Последний бой - Стивен Майкл Стирлинг

— Мама, ты наверно проспала почти час.

Она впитывала его лицо; он был так похож на своего отца. У нее перехватило дыхание, а во рту пересохло. Она не просила воды. Глотать было мучительно.

— Мама? — раздался голос с противоположной стороны кровати.

Она обернулась и увидела своего младшего сына Джеймса с мокрой салфеткой в руках. Он поднес ее к ее пересохшим губам, и, когда она слизнула влагу, она поблагодарила его взглядом.

Она стиснула зубы и сглотнула, пытаясь подавить стон. Когда Джеймс убрал тряпку, она задыхалась, как после бега наперегонки.

Пришло время.

— Мальчики, — коротко улыбнулась она. Они были уже не мальчиками, а женатыми мужчинами. — Сыновья мои, — снова заговорила Бетани, и даже сейчас в ее голосе звучала гордость. — Я хочу поговорить с Чудовищем. Отведите меня к нему.

— Мама, — сказал Джозеф с едва заметной резкостью в голосе. — Мы не можем тебя перенести. Ты слишком больна. Он нахмурился. — Я могу принести тебе шлем... — неохотно добавил он.

— Мама? — губы Джеймса растянулись в пародии на улыбку, когда он изо всех сил старался не расплакаться, его глаза были полны слез. — Мама? — повторил он.

— Да, — мягко ответила она. — Мне нужно идти. — Она снова тяжело задышала. — Может, в какой-то степени он мне поможет поможет. Автодок... — Ее голос затих.

Джеймс беспомощно кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

— Хорошо, — сказал Джозеф, глубоко вздохнув. — Попробовать стоит.

Они подняли мать вместе с периной, на которой она лежала. Братья вскинули глаза и в ужасе встретились взглядами. Она была такой легкой! Казалось, они поднимали только постельное белье.

— Пошевеливайтесь! — прорычала Бетани, отчасти чтобы разрядить обстановку, отчасти чтобы скрыть свою боль, когда они перекладывали ее.

Братья нежно улыбнулись, услышав приказной тон. Это было больше похоже на мать, которую они знали.

Братья молча вынесли свою мать на улицу. Жители Какакстлы ждали весь день, а некоторые и того больше; они молча уступали дорогу, многие преклоняли колени в молитве и крестились, многие плакали. Прошло тридцать пять лет с тех пор, как здесь появилась лейтенант, целое поколение мира и изобилия в Какастле, среди хаоса, поглотившего целые континенты.

На противоположной стороне площади Боло возвышался над их головами подобно горе, его сто пятьдесят тонн достигали двадцати четырех футов в высоту. Поздний вечерний свет придавал рельефность башням и впадинам на его поверхности, подчеркивая грубую мощь огромной военной машины; тяжелая корка застывшей лавы придавала ему первобытный вид, словно это был дух какого-то бога войны. За ним тянулись следы от четырех гусениц, оставленные на мостовой в тот день, когда капитан повел его спасать солдат – и Какастлу – от Воинов Ягуаров и Первого Глашатая, человека, который вернул к жизни Старую кровавую Веру в этих местах. С того дня Боло так и не сдвинулся с места.

Жители Какакстлы разрисовали всю его внешнюю поверхность красочными изображениями этого спасения, того, что было до и того, что было после; он мог бы сойти за естественную пирамиду... если бы не пушки.

Все трое уставились на неровную солнечную сторону Боло.

— Как нам поднять тебя наверх, мам?

Джозеф знал, что это будет непросто, но теперь, когда он был здесь, он понял, что это просто невозможно. Он представил себе веревки и блоки. — Может быть, нам кто-нибудь поможет. — Он отвернулся от презрительного взгляда матери.

— Даже и не думай, — предупредила она. — Я не хочу, чтобы это превратилось в цирк. — Бетани Мартинс лежала, тяжело дыша; ее ненависть к собственной беспомощности была физически ощутима в сгущающейся ночи, как горящие факелы в их руках.

Джозеф уставился в темноту.

— Мам, — Джеймс склонился над ней. — Если я оберну перину вокруг тебя и подниму тебя таким образом... тебе не будет слишком больно?

Она покачала головой. — По крайней мере, один из вас придумал способ, — прохрипела она. — Сделай это, мальчик.

Джеймс карабкался так осторожно, как только мог, его нервировал жар и легкий вес матери, прижатой к его спине. Его сердце бешено колотилось, от страха ладони стали влажными и скользкими от лавы и дюрахрома. Сдерживая рыдания, Джеймс стиснул зубы, не желая подвергать мать тряске, если он не выдержит и расплачется. Он посмотрел на Джозефа, который как раз подходил к люку.

— Мам, — тихо сказал Джозеф, — он мне не откроет.

— Марки, — послышался приглушенный голос Бетани. — Открой люк.

Со вздохом гидравлики люк открылся, выпустив запах застоявшегося сухого воздуха. Внизу зажегся свет, указывая им путь в тесное внутреннее помещение.

Джозеф опустился на колени у одного из складных кресел и осторожно подхватил мать, пока Джеймс развязывал концы перины, обернутой вокруг его плеч и талии. Затем он осторожно положил ее на другое сиденье, прислонив к прямой спинке, хотя она и поморщилась от боли, когда он это сделал.

— Марки, — хрипло произнесла Бетани.

Она кашлянула, но тут же одернула себя, понимая, как легко она может потерять контроль над собой и никогда не остановиться. Яркие гладкие поверхности салона, плоские экраны и сенсорное управление словно вернули ее в прошлое. Тридцать лет, подумала она. Тридцать лет кирпича и камня, дерева и хлопка... высокотехнологичное чрево теперь казалось таким необычным....

— Это мои сыновья. Зарегистрируй Мартинса, Джозефа А., джефе деревни и местного старшего гражданского лица. Запись и идентификация. Поздоровайся, Джозеф.

— Привет, — неловко сказал Джозеф. Он почувствовал вспышку света, коснувшуюся его глаз очень быстро.

Бетани потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя; ее лицо было мокрым от пота, но боль, казалось, на мгновение утихла. Насколько это было возможно.

— Зарегистрируй Мартинса, Джеймса К., он старший... — она с сомнением поджала губы. У Джеймса не было официального титула, но на практике вся деревня признавала его должность. — Он капитан деревенского ополчения. — она коротко усмехнулась, представив, как лейтенант назначает своего сына капитаном. — Запись и идентификация.

— Привет, Марки, — сказал Джеймс.

Бетани улыбнулась, обнажив тонкие губы. Смышленый, ее Джеймс.

— Принято, — сказал Боло нежным, приятным как теплый мед голосом . — Здравствуйте, шеф, здравствуйте, капитан. Для меня большая честь познакомиться с вами.

Джеймс моргнул. Он уже разговаривал с Боло один или два раза, чтобы получить информацию или связаться с удаленным объектом, просил Боло передать отчет. Но сейчас все было по-другому. Машина признала его лично. Любопытное наследство, мама.

— Теперь он