MITI и японское чудо. Рост промышленной политики, 1925-1975 гг. - Чалмерс Эшби Джонсон
Сначала немного подробностей о самом чуде. На самом деле чудо началось только в 1962 году, когда объем производства составлял лишь треть от того, что будет к 19З5 году. Полностью половина удивительной экономической мощи Японии проявилась после 1966 года. В таблице также хорошо видны "рецессии" 1954, 1965 и 1974 годов, которые подстегнули правительство к новым, еще более творческим экономическим инициативам; и она демонстрирует способность японской экономики возвращаться еще более сильной после этих периодов трудностей.
За весь послевоенный период, с 1946 по 1976 год, японская экономика выросла в 55 раз". К концу нашего периода на Японию приходилось около 10 % мировой экономической активности, хотя она занимала всего 0,3 % поверхности Земли и на ней проживало около 3 % населения планеты. Независимо от того, можно ли назвать это достижение "чудом" или нет, оно, безусловно, заслуживает изучения.
Многие путешественники плавали по этим водам до меня, и обзор их исследований является необходимым введением к этому исследованию и к моей особой точке зрения. Задача объяснения японского экономического роста и его неоднократного возобновления после того, как тот или иной набор временных преимуществ был исчерпан или устранен, нелегка, о чем свидетельствует частое использование термина "чудо"; и этот термин нельзя изолировать и применять только к высокоскоростному росту, начавшемуся в 1955 году. Еще в 1937 году гораздо более молодой профессор Арисава Хироми (р. 1896), один из тех, кто должен быть включен в любой список из двух или трех десятков ведущих разработчиков послевоенной промышленной политики, использовал фразу "японское чудо" для описания увеличения на 81,5 % объема промышленного производства в Японии с 1931 по 1934 год.Сегодня мы знаем, почему произошло именно это чудо: оно стало результатом рефляционного дефи- цитного финансирования министра финансов Татиасли Корекиё, который в возрасте 81 года был убит молодыми военными утром 26 февраля 1936 года за попытку затормозить начавшийся процесс. Это раннее чудо, тем не менее, является проблематичным для исследователей из-за того, что Чарльз Киндлбергер называет "загадкой" того, как Япония "уже в 1932 году без Итейнеса проводил кейнсианскую политику". Некоторых японцев эта загадка не слишком беспокоит; они просто предпочитают называть Такахаси "японским Итейнесом". "Как я надеюсь прояснить в этой книге, подобная хитрость не пройдет; государственное вмешательство в тридцатые годы было не только кейнсианством, и Арисава и его коллеги в правительстве в годы становления извлекли уроки, совершенно отличные от тех, которые составляют то, что на Западе принято называть мейнстримом государственной фискальной политики.
Загадка Исиндла Бергера действительно привлекает внимание к проекту.
Авторы, которые проецируют на японский случай западные, в основном англо-американские, концепции, проблемы и нормы экономического поведения. Какова бы ни была ценность таких исследований для стран, в которых они были написаны, они не должны задерживать нас здесь надолго. Работы такого рода направлены не столько на объяснение японского случая (хотя в них можно абстрагироваться от нескольких принципов японской политэкономии), сколько на выявление недостатков страны в свете достижений Японии или на предупреждение о возможных последствиях роста Японии для других частей света. Даже блестящий небольшой трактат "Экоио-риск" 1962 года можно было бы назвать "Рассмотрим Британию в свете достижений Японии", что в любом случае было его истинной целью. Преемниками "Экономоутиста" стали Ральф Хьюинс, "Японский дядя Вейр" (1967), П. Б. Стоун, "5urges Afield: The 5toi iJ of an Economic Miracle (1969), Robert Guillain, T/ie Japanese Clin Henge (1970), Herman I(ahn, T/ie Emerging J "pni1ese S "persinfe (1970), and Hakan Hedberg, Jnpnn's ReoenJe (1972). Возможно, самой выдающейся работой в этом жанре, поскольку она носит скорее лиортативный характер в отношении того, чему американцы могли бы научиться у Японии, чем аналитический в отношении того, что стало причиной феноменального японского роста, является книга Эзры Фогеля "Jspnn cs Number One: Lessons for Anwricans" (1979). Мое исследование не следует за этими более ранними работами, выступая за принятие японских институтов за пределами Японии. Однако оно пытается представить во всей сложности некоторые из основных японских институтов в экономической сфере, чтобы те, кто заинтересован в их принятии, имели представление о том, что они покупают с точки зрения последовательностей японской системы - намеренных, ненамеренных и даже нежелательных.
Второй и совершенно иной набор объяснений японского чуда принадлежит социально-экономической школе, или тому, что я иногда называл подходом к поиску "чуда", основанным на "чем угодно, только не на политике". Эта широкая школа включает в себя четыре основных типа анализа, которые часто пересекаются друг с другом, но которые можно четко выделить для целей идентификации, хотя они редко появляются в чистом виде. Это анализ "национальный характер - базовые ценности - консенсус", который предпочитают гуманисты в целом и антропологически ориентированные люди в частности; анализ "чуда не произошло", в основном работа экономистов; анализ "уникальных структурных особенностей", продвигаемый студентами, изучающими отношения в ла- боратории, коэффициент сбережений, корпоративное управление, банковскую систему, систему социального обеспечения, общие торговые корпорации и другие институты современной Японии; и различные формы анализа "фрирайда", то есть подхода, подчеркивающего реальные, но преходящие преимущества Японии в запуске высоких темпов роста в послевоенном мире.
Прежде чем перейти к описанию качеств этих видов анализа, позвольте мне сказать, что в определенной степени я могу согласиться со всеми из них. Мой интерес заключается не в том, чтобы оспаривать выявленные ими факты или ставить под сомнение их значимость для чуда. Однако я считаю, что можно показать, что многие из них должны быть сведены к более базовым категориям анализа, в частности к эффектам государственной политики, и что их необходимо взвешивать в соответствии со стандартами, отличными от тех, которые использовались в прошлом, придавая тем самым больший вес государству и его промышленной политике.
Национально-характерное объяснение утверждает, что экономическое чудо произошло потому, что японцы обладают уникальной, культурно де- ривированной способностью
