Но Мимори ничего не сказал и стал слушать дальше.
— Он написал, что известная книга находится в Наиважнейшем сверхсекретном столичном книгохранилище — иными словами, в Подводной библиотеке. Ван сразу понял, о чем идет речь. Получалось, в Подводной библиотеке хранится «Шуйди тушугуань», текст которой воспроизведен в его рассказе Underwater Library, снискавшем международное признание. От волнения и страхов, обоснованных и надуманных, Ван слег.
— «Шуйди тушугуань» — это ведь тоже сборник короткой прозы. Ван присвоил себе не все входившие в книгу рассказы?
— Нет. Только заглавный. На самом деле свой сборник он хотел назвать иначе. Но издателю настолько понравился одноименный рассказ, что в итоге его название вынесли на обложку. Так у Вана появился сборник Underwater Library. Какая ирония!
Уголки губ Сю изогнулись в усмешке.
— После того как Ван слег, Мэйлинь, питавшая к деду огромное уважение, стала за ним ухаживать. Тогда-то он и рассказал обо всем любимой внучке.
— …
— Конечно, она была поражена. Вся извелась. Посоветоваться ни с кем не решалась. Даже со мной. Думала, я отвернусь от нее. Поэтому ничего не говорила.
Но вчера она, видимо, во всем призналась Сю. И скорее всего, передала ему связку ключей Юмэдзи.
Поэтому Сю проник в поликлинику — хотел избавиться от Юмэдзи, ведь та была очень опасным свидетелем. Но Тикира и Мимори обнаружили его прежде, чем он осмелился осуществить задуманное, и он представил все так, будто два месяца назад Юмэдзи пострадала от его руки.
Сю скривился.
— В конце концов Мэйлинь решилась. Она надумала отправиться в Подводную библиотеку, чтобы выкупить эту злосчастную книгу. И напрямую связалась с Юмэдзи.
— Напрямую? Каким образом? Мало у кого есть такая возможность.
— В письме Тана был указан номер телефона.
— Что, прости? — Мимори не поверил собственным ушам. Номер в письме Тана?
— Предыдущий Глава Библиотеки Юмэдзи Шестой тоже обучался за границей, в Штатах. Они дружили с Таном со студенческих лет. Именно поэтому Тан передал свою книгу в Библиотеку, а спустя годы демонстративно указал в отправленном Вану письме личный номер Главы.
Хотел посмотреть, как его бывший друг станет выкручиваться из подобной ситуации? Хотя сам стоял на пороге смерти?
Им владели жажда мести и ненависть. Но не только: еще безысходное одиночество.
Жестоко? Да, очень. Эта история жестоко обошлась со всеми своими героями: с Таном, Ваном, с внучкой Вана.
— Мэйлинь прилетела в Японию. Тем утром она спустилась в сопровождении ожидавшей ее Юмэдзи в зал Библиотеки.
Мимори трясло.
— Как… — сам того не осознавая, он придвинулся к Сю. — Как так получилось? Что между ними в тот день произошло? За… зачем Мэйлинь ее?..
— Не знаю, — покачал головой Сю, и между бровей у него пролегла глубокая складка. — Что бы там ни случилось, она мне об этом рассказывать не стала. Обмолвилась только про «непростительный поступок» Юмэдзи.
— Непростительный поступок? Нашей Юмэдзи? Да о чем вообще может идти речь?!
— Говорит, поэтому она разозлилась и толкнула ее. Ну а Юмэдзи налетела на угол кафедры и…
Мимори показалось, что его с головой накрыли боль и страх, которые должна была испытать в тот момент Юмэдзи.
В груди вдруг заполыхало. Он схватил Сю за ворот.
— Да как в такое можно поверить?! Она же просто ищет себе оправдание и перекладывает вину на Юмэдзи, которая все равно пребывает в забытьи. Скажешь, неправда? Непростительный поступок? Не смеши меня! Ей самой бы…
От избытка чувств ему трудно было говорить. Но Сю не сопротивлялся. И это еще больше выводило Мимори из себя. Он ее защищает? Эту Мэйлинь? Ему куда страшнее разочаровать ее, чем всех сотрудников Библиотеки!
— Вот ведь! — он отпихнул Сю прочь с такой силой, что высившиеся вокруг них книжные башни повалились на пол.
— Если… если только Юмэдзи не придет в себя… если ей не станет лучше, я Мэйлинь не прощу. И тебя — вместе с ней. Не прощу никогда, до самой смерти.
Не прощу. Он произнес это вслух, и внутри стало пусто. Он дошел до того, что отказал человеку в прощении, — и ему показалось, будто на плечи лег тяжелый груз.
— …
А-а-а… вот оно что. Он неожиданно понял.
Понял наконец, почему Сю встал на защиту Мэйлинь.
Она указала ему способ простить.
Поэтому, что бы там на самом деле ни произошло, он так хотел оградить ее от «непростительного»…
В подземной комнате, сверху донизу заполненной книгами, вновь повисло молчание. Чудился только какой-то тихий шорох, словно книги вокруг дышали.
И тут у Сю опять зазвонил смартфон. Он поднял его и переменился в лице:
— Мэйлинь…
Мимори замер. Мгновение Сю колебался, но уже в следующую секунду коснулся экрана.
— Алло.
Из смартфона донесся девичий голос. Брови Сю стремительно сошлись у
