Новый Свет, Инк. Создание Америки английскими торговцами-авантюристами - John Butman
Гилберт, похоже, предвидел опасения Елизаветы по поводу такого предприятия, потому предложил менее агрессивную альтернативу. Он мог захватить необитаемый остров Бермуды, расположенный в пятистах милях к северу от острова Испаньола, на который Испания претендовала в начале 1500-х годов, но так и не заселила его. Названный в честь Хуана де Бермудеса, испанского мореплавателя , который открыл его, но иногда известный как Остров дьяволов - из-за непредсказуемых ветров, неизведанных мелей, отмелей и сильных течений, которые часто приводили к кораблекрушениям, - Бермудские острова находились в непосредственной близости от испанского флота, перевозившего сокровища.
В любом случае, Гилберт утверждал, что любые действия Англии в Вест-Индии будут губительны для Испании. Даже небольшая потеря там была бы "более тяжкой" для Филиппа, "чем любая потеря, которая может случиться с ним в другом месте", поскольку Испания зависела от постоянного притока серебра из Нового Света в королевскую казну. Кроме того, эта акция была бы очень выгодной для Англии. Королева, по расчетам Гилберта, могла бы нанести Филиппу больше вреда, потратив 20 000 фунтов стерлингов на Вест-Индию, чем 100 000 фунтов стерлингов, потраченных на любые другие средства раздражения.
Гилберт, который, возможно, извлек урок из предыдущих отказов, осторожно признал риски, связанные с его планами. Он признал, что агрессивные действия могут вызвать ответные действия Филиппа и, таким образом, поставить под угрозу регулярный, рутинный и прибыльный бизнес, который английские купцы вели с испанскими торговцами. Если его вооруженное нападение приведет к потере торговли, признавал Гилберт, "то ваше величество может столкнуться с препятствиями в судоходстве и таможенном деле, к большому упадку общего хозяйства".
Зная об этом, Гилберт предложил способ избежать подобной коммерческой катастрофы. По его мнению, Елизавета должна была лишь выдать ему общую лицензию "на открытие и заселение какого-нибудь странного места", не указывая конкретно, где именно. С таким "плащом" английские корабли могли бы выходить в море, нападать и завоевывать, но не казаться, что они делают это явно по приказу королевы. Если испанцы обижались, Елизавета могла откреститься от всего. Она могла даже сделать вид, что арестовывает Гилберта и его команду и заключает их в тюрьму где-нибудь на английском побережье, как будто она "в неудовольствии". Там они томились бы до тех пор, пока вся эта история не утихла бы. Дядя Гилберта, Артур Чамперноун, вице-адмирал Девона и человек, отвечавший за оборону побережья в Вест-Кантри, имел множество таких укромных убежищ, где можно было бы спрятать корабли, если бы этот сценарий получил развитие.
Гилберт призывал Элизабет действовать быстро. "[Учтите], что промедление часто мешает совершению добрых дел, - писал он, - ибо крылья жизни человека оперены перьями смерти".
Гилберт поступил мудро, признав опасения по поводу возможной потери англо-испанской торговли. Даже когда он разрабатывал свой план, как досадить Филиппу и навредить коммерческой деятельности Испании, многие ведущие купцы Англии готовились к совершенно иному подходу. Они хотели лучше поладить со своими испанскими торговыми партнерами и воспользоваться богатством Испании, наладив более прочные деловые связи. У них не было желания досаждать. Это было связано с тем, что испанская торговля была жизненно важна для Англии. Испанцы покупали английские ткани, а англичане - андалузские вина, масла для окраски тканей, цитрусовые и другие фрукты и, конечно же, американское серебро.
В прошлом уже случались разрывы отношений, которые вредили торговле. В 1568 году испанские корабли, направлявшиеся в Антверпен с сокровищами для оплаты оккупационных войск в Нидерландах, попали в плохую погоду и были атакованы франко-гугенотскими каперами. Корабли укрылись в английских гаванях, где часть сокровищ была вывезена на берег и передана в лондонский Тауэр. Испанцы выразили протест, но Уильям Сесил, поддержанный Елизаветой, не стал возвращать сокровища, сделав нехарактерный для себя конфронтационный шаг. В ответ испанцы конфисковали английские товары. На следующие пять лет торговля между двумя странами застопорилась. Для английских купцов, которые регулярно вели дела с Испанией, а в некоторых случаях жили там подолгу, эти годы были тяжелым временем.
Затем, в 1574 году, Елизавета и Филипп II подписали Бристольский договор, эмбарго на английские товары в Испании прекратилось, торговые отношения были восстановлены, политические договоренности заглажены, и дело пошло своим чередом. У английских купцов были давние, прямые торговые отношения с Испанией. В 1517 году, когда Екатерина Арагонская, испанская принцесса, восседала на английском троне в качестве жены Генриха VIII, в Сан-Лукаре, атлантическом морском порту Севильи, расположенном выше по течению реки Гвадалквивир, можно было встретить оживленную общину английских купцов. В том же году эти купцы получили корпоративные привилегии, дающие им право на "участок земли на улице ниже по течению", где они могли построить часовню, посвященную святому покровителю Англии, Святому Георгию.
Повседневная жизнь английских купцов, торговавших с Испанией, в значительной степени зависела от рутинной и стабильной торговли между Англией и континентом. Несмотря на существование Бристольского договора, они хотели найти более надежный способ поддерживать, регулировать и защищать свои англо-испанские дела. Поэтому, даже поддерживая усилия Фробишера найти быстрый путь на Катай и ослабить хватку Испании в Новом Свете, многие из тех же купцов объединились с ведущими придворными, чтобы основать новую компанию. Ее целью было продвижение и защита английских купцов, торгующих непосредственно на испанских рынках, включая Севилью. Они подали Елизавете прошение о создании Испанской компании, подобной Московитской компании. Они добились успеха, и в июне 1577 года им были предоставлены широкие права и привилегии, а также разрешено назначать руководящие органы в Лондоне и Испании.
В патенте Испанской компании значилось 389 купцов. Более двух пятых из них были выходцами из английских портов - в частности, из Эксетера, Бристоля и Саутгемптона. Однако в списке преобладали влиятельные лондонские купцы, которые были опытными инвесторами в международную торговлю. Среди них были Томас Грешем, Томас Смайт, Энтони Дженкинсон, первооткрыватель сухопутного маршрута в Катай, и два руководителя Мусковитской компании, которые придерживались противоположных взглядов на предприятие Фробишера: Джордж Барн и Лайонел Дакетт. Примечательно, что в состав новой компании вошли два почетных члена, известные своими антииспанскими взглядами: Фрэнсис Уолсингем и Роберт Дадли. Оба они были близки к крупным купцам Сити и зависели от доходов, которые они получали от инвестиций в зарубежные предприятия.
Испания внимательно следила за состоянием английской торговли со своей страной. Испанский посол Бернардино де Мендоса подсчитал, что "торговля с Испанией имеет величайшее значение для англичан". Действительно, он считал ее "главным источником их богатства и силы", не в последнюю очередь благодаря "огромным суммам специй" - золотых и серебряных монет, которые купцы
