Если бы Ницше был нарвалом. Что интеллект животных говорит о человеческой глупости - Justin Gregg
Глава 4. Проблема человеческой морали
Мы не считаем животных моральными существами. Но как вы думаете, считают ли животные нас моральными существами? Одно животное, обладающее способностью говорить, однажды сказало: "Человечность - это предрассудок, от которого мы, животные, по крайней мере, не страдаем".
-Ницше
Хасидзумэ Айхэй был солдатом 6-й пехотной дивизии императорской японской армии. 8 марта 1868 года дивизия Хасидзумэ была расквартирована в приморском городе Сакаи (недалеко от Осаки), когда солдаты с французского военного корабля, стоявшего на якоре в гавани, - "Дюпле" - сошли на берег. Это произошло всего через год после начала Реставрации Мэйдзи в Японии, перехода от феодальной системы, управляемой сёгунами (военными диктаторами), к центральному императорскому правительству, которое впервые за много веков разрешило западным людям появляться на японской земле. Жители города Сакаи впервые увидели иностранца, и они были немало встревожены, когда французские солдаты начали непринужденно прогуливаться по их священным храмам и заигрывать с местными жителями. Поведение французских моряков было именно таким, какого можно было ожидать от западного моряка XIX века, находящегося в увольнении, но японцы сочли это отвратительным нарушением приличий. Хасидзуме и его людям было приказано убедить французских солдат вернуться на свои лодки, что было практически невозможно, учитывая языковой барьер. Разочарованные, японские солдаты начали действовать, схватив одного из них и связав ему руки. Подумав, что это начало конфронтации, французы побежали к своим лодкам, но один из них, пробегая мимо, украл японский военный флаг. Японский знаменосец, пожарный по имени Умэкити, побежал за французским похитителем флага и раздробил ему голову топором. В ответ французы начали стрелять в Умэкити из пистолетов. Хасидзумэ и его товарищи достали винтовки и открыли ответный огонь. Французы были значительно уступая в численности и вооружении, они намеревались лишь осмотреть город (и поприставать к местным женщинам). Они были совершенно не готовы к бою. После короткого залпа пуль японцы убили шестнадцать французских солдат.
Учитывая новые и все еще нестабильные отношения между ними, дипломаты обеих сторон поспешили умерить пыл и предотвратить дальнейшее кровопролитие. Французы настаивали на том, чтобы японские военные понесли ответственность за гибель людей. Они потребовали официальных извинений, компенсации в размере 150 000 долларов США и казни двадцати японских солдат, виновных в массовом убийстве.
Все семьдесят три солдата, участвовавшие в инциденте, были допрошены, и двадцать девять человек признались, что стреляли из своего оружия. Все двадцать девять согласились быть казненными в честь своего императора. Поскольку французские дипломаты просили только двадцать человек, солдаты отправились в храм, где с помощью соломинки определили, кто умрет. Хасидзумэ попал в число избранных. Девять солдат, не попавших в число избранных, были разочарованы. Они протестовали против своей участи, требуя, чтобы их казнили вместе с Хасидзумэ и их товарищами. Их просьба была отклонена.
Именно в этой части истории вопрос о правильности морального пути полностью зависит от вашей культурной принадлежности.
Хасидзумэ и другие солдаты, приговоренные к смерти, приняли - даже смирились - свою участь, но они не были согласны с тем, что нарушили какой-либо военный кодекс. В конце концов, французы стреляли первыми. Они хотели, чтобы приговор был изменен: вместо казни они должны были умереть путем ритуального самоубийства - сеппуку. Это возвысило бы их до статуса самураев - высшей цели любого пехотинца. Просьба была удовлетворена, и в глазах японских властей это был шанс тайно унизить французов и оказать почести, а не возмездие своим осужденным солдатам.
16 марта 1868 года Хасидзумэ и девятнадцать остальных были облачены в церемониальные белые хакама и черные хаори и в сопровождении сотен солдат доставлены в буддийский храм на паланкинах (причудливых крытых повозках). Там их ждал последний ужин из рыбы и сакэ. Напротив места сэппуку сидели высокопоставленные лица обеих стран. Среди них был командир корабля "Дюпле", фантастически названный Абель-Николя Жорж Анри Бергасс дю Пти-Туар, высокопоставленный французский чиновник, который должен был убедиться, что японцы выполнят свою часть сделки.
Один за другим солдаты выходили вперед, спокойно опускались на колени на циновку татами и погружали меч в живот, перерезая верхнюю брыжеечную артерию в брюшной полости. Пребывая в агонии, они склоняли голову, после чего их обезглавливал помощник. Сэппуку - древняя практика, формализовавшаяся на протяжении семисот лет самурайской истории. Впервые ее свидетелем стал неяпонец, и дю Пти-Туар был, мягко говоря, шокирован. По некоторым свидетельствам, дю Пти-Туар неоднократно стоял во время церемонии, пораженный тем, с каким невозможным спокойствием эти люди разделывались с собой. Хасидзумэ был двенадцатым в очереди, и как раз в тот момент, когда он собирался начать сеппуку, дю Пти-Туар потребовал прекратить церемонию, заявив, что долг уже выплачен. Затем он собрал оставшихся французских сановников и поспешно удалился на свой корабль.
Для Хасидзумэ это было огромным бесчестьем. Ему было отказано в праведной смерти - шансе принести честь себе и своему императору. В то время как дю Пти-Туарс считал отсрочку актом милосердия, для Хасидзумэ все было как раз наоборот. Через несколько дней остальным девяти самураям сообщили, что дю Пти-Туарс подал прошение об отмене их смертных приговоров. Это было таким ударом для Хасидзумэ, что, услышав новость, он прокусил себе язык в надежде, что истечет кровью. Для Хасидзумэ и других мужчин милосердие, проявленное дю Пти-Туаром, стало участью, худшей, чем смерть.
Давайте рассмотрим моральные проблемы, которые вызывает эта история. Оправдано ли было требование французов о казни в качестве платы за убийство их солдат? Нравственна ли система "око за око"? Или же казни, санкционированные государством, по своей сути варварские и аморальные? Был ли дю Пти-Туар милосерден, когда остановил церемонию? Если да, то милосердным в чьих глазах? Уж точно не в отношении японских солдат, которых пощадили. Является ли честь самоубийством анахроничным моральным кодексом? Как показывает эта история, ответы на эти моральные вопросы варьируются в зависимости от того, кого вы спрашиваете, откуда они родом и какой сейчас век. Мораль, хотя и не обязательно полностью произвольная, в значительной степени определяется культурой.
Тот факт, что социокультурный и исторический контекст оказывает такое огромное влияние на то, что мы считаем правильным или неправильным поведением, говорит о том, что наше моральное чувство не является монолитным кодексом,
