Беспредел в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич
— Я не брошу ее, — сказал Аарон спустя несколько долгих минут молчания.
Я потушил косяк в раковине, мышцы напряглись, когда мой взгляд столкнулся с Аароном. На протяжении долгих лет у нас была вражда, хоть и неявная. Он знал, что я его соперник, и, как бы мне не хотелось признавать это, он — мой тоже.
Они все.
Черт подери.
— Мы не позволим Бернадетт сломать нас, — прорычал Оскар.
Его правая рука, лежавшая на столешнице, сжалась в кулак. Каллум наблюдал за ним как животное наблюдает за другим, зная, что оно опасно. Медленно, с осторожностью он закинул чипсы в свой рот.
— Она не сломает тебя, если ты перестанешь ссорится, — сказал хриплый голос с лестницы.
Мы все обернулись, чтобы взглянуть на Бернадетт, ее волосы были растрепаны после хорошего траха, бедра обнажены, белые и помеченные синяками и засосами под подолом моей футболки. Должно быть она подобрала ее с пола, в спешке спускаясь сюда.
Я просто рад, что она не надела свое свадебное платье. Оно теперь принадлежит мне, и я не хотел, чтобы другой мужчина смотрел на нее или прикасался к ней в нем.
— Эй, Берни, — сказал Кэл, натягивая дерьмовую улыбку, которая появляется только для нее.
Он улыбался, как прежний Каллум, тот, что мечтал о танцах. Он давно перестал так улыбаться, но выражение лица вернулось. Я должен радоваться этому, я пытался.
Я любил своих друзей. И мне была нужна моя девочка.
Провел руками по лицу, когда Бернадетт медленной походкой — сомневаюсь, что она вообще знала, что медленно идет — вошла на кухню, зевая и вытягивая руки над головой. Футболка задралась до такой степени, что мы почти видели ее киску. Я прорычал, хоть и не намеревался.
— Почему вы, ребята, говорите обо мне, словно мне нечего сказать или у меня нет своего мнения? — спросила она, так же, как и вошла, без особых усилий руководя пространством.
Я очарован. Не надо быть гребаным гением, чтобы увидеть, что остальные друзья-дегенераты чувствуют то же самое. А почему бы им и не чувствовать? Они все темны, испорчены и опасны. Только очень особенная девушка могла справиться с нами. Только злой ангел смог понять.
Черт.
Блять.
Я хотел кричать, потому что знал, что у меня есть два хреновых выбора: оставить Берни моей (коей она должна быть по праву) или поставить нашу семью и моих друзей превыше себя.
Мне придется делиться ею.
Мне это не нравится, но опять-таки, я привык делать то, что мне не нравилось. Развлекать Офелию, терпеть своего отца, выкапывать гнилые трупы. Такова жизнь, чувак.
Однако придется многому научиться. Человека за одну ночь не изменить.
— Старые привычки, — сказал Аарон, прежде чем кто-то другой смог ответить. — Мы говорили о тебе — но без тебя — с восьми лет, — он смотрел на нее влюбленным взглядом, с момента как она зашла на кухню. Ни сказав ни слова, я подтолкнул к ней тарелку с готовым сэндвичем.
Моя.
Я буду трахать мою девочку, кормить мою девочку и убью за нее.
— Спасибо, — поблагодарила она, нагло улыбаясь. Мой член затвердел от одного взгляда на ее губы, изогнувшиеся наверх по краям. — Я могу привыкнуть к этому: мой мужчина готовит мне сэндвич после секса, — я лишь слегка посмеялся в ответ, потому что такие вещи меня не заботят, буду готовить сэндвич каждый раз. Общество сломано и извращенно, так с какого черта меня должны заботить старые сексистские правила? То, что есть между мной и Бернадетт старше этого, древнее, нечто первобытное. — И все же я хочу знать, почему Оскар говорит, что я разрушу Хавок, — она откусила сэндвич, когда смотрела на него.
Он стучал своими татуированными пальцами по столешнице и смотрел прямо ей в лицо. Глядя на него сейчас, во мне вспыхивала ненависть за то, что он увидел Берни в свадебном платье раньше меня. Готов поспорить, что знал, о чем он думал. Вероятно, в его глазах был тот самый блеск, тот лукавый проблеск, который говорит о невыразимых вещах.
— Он хочет, чтобы мы начали встречаться, раз теперь ты и Вик женаты, — сказал Хаэль, открывая крышку мороженого, копаясь в ванили в поисках кусочка теста для печенья. Видите, вот в чем всегда заключалась его проблема: он недостаточно терпелив. Съешь немного ванили и подожди чего-то хорошего. Я всегда считал, что он пытался вытрахать Бернадетт из своей системы. Очевидно, не вышло.
— Этого хочет Оскар? — уточнила Бернадетт, ее глаза переместились на Аарона, а потом, на удивление, на Каллума.
— Это не то, чего я хочу, — сказал Аарон, засовывая руки в карманы и смотря вниз. На его левой ноге была татуировка красных роз, на которую он посмотрел, прежде чем поднять взгляд на Берни. — Я знаю это. Я люблю тебя, всегда любил. Законный брак с Виком был ради бизнес-целей.
— Следи за языком, Аарон, — прорычал я. Чтобы не начать разбивать лица, решил закурить еще один косяк. — Законный брак с Бернадетт был мои гребаным правом. Я — босс, — сделал две затяжки и передал косяк Берни. Она сделала то же самое, и он перешел к Аарону. Оскар, не закурив, передал его Каллуму, Хаэлю, а потом снова мне.
В этом ритуале курения травки была своя прелесть.
— Кэл? — спросила Берни, словно ей искренне было любопытно. Она перестала есть сэндвич, так что я взял его у нее и доел, пока она стряхивала крошки с одолженной футболки. — Что ты думаешь по этому поводу?
— В зависимости от твоего ответа, ты получишь мой, — сказал он с легкой улыбкой.
Глядя на
