“Nomen mysticum” («Имя тайное») - Владимир Константинович Внук
Неожиданно Сапега поднял голову и посмотрел в сторону, где находился кастелян – Славута счёл за лучшее скрыться в тени колонны. Однако, как показалось кастеляну, гетман всё же увидел его – и быстро отвёл взгляд.
Огонёк свечи, уже не золотистый, а бледно-голубой, слабой точкой мерцал в темноте. Неожиданно повеял поток воздуха – язычок пламени в последний раз вздрогнул и погас, оставив после себя едкую струйку дыма. Как слаб был этот огонёк, как мало тепла он давал, как краток был его миг. Не такова ли судьба каждого из нас – сгореть, как свеча, полностью, без остатка, дав миру лишь немного тепла и света?
Месса закончилась. Склеп развёз уста, принимая в своё чрево ещё один гроб. Костёл постепенно опустел. Славута видел, как княгиня направилась к двери, но затем что-то сказала пани Эльжбете. Та не поняла или, скорее, не захотела понять сказанного, вследствие чего Катажине пришлось повторять распоряжение. Последним костёл покинул ксёндз Эдвард, затворивший за собой решётчатые двери. Убедившись, что костёл покинули все, Катажина направилась в правый неф, где стоял кастелян.
– Мне показалось, вы хотите что-то сказать. Я слушаю.
– Я не стал вас вчера тревожить. Войт сообщил, что умерла безумная старуха. Её труп был найден вчера на кладбище.
Княгиня перекрестилась.
– Прикажите, чтобы её похоронили у ограды. Далее.
– Я отдал приказ войту приступить к постройке эшафота, а эконому – выделить необходимое. Палач уже вызван из Новогрудка. Завтра он будет здесь.
Княгиня, погружённая в свои размышления, кивнула.
– Что ещё?
– Вот жезл, – Славута протянул княгине тонкую резную палочку, которую судья должен был переломить, давая знак палачу приступать к казни. – Здесь посередине есть сучок, рядом проходит трещина. Наверно, жезл сломается в этом месте.
Катажина нахмурилась и отложила палочку в сторону.
– Пан Славута, не ходите вокруг да около, говорите прямо.
– Повторяю: я не уверен в виновности Агнешки.
– Это уже ничего не меняет.
– Понимаю: на одной чаше весов – хоругви великого гетмана, на второй – мои сомнения. Какая из них перевесит – известно.
– Но не хотите же вы хотите сказать, что гетман каким-то образом может быть причастен к этим событиям?
Кастелян пожала плечами.
– Не мне судить. Но неоспоримо одно: Сапеге нужен повод для рокоша. И гибель племянницы ему этот повод даёт.
– Я знаю гетмана хорошо. Он решителен до безрассудства, горделив до безумия, властолюбив до крайности. Но поверьте мне, может быть, именно в силу этих качеств он не пойдёт на преступление, – Катажина выдержала паузу, затем покачала головой. – Нет, нет, не может быть. И как вы объясните то, что кинжал, пистолет оказались у Агнешки? А потайной ход в её комнату – тоже случайность?
– Но зачем Агнешке убивать Наталью и Барбару? И что могло быть общего между Барбарой и Агнешкой?
Катажина бросила на кастеляна мимолётный взгляд.
– Агнешка и Барбара знали друг о друге, – чуть дрогнувшим голосом произнесла она. – Мой сын и Барбара вместе росли. Я знала, она к нему неравнодушна, и была бы рада их союзу. Но два года назад он встретил Агнешку. Его чувства к Сапежанке угасли. И Барбара знала причину разрыва.
– Любовный секрет ни для кого не тайна…– пробормотал Славута, вспомнив слова Богданы. – Любовный…
Кастелян невольно поднёс руку ко лбу. Как он упустил это? Неожиданно догадка осенила его.
– Значит, красная шёлковая накидка Агнешки – подарок вашего сына?
Катажина невесело улыбнулась.
– Пан Славута, ваша проницательность достойна наивысшей похвалы.
– Следовательно, в ночь убийства Натальи Агнешка…
– Не спрашивайте меня, большего я вам не скажу, – княгиня скосила глаза в сторону собеседника. – Не ходите вокруг да около, говорите прямо. Чего вы хотите?
– Необходимо отложить казнь.
– Каким образом?
– Агнешка может сказаться тяжёлой. Согласно артикулу тридцать четвёртого раздела одиннадцатого Статута, в этом случае казнь должна быть отложена. Это даст нам отсрочку.
– На какое время? На два-три месяца?
– Очевидно, да.
– И что потом? К осуждению Агнешки прибавится ещё и позор.
– За это время я докажу её невиновность.
– А если нет?
– Мы можем хотя бы попытаться. Иного я просто не вижу.
– Гетман потребует доказательств.
– Агнешка присягнёт, что тяжела – этого будет достаточно.
– И вы полагаете, Сапега смирится?
– Мы дадим ему гарантии, что Агнешка не покинет замка.
– Вряд ли гетман будет спокойно ждать всё это время.
Кастелян молча пожал плечами. Впрочем, княгиня и не ждала его ответа: низко наклонив голову, она вразвалку зашагала по костёлу. Дойдя до ближайшей колонны, она некоторое время остановилась и пристально вглядывалась куда-то вверх. Славута проследил за её взглядом – княгиня смотрела на девиз, золотыми буквами высеченный в мраморе: “Bóg nam radzi” [35].
– Хорошо, я приняла решение. Я не буду вам мешать. Поговорите с ней. Но, боюсь, из этой затеи ничего не выйдет.
– И всё же я попытаюсь.
– Ладно, я согласна. И вот ещё… Вы не сочтёте за труд съездить в Несвиж?
– Разумеется, нет.
– У вас при себе чернильный набор?
Кастелян вынул из мешочка перо и бронзовую чернильницу, развернул свёрнутый в трубку лист бумаги. Катажина села за скамью и обмакнула в чернильницу перо, но по всему было видно, что самообладание покидает её: написав несколько слов, рука задрожала, оставляя на листе неразборчивые знаки. Катажина раздражённо скомкала лист бумаги, сломала пополам перо и бросила обломки на пол. Сделав паузу, она взглядом потребовала у кастеляна другой лист и написала несколько строк.
– Я не хочу никого посвящать в это дело. Отвезите это письмо Каролю. На словах передайте, что его присутствие здесь в день святого Михаила необходимо.
– Но если князь?..
– «Если» не будет. Просто передайте, что я настаиваю на его присутствии.
– Понимаю.
Княгиня скрутила послание в свиток, обвязала верёвкой, залила красным воском и приложила перстень-печатку, после чего передала послание кастеляну.
– Прошу не затягивать, выезжайте завтра утром.
– Я выеду сегодня же.
– Это лишнее, вы всё равно успеете разве что к полуночи.
– Я заночую в своём имении в Городенах.
Княгиня улыбнулась – ей
