Путешествие банкира. Как Эдмонд Дж. Сафра построил глобальную финансовую империю - Дэниел Гросс
Тем временем создание Израиля и последовавшее за этим прибытие большого числа палестинских беженцев начали расшатывать хрупкую антанту, благодаря которой в Ливане сложилось многоконфессиональное общество. А евреи Бейрута, "ходящие по канату", как охарактеризовал их историк общины Габриэль Элиа, подвергались все более сильным ветрам. В то время как сирийское правительство ополчилось против своего еврейского населения - все еврейские государственные служащие были уволены к маю 1948 года, а антиеврейские беспорядки бушевали бесконтрольно - еврейская община Бейрута пополнялась новыми жителями, в результате чего Ливан стал единственной арабской страной, чье еврейское население увеличилось после 1948 года. Периодически возникали вспышки, в том числе взрыв в еврейском квартале в 1948 году, в результате которого пострадали одиннадцать человек. Но порядок был восстановлен в марте 1949 года, когда Израиль и Ливан подписали соглашение о перемирии. Вход в еврейский квартал охранялся армейскими часовыми, но жизнь продолжалась как обычно. Каждое утро Якоб отправлялся на работу в банк на улице Алленби, а младшие братья и сестры Эдмона совершали короткую прогулку до школы "Альянс".
22 января 1950 года рано утром мощная бомба замедленного действия, которая изначально была установлена на 8:00 утра, взорвалась в школе "Альянс" в Бейруте, убив мадам Эстер Пенсо, заведующую школой для девочек. Через две недели Эвелина решила, что пора уходить. Она, ее дети и шурин Альберт Бури Насер сели на корабль, направлявшийся в Геную, и присоединились к Эдмону в Милане.
Между Эвелиной и Эдмоном всегда было особое взаимопонимание, которое только укрепилось после смерти их матери. Через несколько месяцев Эвелина воссоединилась с мужем в Милане. Возможности для арбитража золота на Дальнем Востоке сокращались. В середине 1950 года Китай закрыл свои границы, а Британия начала конфисковывать золотые грузы в Гонконг. В июле 1950 года началась Корейская война. Через несколько дней после начала войны Рахмо оказался на корабле, направлявшемся в безопасную Италию. Прожив несколько месяцев в Милане, Рахмо и Эвелина отправились в Боготу (Колумбия), где в небольшой сирийской общине страны жил один из двоюродных братьев Рахмо. Эдмон снова остался один в Милане. Что еще более важно, семья Сафра основала форпост в Южной Америке, который вскоре должен был стать пристанищем для всей семьи.
Якоб любил Бейрут, где он был важным членом истеблишмента. Весной 1950 года он все еще состоял в Общественном совете. Председателем был Бечара эль-Хури, друг семьи. Ради сохранения стабильности маронитские союзники убеждали Якоба не уезжать, аргументируя это тем, что другие евреи возьмут пример с его действий. Помня о растущей угрозе, видные марониты предупреждали Якоба, чтобы он держался подальше от еврейского квартала в определенные вечера. 27 апреля 1951 года еврейская община провела свой обычный праздник Пасхи, на котором присутствовали 3 000 человек из мусульманской и христианской общин. 10 июня 1951 года община отметила двадцать пятую годовщину синагоги Маген Авраам; осенью того же года Йосеф Сафра, самый младший из восьми оставшихся в живых детей Якова, отпраздновал свою Бар-мицву.
Но Бейрут становился все более негостеприимным даже для самых обеспеченных членов сообщества. В начале 1952 года элегантная квартира Сафрасов на улице Жоржа Пико была разграблена. Это стало последней каплей для Джейкоба. "Он считал, что нам нужно более стабильное место вдали от войн", - вспоминает Эдмон. И вот с большим сомнением и верой в то, что отъезд будет временным, Джейкоб начал строить планы по отъезду из Бейрута и присоединению к Эдмону в Милане - даже если это означало определенный разрыв в семье. Активы были переведены в итальянские банки. Восемнадцатилетний Мойсе переехал в Милан, чтобы работать с Эдмоном. Арлетт Сафра вышла замуж. Четырнадцатилетний Жозеф поступил в Уиттингемский колледж, еврейскую школу-интернат в Брайтоне, Англия. Стремясь стать "еврейским Итоном", Уиттингхейм в эти годы привлек десятки студентов-сефардов, включая некоторых друзей Джозефа из Бейрута.
В конце 1952 года Якоб и Мари, а также его дочери Габи и Югетта присоединились к Эдмону и Мойсе в Милане. Якоб оставил после себя тридцать два года работы и воспоминаний, а также банк, носящий его имя. По-прежнему веря в будущее Ливана и не желая сворачивать дело всей своей жизни, Жакоб оставил Banque Jacob E. Safra в надежных руках его управляющих.
Вместе с семьей Эдмонд, которому уже исполнилось двадцать лет, продолжал искать возможности для арбитража. Дальний Восток фактически перестал быть местом сбыта золота. Поэтому он обратил свое внимание на Индию, где золото всегда имело огромное религиозное и социальное значение. Переведя вес золотых слитков из килограммов в толы, он отправил золото через Кувейт. Он также заключил более сложную сделку. В Гонконге торговцы могли использовать разницу между послевоенными курсами доллара и стерлинга в Лондоне и Гонконге. Они покупали металлы или тканые хлопчатобумажные изделия в Лондоне по официальному курсу доллара к стерлингам - якобы для отправки в Гонконг. Но как только корабли проходили Сингапур, они продолжали путь в Соединенные Штаты и продавали свои товары по неофициальному курсу доллара к стерлингу, который преобладал в Гонконге. Эдмонд покупал платину в Лондоне или Амстердаме по официальному курсу доллара к стерлингам и отправлял ее в Кувейт вместе со своими золотыми слитками, а затем продавал платину по неофициальному курсу доллара к стерлингам, преобладавшему в Кувейте.
В первые годы жизни в Европе Эдмонд не занимался классическим банковским делом, то есть использованием семейного баланса для предоставления кредитов другим людям. Но в 1952 году он начал использовать разветвленные сети сефардских евреев и
