Новый Свет, Инк. Создание Америки английскими торговцами-авантюристами - John Butman
Лок понял, что совершил ужасную ошибку, подписав соглашение от имени всей компании. Как выяснилось, компания Cathay так и не получила официального юридического статуса. "В законе не существует такой корпорации или компании", - заметил Уильям Сесил, когда все начало разваливаться. Это означало, что Лок был вынужден взять на себя ответственность за расходы всего предприятия, а когда некоторые инвесторы отказались платить, все обязательства легли на него. Вскоре он был отстранен от должности казначея компании и оказался в серьезном финансовом затруднении. В "смиренном прошении" в комиссию Тайного совета о выделении ему средств он гарантировал, что он, его жена и пятнадцать детей "остались в таком состоянии, что отныне им придется просить свой хлеб, если только Бог не превратит камни в Дартфорде в свой хлеб". В конце концов его отправили в тюрьму для должников, откуда он несколько раз возвращался за неуплату долгов. Тем временем Фробишер обрушился на дартфордских пробирщиков, уверенный, что его руда - подлинный товар.
По мере распада Катайской компании испанцы, продолжая следить за деятельностью Фробишера, пришли к выводу, что беспокоиться особо не о чем. В феврале 1579 года Мендоса отправил Филиппу письмо с новыми образцами руды: "Они малоценны, как признают сами англичане и пробирщики, и какой бы жар ни применялся, они не могут их удовлетворительно плавить из-за их большой сырости, что является верным признаком того, что они не богаты". Обо всем этом деле, - продолжал он, - сейчас мало кто думает, поскольку матросам не заплатили, а купцы, участвовавшие в нем, потерпели крах, так что людей не обманывают".
Хотя Фробишер как никто другой приблизился к открытию Северо-Западного прохода в Катай, королева и другие инвесторы отказались от проекта после того, как дальнейшие пробы не выявили драгоценных металлов, представляющих какую-либо ценность. Уильям Уильямс провел последний анализ в мае 1581 года. Он раз и навсегда доказал, что руда не содержит достаточного количества драгоценного металла, чтобы сделать ее рентабельной. Однако камень не был совсем бесполезен. Ее вывозили из Дартфорда и использовали в самых разных целях - от ремонта дорог до строительства стены поместья королевы неподалеку от плавильного завода.
Глава 9. Иландская империя
В начале ноября 1577 года, через несколько недель после возвращения из второго плавания Фробишера, Джон Ди готовился принять старого друга в своем доме в прибрежной деревушке Мортлейк, в десяти милях вверх по Темзе от лондонского Тауэра. Ди только что исполнилось пятьдесят лет, и он стал чем-то вроде знаменитости, почитаемой во всей Европе как математик, космограф, картограф и астролог. Он часто принимал гостей в своей загородной резиденции - прекрасном комплексе зданий, включавшем главный дом, сады, внутренний двор и несколько хозяйственных построек с алхимическими лабораториями, из которых часто исходили ядовитые испарения. Однажды Елизавета сама вызвала Ди, чтобы осмотреть зеркало, которое, по его словам, могло создавать оптические иллюзии. Главным событием любого визита была экскурсия по чудесной библиотеке Ди, которая превосходила коллекции Оксфорда и Кембриджа как самая большая в Англии и содержала более трех тысяч томов на двадцать одном языке по излюбленным темам Ди - алхимии, астрологии, истории, географии, оптике и многим другим.
В ноябре к Ди пришел сэр Хамфри Гилберт, у которого на было очень срочное дело: Испания. Сэр Хамфри только что закончил писать трактат под названием "Рассуждение о том, как Ее Величество может рассердить короля Испании". Речь шла не о легком раздражении Испании. Речь шла о войне. В те времена слово "раздражать" приравнивалось к "ранить", "причинять боль" и "наносить вред". Таким образом, Гилберт предлагал ряд смелых действий, которые, по его мнению, должна была предпринять Елизавета, чтобы сократить богатство Испании и обеспечить присутствие Англии в прибыльном для Испании уголке Нового Света.
Хотя нет точных свидетельств того, что Ди и Гилберт обсуждали трактат сэра Хамфри в Мортлейке, Ди в целом симпатизировал взглядам Гилберта. Почти десятью годами ранее, когда Гилберт добивался прав на путешествие в поисках Северо-Западного прохода, именно Ди написал рекламный трактат (ныне утерянный) под названием Atlanticall Discourses - "Atlanticall" означало "Атлантида", слово, которое Ди предпочитал слову "Америка". Когда впоследствии Гилберт был вынужден отказаться от этой инициативы, Ди похвалил его прерванные усилия. Он охарактеризовал Гилберта как "куррагического капитана", который был "в большой готовности, с доброй надеждой и великими причинами убеждения" и совершил бы открытие, если бы его не "призвали и не заняли другим делом". А всего за два месяца до визита Гилберта Ди выпустил еще один трактат на ту же тему, что и Гилберт, - как справиться с Испанией и укрепить влияние Англии в мире, - под названием "Общие и редкие памятки, касающиеся совершенного искусства мореплавания" (General and Rare Memorials Pertaining to the Perfect Art of Navigation). Ди продиктовал этот бессвязный труд своему помощнику в ходе маниакального шестидневного взрыва идей.
В течение нескольких лет Гилберт занимал все более антииспанскую позицию. В 1572 году он возглавил добровольный отряд, участвовавший в военной акции в поддержку голландских повстанцев против испанских войск в Низких странах. В том же году 13 000 протестантов были убиты в ходе трехнедельной оргии насилия, последовавшей за убийством лидеров гугенотов в День святого Варфоломея в Париже - день кровопускания, после которого французское слово "резня" вошло в английский язык. После этого нападения Гилберт написал на Сесилу письмо, в котором призвал Елизавету подумать о том, чтобы "отомстить" "папистам", как часто называли сторонников Папы и католической церкви. Если она этого не сделает, предупреждал он, это непременно будет означать "трагическое уничтожение всех протестантов в Европе". В 1574 году Гилберт и его родственник Ричард Гренвилл обратились к Елизавете с просьбой поддержать путешествие в воды к югу от экватора, вглубь территории, на которую претендовали испанцы. Но поскольку Елизавета недавно подписала Бристольский договор, призванный наладить отношения между двумя странами, ни она, ни Сесил не хотели рисковать и провоцировать Филиппа в это время. На предложение было наложено вето.
Отсутствие энтузиазма короны по отношению к схемам Гилберта
