Инженер. Часть 7. Вторая итерация - Евгений Южин
– Здравствуйте! – это он.
Я, по приобретенной на Мау привычке, снова забыл поздороваться, кивнул с извиняющимся видом:
– Доброе утро!
Мимо шипя пронеслось что-то большое – то ли автобус, то ли длинный грузовик незнакомого вида, обдало нас хлестким ударом воды, дворники метнулись стервенело, сдирая ее с лобового стекла. Женщина повернула голову, машина, набирая скорость, устремилась следом за обидчиком. Я узнал ее – женщину. Даша. Моя дочь.
Молча таращился на ее профиль, поймал в салонном зеркале знакомые глаза, но не смог произнести ни слова. Как обратиться, что сказать? Передо мной незнакомый взрослый человек, по какой-то прихоти природы наделенный узнаваемыми чертами моей жены и моими желтыми глазами.
– Я так понимаю, вы мой дедушка?
Я всмотрелся – молодой, выглядит, правда, старше, чем по моим расчетам должен бы, сухощавый, глаза спокойные и умные, внимательно следят за моим лицом. В отличие от дочери, мне он казался незнакомым – вероятно, сказывались гены отцовской линии.
– Возможно, – уклонился, бросил взгляд на желтые глаза в зеркале.
– Федор, не приставай. Приедем – наговоритесь.
Уже знакомый голос – немного напряженный.
– Да ладно. Чего, поговорить нельзя? – И уже обращаясь ко мне: – Крутой прикид! Этника?
Сообразил, что он имеет в виду мою одежду – парадный халат в цветах Уров – кстати, вернули его уже выстиранным и выглаженным. Кивнул:
– Вроде того. А куда едем?
– Вещь! – оценивающе поджал губу парень, покивал головой, добавил: – Куда, куда… Домой, куда еще?
Дочь молчала. Я постоянно ловил ее взгляд в зеркале, но мне она еще не сказала ни слова.
– Домой – это куда? И чей дом? – настоял я, хотя, по большому счету, мне это было все равно.
Как выяснилось, внучек соображал быстро:
– Дед, какая тебе разница? Приедем – увидишь.
– Ну да, никакой, – вынужденно согласился и отвернулся, всматриваясь в проносящуюся мимо мокрую набережную – Яуза? Помолчал, выдавил немного мучавшее беспокойство: – Где мама?
Тишина. Я обернулся. Федор с ухмылкой смотрел на водителя, та молчала. Я уже собирался повторить вопрос, когда парень небрежно бросил:
– Бабушка уехала.
Сказано было так, будто мы виделись вчера, а сегодня она, без предупреждения, не явилась на встречу. Я открыл рот, чтобы уточнить, но тут заговорила Даша:
– Мама вышла замуж. Давно. Еще когда ты только пропал. – Она помолчала. – Мы с ней ссорились из-за этого. Потом я вышла замуж – рано, родила вот это чудо. С мамой почти не виделись – у нее другая семья. – Я поймал взгляд в зеркале. – Я связалась с ней. Она не хочет тебя видеть. У нее со здоровьем не очень – нервы. Лучше оставить ее в покое.
– Ясно. – Что еще можно было сказать?
– Дед! – Парень явно забавлялся. – А ты где был? Особое задание родины в тылу индейцев?
– Ага. В плену был, – отшутился я, но дочь не поняла.
– В каком плену?!
– Это я пошутил. Обещаю. Честно! Все расскажу. Надо только придумать…
Я замялся, и тут же встрял Федор:
– Ясно дело! Прежде чем говорить, надо бы придумать что.
Я рывком развернулся к нему и заметил, как сузились его глаза, но мне всего лишь хотелось объясниться:
– Знаешь, Федя, кто чаще всего пропадает из семьи?
– Кто? – Тот оставался собран и внимателен.
– Сумасшедшие. Психи.
Федор, не спуская взгляда, замедленно кивнул.
– Так вот. Последнее, что я хочу, так это чтобы меня посчитали за такого несчастного! – Я помолчал, оглядел моих спутников. – Когда я начну рассказывать, ты сразу же решишь, что у меня кукушка уехала. Это потому, что ты меня никогда не видел. Прошу тебя, как только ты окончательно уверишься, что имеешь дело с психом, посмотри на твою маму. Прошу это потому, что прямо сейчас, без разных исследований и прочей тягомотины, у меня есть только один факт – но железный. Помни о нем. Я – твой дед. Я – Дашин папа. Но я моложе ее. Каждый раз, как решишь, что я вру, – сравни меня и мою дочь – твою маму.
Я почувствовал, что не так начался наш разговор, что надо было тоньше, деликатнее, что зря я горячился, как ненормальный – ну точно псих, – что нельзя женщине про возраст, но было поздно – что сказано, то сказано.
– Вы и правда… – Внук помолчал, поморщился. – Вы внешне, по крайней мере, не можете быть папой мамы.
– Угу, – кивнул я хмуро.
– Но вы ошибаетесь. Я вас видел. У мамы куча фотографий, да и видео полно. И я правда не понимаю.
– Отлично! У нас есть шанс.
Автомобиль прижался к обочине. За тротуаром виднелись мокрые кусты, мимо проносились другие машины, рядом не было ничего, ради чего стоило останавливаться. Я повернулся к Даше – та сидела, уткнувшись в сжатые ладони и навалившись на руль.
– Ма-ам! – Федор перегнулся к ней, погладил ее плечи.
Я чувствовал себя тошно и отвратительно, будто обидел собственного ребенка.
– Даш, бесенок, прости меня, я больше не буду! – протянул руку и впервые за долгие годы дотронулся до нее, а сердце почему-то тоскливо сжалось от всплывшего ощущения другой женщины. Ана, как мне тебя, оказывается, не хватает!
Квартира была просторной и светлой. Несмотря на погоду, казалось, будто ее подсвечивал краешек солнца. И она была очень женской. Даша любила хай-тек, но подсознательно делала его теплее и домашней – вот пара тигрят устроилась на краю суперсовременного кухонного агрегата, вот вышитый совенок, прячущийся в закутке за футуристичного вида стеклянной дверью, вот – букетик засушенных цветов. Не зря мне не понравился ее муж еще в тот раз, когда меня занесло на Землю, – с ним она развелась, как только Федька ушел в армию. Сейчас сын заканчивал университет, жил отдельно, и Даша, я догадывался, часто скучала в лабиринте большой квартиры.
Мы вкусно поели, много болтали ни о чем, оттягивая момент моего рассказа. Город накрыли дождливые сумерки, когда я после неловкого молчания наконец заговорил.
Это больше напоминало исповедь. Свет не включали. Постепенно тени, изначально прятавшиеся в глубине
