Радикальная война: данные, внимание и контроль в XXI веке - Matthew Ford
О тех войнах, в которых нет живых ветеранов - будь то Американская революция или Первая мировая война, - мы можем помнить. Мы можем получить доступ к цифровым архивам карт полей сражений. Мы можем изучить списки личного состава, участвовавшего в каждом сражении. Мы можем прочитать приказы командиров или личные дневники, дневники и письма, которые солдаты отправляли своим близким. К сожалению, наши недавние конфликты будет трудно вспомнить таким образом.
Как продолжает Спенсер, это влияет на то, как вооруженные силы готовятся к будущей войне и думают о ней.
Если говорить о военной бюрократии и ее способности осмысливать поле боя, то совокупный результат двадцатилетней цифровизации в XXI веке оказался неравномерным и порой парадоксальным. Неоднократная бюрократическая реорганизация усложнила ведение учета. Это отражает неравномерное распределение информационных инфраструктур в правительстве и вооруженных силах, а также различные культуры ведения учета, которые возникают на их основе. Например, если говорить о британских вооруженных силах, то существует как минимум две различные культуры, которые формируют организационную память и стратегию, отражая взгляды самих служб и Министерства обороны (МО) в целом. В случае МО за непрерывность и долговечность архивных записей о военных операциях, проведенных службами, в конечном итоге отвечает Государственная служба. Здесь гражданские служащие в соответствующих исторических подразделениях армии, RAF и Королевского флота должны работать с документами в соответствии с положениями Закона о публичных документах 1958 года, в который впоследствии были внесены значительные поправки в соответствии с Законом о свободе информации 2005 года.
Однако с начала XXI века процессы, в которых хранятся и управляются документы, подверглись значительной нагрузке в связи с цифровизацией, общественными запросами и снижением стандартов в практике архивирования (Moss and Thomas 2017). Например, Исторический отдел армии сегодня собирает терабайты данных. Это зависит от того, что армия сохраняет, а не перерабатывает жесткие диски компьютеров, и предполагает, что государственные служащие отправляются в штаб-квартиру, чтобы забрать материалы до их уничтожения. Даже если предположить, что этот процесс пройдет без проблем, архив операций в Ираке и Афганистане будет больше, чем все, что ранее создавалось вооруженными силами в ходе войны. В самом деле, чтобы сравнение было более осмысленным, отметим, что если в 1 терабайт может поместиться 143 миллиона страниц документов Microsoft Word, то весь каталог Национального архива Великобритании содержит всего 32 миллиона описаний документов, созданных различными ветвями власти Соединенного Королевства.
Если не принимать во внимание объемы данных, гражданские служащие, которые управляют этими материалами, находятся на постоянных объектах МО в Великобритании и работают в соответствии с иными правовыми и карьерными параметрами, чем служащие вооруженных сил. Это отличается от проблемы, с которой сталкиваются службы, имеющие множество военных пунктов по всему миру и проводящие политику ограничения времени службы человека в той или иной роли или во время операций одним сроком службы. Понятие "двухгодичная командировка" было разработано для поддержания эффективности боевых сил и морального духа в мирное время. В то же время, перемещение офицеров по армии позволяло повысить устойчивость организации и дать возможность получить необходимый опыт для карьерного роста. Обратной стороной такого способа использования человеческих ресурсов стало снижение непрерывности ведения военного учета в организации, чьи документы, как правило, создаются в разных точках мира. По сути, МО имеет много тысяч объектов, что значительно больше, чем у большинства государственных ведомств Великобритании, и военный персонал регулярно сменяет друг друга. Следовательно, культура управления записями различается в зависимости от того, где вы служите - в военной форме или на государственной службе.
Учитывая трудности с обеспечением доступности и актуальности своих документов, мы видим, что вооруженные силы теперь еще больше зависят от новых архивов войны (Agostinho et al. 2021). Они базируются в облаке, на платформах социальных сетей и создаются повседневными участниками, будь то в форме или нет. Эти новые архивы открыты, сетевые, подключенные, мобильные, всегда на связи и повсюду с собой. Они создаются "на лету" людьми, загружающими в Интернет опыт своей повседневной жизни, и поэтому не соответствуют традиционным практикам, которые определяли создание государственных архивов. Эти новые архивы успешно справляются с задачей определения рамок военной деятельности и напоминания вооруженным силам о том, что они не контролируют репрезентации сражений. Это, в свою очередь, напоминает вооруженным силам об их зависимости от подходов двадцатого века к управлению записями и об их слабой способности сохранять, хранить, получать доступ, добывать и развертывать данные, которые они сами производят. Это имеет важные последствия для формирования концепции управления боевым пространством и информационной войны, а также, что не менее важно, для формирования общественных представлений и понимания войны.
В результате мы наблюдаем, как разрушается способность государства прийти к полному пониманию войн, которые оно начало. Этот процесс порожден тенденциями неравномерного распределения информационных инфраструктур внутри правительства и наиболее отчетливо проявляется в том, как государство собирает данные с полей сражений и использует их для быстрой рефлексии или пытается защитить себя, когда солдат обвиняют в военных преступлениях. В каждом из этих случаев использования собранных государством данных мы должны задаться вопросом, что и кем собирается и как это используется таким образом, чтобы обеспечить легитимность в рамках обороны и более широкого гражданского общества. В этом отношении актуально понятие "исторической дистанции", описанное Марком Салбер-Филлипсом, которое может проявляться "по градиенту расстояний, включая близость или непосредственность, а также удаленность или отстраненность" (Salber Phillips 2004, p. 89). Этот градиент исторической дистанции имеет решающее значение для формирования общественного и политического восприятия легитимности или нелегитимности исследовательской работы.
Таким образом, успех расследований в формировании текущей и будущей практики в области политики и стратегии зависит от того, как данные распространяются с поля боя. Данные появляются в разных частях бюрократии в разное время и разными способами, которые отражают оперативные приоритеты и причуды разрозненных подходов к служебным секретам. Огромное количество документов представляет собой золотую жилу для будущих военных историков. Однако само это количество материалов скрывает серьезные проблемы, с которыми сталкиваются военнослужащие, стремящиеся извлечь уроки из предыдущего опыта, - проблемы, которые обычно выражаются в непрозрачной фразе "извлечение уроков", часто встречающейся в военном дискурсе. Вывод американских войск из Афганистана 30 августа 2021 года вызвал лавину публикаций в СМИ, провозглашающих, что "уроки должны быть извлечены" после провала двадцатилетней
