Попаданка в Сильфиду на боях орков - Мария Максонова
Я молча следовала за орчанкой. Лишь через некоторое время она вновь заговорила:
— Когда земля начала умирать, в племени орков, что жило на ней, произошел раскол. Часть орков сказала, что нам нужно применить магию для того, чтобы сделать себя и своих детей сильнее, что нужно приспособиться к изменившимся условиям. Животные — вот кто всегда и везде способен выжить и адаптироваться, мы должны стать подобными им. Но другая часть орков отвергала такой путь, они желали действовать иначе, они решили напитывать своей силой землю, даже при недостаточном количестве воды, насиловать ее, добывая из нее все, что возможно, заставлять ее плодоносить, когда она уже не может. Так орки раскололись на два отдельных племени. Они решили, что границей между их землями станет единственная и самая крупная оставшаяся река — река, что сейчас зовут АрдХалиф.
— Постойте, — сообразила я. — Вы хотите сказать, что когда-то люди и орки были единым народом? Что орки произошли от людей, но изменили себя магией⁈
— Это люди изменились! — фыркнула ЗалиКруна. — Да, наши предки вложили свои силы, чтобы стать сильнее и мощнее, но, более того, изменились те, кто остался за рекой. Их кожа обесцветила, а сила изменилась. Они потеряли способность контролировать животных и наделять их желаемыми качествами.
— Но ведь и орки не способны управлять растениями так, как люди, — заметила я. — Выходит, когда-то единый народ обладал всем спектром способностей, а теперь каждый имеет только часть.
— Мы все еще можем управлять растениями, только зачем это надо? Мы кочевники, а не земледельцы, таков наш путь. Пытаясь жить оседло, люди уничтожили свою землю, обратили ее в пустыню. Мы же живем, как завещано предками, мы следуем тропами диких зверей, наша жизнь подчинена естественным ритмам природы.
«Единение с природой — свежо придание», — хмыкнула я про себя.
— Но, если все так прекрасно, откуда появились эти путы?
— Тогда наши предки решили принять силу разных животных, чтобы быть способными выжить в тяжелых обновившихся условиях. Но оказалось, что дети, получившие эту силу с рождения, не желали слушаться взрослых и мудрых, не желали учиться. Одно большое племя начало дробиться на маленькие группки, везде возникали конфликты, никто не мог договориться. Даже внутри семьи, внутри одного рода, не было авторитетов. И тогда древние шаманы собрались и провели ритуал единения, — тут я заметила за травами степи что-то. Когда мы взобрались на холм, но я смогла это разглядеть. Это было… капище. Каменные столбы стояли по кругу, словно земные мегалиты. Только здесь каждый камень был изрезан рисунками, а на вершине каждого из них был вырезан какой-то тотемный зверь. — Ритуал помог объединить орков и избежать распрей, травм и даже убийств. Он помогает соблюдать нам иерархию внутри племен и между ними, сдерживает агрессию. Древние законы были вплетены в единую систему, что поддерживает мир и согласие между орками.
Мы подошли ближе, и я смогла разглядеть каменные столбы.
— Но… здесь же больше тотемных животных, чем существует сейчас племен! — удивилась я. — Вот кошка, а там еще какая-то птица с длинным клювом, гиена, кто-то из псовых вроде шакалов, змея, заяц, верблюд… где же эти племена?
Глава 22
— Эти столбы поставили еще первые шаманы, — вздохнула лекарка, ласково поглаживая обтесанную каменную глыбу, на вершине которой была изображена голова кота, вроде того, что служил сторожем у ЗалиКруны. — Каждый орк связан со своим тотемным животным, способен управлять им лучше, чем другими. Но время шло, и некоторые племена исчезли с лица земли: одни из-за болезней, другие из-за войн или всего вместе.
— А вы? Вы были рождены в племени кошек? — догадалась я. — А к соколам попали после свадьбы… а потом то племя было уничтожено?
— Да. Дикие кошки — последнее из племен, исчезнувших с лица земли. Соколы были родственны им.
— Они погибли из-за войны?
— Нет. Болезнь. Болезни никого не щадят. Я была молода и вышла замуж. Моя мать осталась в племени и должна была лечить их, но… мало кто выжил. Когда Соколы нашли их стоянку, там остались только женщины и дети, которых они приняли в свое племя, а также забрали принадлежавшие им прежде охотничьи территории, — лекарка горько ухмыльнулась, и я вдруг поняла, что она говорит неправду.
— Почему?
— Что?
— Почему вы мне это рассказываете?
— Ты должна это знать, ведь это история и твоего опекуна.
— СакрКруша?
— Он был ребенком, когда погибло его племя.
— Но ведь он может управлять соколами, я видела…
— Да. Он унаследовал эту способность от матери — она была сестрой Вождя Соколов.
В голове всплыли слова СакрКруша о долге женщины.
— И где она сейчас?
— После гибели их племени брат забрал ее с сыном в свой шатер. Но она не пожелала смириться со своей судьбой, и убила себя.
— Как⁈ Зачем⁈
— Она была женой вождя, а стала наложницей — не смогла смириться с этим.
— Почему наложницей? Вы думаете, брат стал бы принуждать ее к кровосмешению? — ужаснулась я.
— Любая женщина, не являющаяся женой, считается наложницей, независимо от того, какие обязанности она выполняет.
— Но почему просто… не знаю… не найти другого подходящего мужа? Или просто жить одной отдельно, в своем шатре? Или уйти к людям?
ЗалиКруна посмотрела на меня как на идиотку, а потом громогласно рассмеялась:
— Жить одной? Ой, насмешила! Жить в одиночестве и содержать себя при этом может разве что лекарка или шаманка, но это искусство, которому нужно учиться с юности и иметь способности. Без мужика в племени не прожить: некому будет охотиться, некому скотиной заниматься. А уйти к людям — какая разница? Что здесь быть нищей, что там. Все равно ни один мужчина не отведет на капище вдову, среди людей все пальцами будут показывать. Нет. Она не согласилась принять свою судьбу и смириться, а другого пути
