Почему нет? - Алекс Хилл
– Куплю вам по бутылке вискаря, если сможете уговорить ее остаться с нами хотя бы ненадолго.
Парни оборачиваются и заговорщически улыбаются. Как же хорошо, когда рядом есть люди, на которых можно положиться и ничего толком не объяснять.
– Принято, – отвечают они хором.
– А самому слабо? – спрашивает Кир.
– Нет, но я не хочу злить ее раньше времени, а их не жалко.
Кирилл одобрительно кивает.
– Ну все, по коням! – громко объявляет Риша.
Расходимся к машинам. Коля и Толя тут же забираются на заднее сиденье внедорожника, за ними Кир, а я распахиваю переднюю пассажирскую дверь, встретившись с Ясминой взглядом через желтые стекла ее очков. Улыбаюсь, выкручивая добродушие на максимум, но она лишь недолго мнется и садится за руль, нервно захлопнув дверь. Похоже, мое настроение Ясмина не разделяет, а еще ей не очень нравится, что я буду сидеть рядом, правда, озвучивать это она, по всей видимости, не собирается. Очень великодушно с ее стороны.
Сажусь в кресло и закрываю дверь с тихим щелчком. Ясмина пристегивает ремень безопасности и чуть шире расставляет ноги, нащупывая педали. Мой взгляд прилипает к ее обнаженным бедрам, и она этого не упускает, но, опять же, никак не комментирует, оставляя между нами только молчаливое недовольство. Да что я ей сделал? Чем не угодил? В ту пятницу она со слезами искала во мне подтверждение своей привлекательности, а теперь, когда я искренне это показываю… она этого не принимает? Что изменилось? Дело в нашем положении? В том, что я на нее работаю? Или все-таки трезвость прячет большую часть ее истинных желаний за разумностью? Как скучно. Даже прискорбно. Если для того, чтобы разрешить себе все, что по-настоящему хочется, тебе необходимы допинги – ты несчастный человек.
Поднимаю голову, глядя через лобовое стекло на то, как машина Влада медленно отъезжает от двора. Ясмина мягко надавливает на педаль газа и спрашивает:
– У кого-то из вас есть водительские права?
– Только у Ярослава, – отвечает Кирилл.
– У тебя есть машина? – не глядя обращается она ко мне.
Уже собираюсь ответить, но решаю подразнить ее немного. Мы ведь не в студии, могу себе позволить.
– А это важно? – беспечно отзываюсь я.
– Не особо. Просто хочу предупредить… вздумаешь учить меня водить, пойдешь пешком.
– У-у-у… – позади раздается хоровое завывание.
– Понял, – с улыбкой киваю я, и Ясмина слегка поворачивает голову.
Она смотрит на меня всего пару мгновений, но этого достаточно, чтобы почувствовать легкую тяжесть в груди и трепет на кончиках пальцев. Я уже не в первый раз ловлю себя на подобной реакции рядом с ней, но впервые мне хочется продлить этот момент. Правда, к сожалению, только мне одному. Ясмина возвращает взгляд за лобовое стекло, и мы выезжаем на асфальтированную дорогу, пристроившись следом за седаном Влада. Машина набирает скорость, и мое сердце тоже разгоняется. Ныряю на глубину ощущений, касаюсь рукой дна и чувствую жар. Я прекрасно знаю, что это значит, а в голове лишь одно – наконец-то. Пока не знаю, во что все это выльется. Не знаю, что с этим делать и что меня ждет, но… я скучал по этим ощущениям.
Ясмина включает кондиционер и музыку в радиоприемнике, будто услышала то, о чем я думал, и решила попытаться охладить и оглушить меня, но уже поздно. Она опоздала на две с половиной недели, и я даже не знаю… кто из нас теперь в большей ловушке? Меня заперли с ней? Или же ее заперли со мной? Упираюсь затылком в подголовник, чуть склоняя голову влево. Ясмина уверенно держит руль, обхватив его пальцами, следует правилам дорожного движения, но и на маневры способна – мигающий желтым светофор никак не останавливает ее от желания поскорее пересечь перекресток. Интересно, как давно у нее права? Есть ли собственная машина? И если да, то где она? Какая? Язык чешется расспросить обо всем, но приходится сдерживаться. Ясмина сегодня явно не в духе, и я не хочу это усугублять. Остается надеяться на Бибу и Бобу, которые обычно могут уболтать кого угодно на что угодно, но сейчас и они отчего-то сдают позиции. Их неловкие попытки завязать беседу проваливаются одна за другой.
Через двадцать минут табличка с названием нашего города остается позади, несемся по трассе мимо зеленых посадок и полей, а атмосфера в салоне автомобиля становится все более гнетущей. Ясмина продолжает держаться холодно и отстраненно, на вопросы отвечает не слишком охотно, своих не задает, на уговоры не реагирует. Коля и Толя, не справившись с заданием, переключаются на болтовню с Кириллом, и я сглатываю досадливый вздох. Миссия провалена.
Короткий сигнал мобильного, лежащего на панели, едва слышен за шумом ветра, что хлещет по металлу, и танцевальной мелодией, звучащей из колонок, но Ясмина мигом хватает телефон, будто только этого и ждала. Она бросает взгляд на экран. Всего доля секунды, и мобильный тут же отправляется на прежнее место. Ее губы сурово поджаты, руки напряжены. Она расстроена, а еще злится. Сильно. И дело не в нас, не в поездке. Здесь что-то другое. Что-то извне.
– Ты меня отвлекаешь, – тихо говорит она.
– Плохие новости? – спрашиваю, кивая на мобильный.
– Нет.
– Ты злишься, – подмечаю я.
– Потому что ты пялишься на меня, не прекращая.
– И это так сильно раздражает?
– Это отвлекает от дороги, – сухо бросает она и выжимает педаль газа, заставляя мотор зареветь.
Послушно отворачиваюсь к боковому окну, на языке появляется кислый привкус разочарования. Я-то думал, что после Риши никакие шипы мне не страшны. Видимо, ошибался. Шипы бывают разные, как и стратегии защиты. Наша Риша, например, лупит первой, не жалея себя и сил, так, чтобы противник испугался и сдался сразу, а Ясмина только отступает, сохраняя дистанцию и гордость. Она меня не подпускает. Совсем. Никак! И я могу ее понять отчасти, но от этого не легче.
Оставшаяся часть пути проходит в молчании. Даже не припомню, когда в последний раз я чувствовал себя таким потерянным. Идей нет. Ни одной. Все, что бы я ни сделал и ни сказал, будет зарублено на корню. Наблюдаю, как седан Влада въезжает на территорию базы отдыха, нырнув под поднимающийся шлагбаум, и легонько покачиваюсь от резкой остановки внедорожника.
– Приехали, – объявляет Ясмина. – Хорошего отдыха.
Парни рассыпаются в благодарностях, выпрыгивая из машины, я тоже выбираюсь на улицу. Закрываю дверь, оглушенный смятением, и через стекло вижу, как Ясмина берет телефон и смотрит на экран. Крупные очки совсем не скрывают гримасу боли, искривляющую ее лицо.
