Последний бой - Стивен Майкл Стирлинг

— Знай своего врага, — процитировала она.

— Да, — сказал он, прищурившись. — Иногда поначалу бывает трудно распознать его.

— Я тебе не враг, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Я просто хотела рассказать все начистоту.

— Я похожа на исповедника?

— Черт возьми, Джеймс! Я хочу помочь.

— О, леди, конечно поможешь. Ты будешь рядом со мной, когда Олень-Семь и его люди хлынут через холм. А пока, — сказал он, поднимаясь и беря ее за руку, — иди и отдохни немного.

— Мне жаль, — импульсивно произнесла она. — Мне так жаль.

Он устало улыбнулся. — Иногда ты можешь обрести прощение под огнем. Так говорила моя мать.

Оставшиеся пятьдесят рабов и даже несколько рыцарей-ягуаров тянули веревки, пропущенные через массивные блоки, прикрепленные к огромным столбам, вбитым в землю. Рабы, которых было немного, были самыми сильными, и их воля к жизни была очевидна в том, как они старались втащить огромную пушку на вершину холма. Шины медленно, дюйм за дюймом, поворачивались, протаскивая вперед массу синтетики и металла. Турбогенератор выл, сжигая остатки тростникового спирта и наполняя конденсатор энергией до отказа.

Олень-Семь благосклонно улыбнулся. Он приказал высечь рабов, а рыцарям-Ягуарам помогать им, чтобы их кровь стала даром Тецкатлипоке и заслужила его благосклонность. Когда пушка будет на месте, остальные рабы будут уничтожены.

— Тяните! — крикнул он. — Несите орудие нашей мести, чтобы сердца наших врагов сгнили внутри. Знай, мой народ, этот рассвет будет последним для наших врагов!

Рыцари-ягуары закричали от восторга, и, улыбаясь их одобрению, Олень-Семь повернулся и встал, скрестив руки на груди, расставив ноги, высоко подняв голову, и победная улыбка уже озарила его лицо.

Рельсотрон возвышался над холмом, окруженный ореолом восходящего солнца. Длинная тонкая труба, заключенная в скобки двумя рельсами, выглядела невообразимо странно, поскольку, казалось, пронзала солнечный шар.

— У этой штуковины есть тело? — спросил кто-то из мужчин.

— Господи, Эрнандо, а я думала, что у тебя самый большой прибор в округе, — прокомментировала какая-то женщина под общий смех.

Джеймс включил свой шлем. — Топс, — сказал он, — может ли Боло определить, куда ударит эта штука?

— Тебе придется спросить об этом Зверя, — ответил Топс. — Только он сам знает, что он видит.

Джеймс нахмурился, ему не понравилось разговаривать с Боло. — Марки, ты видишь, куда они целятся?

— Да, капитан.

— Не могла бы ты своевременно предупредить нас, чтобы мы убрались с траектории?

— Ответ отрицательный, капитан. Система прицеливания XM-17 очень проста в управлении, цель может быть обнаружена за считанные секунды. Я считаю, что у людей будет недостаточно времени, чтобы отреагировать на мои предупреждения.

— Нам не обязательно стоять как вкопанным, пока они стреляют, — сказала Паскуа. — Я бы поставила свою жизнь на то, что они не спустятся сюда, пока Боло не будет выведен из строя.

Он повернулся и посмотрел на нее. Она отвела взгляд от своего отражения на непрозрачной поверхности его лицевого щитка.

— Хорошее предложение, — сказал он. — Выдвигайтесь. Отойдите от стены. Они, вероятно, не нападут, пока не уничтожат Боло. Нет смысла рисковать нашими шеями понапрасну. Отступайте к первому ряду домов, укрывайтесь в подвалах. Избегайте тех, которые находятся между пушкой и Боло; я думаю, можно предположить, что они станут первыми жертвами.

Джеймс остался на своем месте, а Паскуа, как и обещала Пауло, осталась рядом с ним.

— Если я не смогу быть там, ты должен быть там, — яростно настаивал он. Он встретил ее у входа в женскую палатку в сине-сером предрассветном свете. — Отец заставляет меня оставаться здесь, — обиженно пробормотал Пауло. — А ему нужен кто-то, кто прикрывал бы ему спину. — И он посмотрел на нее, в темных глазах блестели непролитые слезы, молча требуя от нее слова.

— Я сделаю это, — просто сказала она, а он кивнул и ушел.

— Тебе необязательно здесь оставаться, — тихо сказал Джеймс.

— Я хочу видеть.

Они повернулись и побежали обратно, через огороды и цветы, во двор какого-то здания и спустились в погреб. Наверху располагалась винокурня; из деревянных чанов позади них доносился сильный фруктово-сахарный запах рома. Как один, они подошли к полке, с которой открывался вид через узкие окна на уровне земли.

После этого они замолчали. Их тела напряглись, как натянутая проволока, нарастающий ужас от того, что гигантская пушка была приведена в боевую готовность, давил на них, словно физическая тяжесть.

— Топс, как дела? — внезапно спросил Джеймс, нарушив затянувшееся молчание.

Топс молчал; они услышали скрежещущий звук, когда он поднял забрало и вытер пот со лба.

— Порты бесконечных повторителей свободны, — доложил он. — Боло говорит, что он может ими пользоваться. Но, — он сделал паузу и облизал пересохшие губы, — он не может поворачиваться и ходить. А, как вы, наверное, заметили, сэр, этот ублюдок подкрадывается сзади.

— Спасибо, Топс. Мартинс, отбой. — Джеймс повернулся обратно к гребню и обнаружил, что смотрит в дуло рельсотрона. — Черт! — прорычал он и, схватив Паскуа за талию, спрыгнул со стены как раз перед тем, как она рассыпалась.

От удара взрывной волны у них перехватило дыхание, и их отбросило на несколько ярдов, прежде чем гигантский невидимый кулак, обрушившийся на них, позволил им упасть. Грязь и обломки дерева били их там, где они лежали, корчась, а их оглушенные легкие отказывались принимать воздух. Балки в подвале просели, а сверху обрушилась лавина нескончаемого грохота падающих камней.

Наконец, Джеймс с болезненным спазмом смог перевести дыхание, но тут же закашлялся, вдыхая пыль, которая все еще оседала вокруг них. Паскуа ахнула и начала кашлять мгновение спустя.

— Топс, — прохрипел Джеймс, — как обстановка?

— О, слава богу, — сказал Топс. — Я думал, вы точно мертвы, сэр. Они там танцуют, хлопают себя по голове, кричат и, судя по звукам, поют.

Шум в ушах Джеймса стих, и он действительно мог слышать, хотя и очень слабо, что-то похожее на пение.

— Было бы очень приятно, если бы Марки смог отплатить им тем же, — подсказал Джеймс.

— Мы работаем над этим, капитан.

Ага, мы работаем над этим, думал Топс, пока он и его команда отчаянно долбили камень, который глубоко затек в каждую трещинку Боло, заморозив его в нынешнем положении. Почему мы ничего не предприняли по этому поводу раньше?

Он, конечно, знал ответ. Они не хотели признавать, что этот день настанет. Я такой же избалованный, как и дети, которые здесь родились, корил он себя. Только у меня нет оправдания, потому что я был не настолько глуп, чтобы верить, что мы в безопасности.

Где-то позади него на воздух взлетел дом, словно стая вспугнутых птиц, развалился на части в воздухе и превратился в груду обломков. Ударная волна больно ударила его по ушам, и он почувствовал жар взрыва