Настоящие сказки Шарля Перро - Шарль Перро
Кто думает сама, кого старуха учит,
Что делать; всех красоток мучит
Желанье овладеть прелестным перстеньком.
Сперва на зов приехали принцессы,
Потом маркизы, баронессы,
За каждый пальчик их я б отдал всё что мог, —
А всё же ни один не лезет в перстенёк.
Идут красавицы блестящей чередою,
Одна приходит за другою,
Подходит к принцу, ручку даст ему, —
А не приходится колечко никому.
За ними во дворец идут гризетки,
Подобных рук не видел белый свет, —
Такие все красотки да кокетки,
И кажется – вот-вот! – А толку нет да нет,
Чудесный перстенёк лукаво обнадёжит,
А всё-таки надеть его никто не может.
И вот приходят во дворец
Подёнщицы толпою бойкой
И птичницы, и судомойки,
И поварихи под конец;
Их руки то́лсты,·пальцы кра́сны,
Они колечку не опасны,
Хоть-всем охота под венец.
Ведут последнюю пололку,
Обрубки грязные её
Совсем не лезут – да и всё,
Как если бы канат продеть в иголку.
Приходит вечер. Будто все
Перебывали во дворце,
Одной Ослиной Кожи не видали.
Но разве можно звать сюда такой скелет?
Ужели во дворце её одну и ждали?
А принц им: «Почему бы нет?
Позвать её сюда». – Смеётся, суетится
Толпа придворная. – «Да можно ли решиться
Такое чудо вывести на свет!»
Но из-под чёрной кожи видят гости —
Сияют пальчики белей слоновой кости,
Чуть тронуты коралловой зарёй.
Инфанты дрогнуло сердечко —
И надевается колечко
На пальчик, принцу дорогой.
Толпа блестящая в смущенье,
Досаде и недоуменье:
Как быть? И королю вести её хотят.
От робости инфанта еле дышит,
Смешливый шепот отовсюду слышит.
Но есть же у неё другой наряд!
Ослиной кожею довольно всех смешила,
И обождать инфанта попросила.
Когда ж она вернулась в светлый зал
С улыбкой торжества во взгляде,
Едва ли кто её узнал
В блистательном, невиданном наряде.
В шелках её золотокудрых кос,
Переливаясь, вспыхнули бриллианты,
Как будто бы сиянье пронеслось,
А очи синие – как ласковый вопрос,
Но им смущённые не отвечают франты.
Готов прелестный взор иль ранить, иль пленять.
А талия? – Друзья, ах, этот стан пригожий
Двумя ладонями я взялся бы обнять,
Когда бы был немного помоложе!
Померкли перед ней красавицы двора,
Их пышности обдуманной игра,
Приветный шум шуршит над праздничной толпою,
Столь чванной и насмешливой дотоль.
И королева и король·
Любуются прелестною снохою,
А принц, любовник молодой,
В восторгах плавая душою,
Как новенький сияет золотой.
Шумит весёлый двор, о свадьбе все хлопочут,
Король на пир соседей всех зовёт, —
Соседа важного уважить всякий хочет, —
За гостем гость и едет и идёт.
Сынов полуденной природы
Слоны громадные везут,
За ними вслед торжественно идут
Такие черномазые уроды,
Что дети, видя их, испуганно ревут.
Ну, словом, все кто мог, со всех концов земли
Невесте с женихом привет свой принесли.
Но диву дался весь дворец,
Когда явился наконец
С великой пышностью отец невесты,
Который некогда был так в неё влюблён.
Смягчило время этот жуткий сон,
И вспоминать о нем – не место.
Утихла пламенная кровь,
Которая преступно волновалась,
А то, что в памяти от этого осталось,
Усугубляло лишь·отцовскую любовь.
Увидевши её, он восклицает: «Вновь
Я с дочерью любимой увидался!»
И в радостных слезах с невестою обнялся.
Шумит, гремит весёлый пир,
Сегодня кормят целый мир.
В восторге юный принц: на милой он женился
И даже с королём могучим породнился,
И в этот миг явился к ним
Прекрасной·феи образ величавый.
Она всю сказку тут и рассказала им,
Неувядаемой покрыв принцессу славой.
Что в заключение сказать?
Кто сказку прочитал, тому, надеюсь, ясно:
Что лучше выбрать путь тяжёлый и опасный,
Но долга своего не забывать;
Что если добродетель и страдает,
Судьба всегда терпенье награждает;
Что бешеных страстей нельзя уговорить
И рассуждениями нельзя их укротить;
Что нет сокровища, которым бы влюблённый
Не жертвовал, любовью распалённый;
Что хлеб с водою, наконец,
Достаточны для пропитанья
Любого юного созданья,
Когда нарядами набит его ларец;
Что девушки такой ведь не существовало,
Которая б себя красоткой не считала,
Иная думает, что так она мила,
Что коль с богинями тремя на состязанье
И ей пришлось бы стать, то·в этом испытанье
Она бы яблочко взяла.
Нет веры к сказке об Ослиной Коже,
А всё же, чтоб детей утешить, посмешить,
Расскажут бабушки её и няни тоже,
И будет сказка жить да жить.
Надпись для девицы Элеоноры де Любе́р
Вам юные года, Элеонора,
Все развлеченья разрешат,
И вы, наверное, увидите подряд
Немало всяческих приманок скоро.
Как ни невинны ваши взоры,
Вам те создания искусства говорят,
Где вкус и смысл с улыбкою царят,
А не кривляются невеждам на умору,
Надсаживаются и приторно трещат.
О милая Элеонора,
Живой порыв я так увидеть рад,
Но вы не знаете, как много горя, спора
Нам наши страсти пылкие даря́т.
Ну и не знайте их! В «Ослиной Коже» рад
Я вам открыть, что есть у нас опора
Вернее красоты – недолго ей кадят:
О добродетели нам сказки говорят;
Увы, нередко нам о ней твердят,
Но всё это идёт не дальше разговора.
Ослиная кожа
(в прозе)
Жил-был однажды король, столь славный, столь любимый своим народом, столь уважаемый всеми соседями и соратниками, что, можно сказать, был он самый счастливый из всех государей. Счастье его ещё тем было упрочено, что в
