Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями - Никита Смагин
Август 2019 года, я только приехал в Иран в качестве корреспондента ТАСС и сижу в российском посольстве на встрече с послом. Знакомство с главой диппредставительства сразу по приезде — обязательная традиция для всех корреспондентов государственных СМИ, прибывающих в Исламскую республику. «Я читал вашу статью», — говорит мне посол после короткого приветствия.
Незадолго до начала командировки я написал материал для Московского центра Карнеги[40] с заголовком «Стратегическое недоверие. Почему у России и Ирана не получается стать союзниками» — текст о проблемах, существующих между Москвой и Тегераном. Вскоре после публикации МИД России связался с ТАСС и уведомил, что недоволен содержанием материала. Затем у меня состоялся жесткий разговор с моим начальником в агентстве. «Никогда не пиши для Карнеги и вообще для западных организаций!» — резюмировал он нашу беседу.
Более того, мне лично позвонил заместитель второго департамента Азии в МИД РФ и спокойным тоном объяснил, что сотрудник государственных СМИ должен работать в рамках официальной политической линии. «Главная мысль статьи напрямую противоречит тому, что говорил Путин. Это неприемлемо», — сказал он. Речь о том, что президент России к тому моменту неоднократно высказывал мысль о необходимости развивать отношения с Ираном и заявлял, что сотрудничество якобы уже вышло на новый этап. Так или иначе, мне показалось, что все это — откровенно излишняя реакция для одной проходной статьи.
Теперь, сидя в Тегеране перед послом, я готовлюсь к новой волне критики, но вместо этого слышу:
— В вашей работе вы отметили, что мы не союзники. С этим я абсолютно согласен. Какие мы союзники, мы попутчики, — посол слегка улыбается. — В общем-то все, что вы написали, правильно. Но такие заявления подходят для кухонных разговоров, а не для публичного обсуждения, — дипломатично добавляет он. Исторические раны
Иранское самосознание насквозь пронизано сюжетами из прошлого. История страны насчитывает почти три тысячи лет, и в ней хватает как поводов для гордости, так и горестных страниц. При этом иранцы любят историю не только вспомнить, но и припоминать, если речь идет о разочарованиях и обидах.
А разочарований и обид в отношениях с Россией хватает. Контакты стран начались еще в средневековье, но это не так занимает наследников Древней Персии. Гораздо важнее, что в последние триста лет сначала Россия, а потом и Советский Союз вели по отношению к Ирану экспансионистскую политику, причем не без успеха.
Логика исторического процесса здесь предельно проста. Империи всегда стремятся к экспансии, и тут неважно, иранская или российская. В XVIII–XX веках Россия находилась на подъеме, а Иран — наоборот, поэтому первая давила на второй. Но это если говорить циничным языком реализма. Для обычных людей все эти сюжеты гораздо более личные, особенно для иранцев, прочно укорененных в истории.
— У вас есть такие зеленые леса? — спрашивает меня экскурсовод в субтропическом зеленом Гиляне, прикаспийском регионе на севере Ирана.
— Конечно, у нас такое встречается. В районе Сочи, это на Черном море, много подобных пейзажей. Такие же покрытые зеленью горы.
— А почему тогда вы все время пытались все это у нас захватить?
Гилян — первая в длинной череде исторических травм Ирана, связанных с Россией. Местные жители до сих пор с неудовольствием вспоминают персидский поход казачьего атамана Степана Разина в конце 60-х годов XVII века: утверждается, что казаки устроили настоящую резню в столице региона, городе Реште.
Следующая обида относится уже к периоду Петра I и его походу в Персию 1722–1723 годов. Российская империя воспользовалась упадком иранской династии Сефевидов и сумела отвоевать у Ирана обширные территории, включая Дербент, Баку и северное побережье Каспия (Мазендеран и все тот же Гилян). Впрочем, пробыли эти земли в составе российского государства недолго. В 1730-е годы императрица Анна Иоанновна приняла решение сконцентрироваться на турецком направлении, а упомянутые территории вернуть Персии.
С Петром, к слову, связана и легендарная страшилка, своеобразный аналог «Протоколов сионских мудрецов», но про Россию, — так называемое «завещание Петра Великого». Речь о французской подделке начала XIX века, которая якобы содержала наставления российского императора потомкам: как России завоевать мировое господство. Этот «документ» приобрел особенную популярность в Иране в начале XX века, когда Лондон и Санкт-Петербург соперничали за Персию и делили ее на зоны влияния. А позже «завещанием» молва объясняла как действия СССР, так и современную политику Москвы.
Еще более глубокая травма связана с двумя русско-персидскими войнами 1804–1813 и 1826–1828 годов. Обе кампании завершились уверенными победами русского оружия, и Иран навсегда лишился территории современного Азербайджана. Итоги двух войн были закреплены в Гюлистанском и Туркманчайском мирных договорах. Последний даже закрепился в персидском языке в качестве символа унизительного и навязанного мира, который проигравший принимает, потому что у него нет выбора.
Так, в июне 2022 года Абдольнасер Хеммати, глава Центробанка Ирана при президенте Хасане Рухани, рассказывал[41]:
— В конце президентского срока Дональда Трампа, когда его давление на Иран достигло пика, мы столкнулись с дефицитом валюты. Тогда мы договорились с российскими властями предоставить нам кредитную линию для импорта пшеницы и кукурузы. Однако банки России заявили, что процентная ставка в долларах будет 14% — это было в стиле Туркманчая. И Рухани, и я выступили против.
К началу XX века Россия имела колоссальное влияние в Иране, соперничая за господство в стране с Великобританией. Самой боеспособной частью армии шаха династии Каджаров считалась казачья бригада, которая впоследствии стала дивизией — что-то вроде ЧВК Российской империи, состоявшей на службе персидского государства. Шах Насер ад-Дин в 1870-е годы, понимая, что Иран в военной сфере отстает от ведущих держав, искал способы реформировать армию. Для этого он договорился с Санкт-Петербургом об отправке военных инструкторов для создания аналогов российских казачьих частей. Боеспособное подразделение создать удалось, но оно оставалось «засланным казачком» — командиры дивизии выполняли приказы Тегерана только при одобрении российской стороны.
В 1908 году это подразделение сыграло ключевую роль в подавлении Конституционной революции в Иране. Казаки расстреляли из пушек первый Меджлис, а руководитель дивизии Владимир Ляхов временно стал военным губернатором Тегерана. В память о тех трагических событиях на площади Бахарестан сегодня стоит огромная пушка — якобы именно с этого места русские казаки вели огонь по первым росткам иранской демократии.
