О войнах - Майкл Манн
Правители развязывают множество войн, чтобы укрепить свою внутриполитическую власть. Другие считают невозможным отступить от неудачной войны, которая, казалось бы, свидетельствует о слабости. Марксисты подчеркивают необходимость отвлечения классового конфликта, но это было редкостью, поскольку война, особенно в случае поражения, скорее увеличивает , чем уменьшает классовый конфликт. В рассуждениях монархов, стоявших на пороге Первой мировой войны, это действительно имело место, но фактическим следствием стала революция, о чем заранее предупреждали скептики при дворе. Репрессии против рабочего класса, "разрешая" классовый конфликт, подпитывали межвоенный милитаризм в Германии и Японии. Гораздо чаще встречаются внутриэлитные конфликты, к которым прибегают правители, столкнувшиеся с соперниками или стремящиеся избавиться от впечатления слабости, как Тайцзун или Эдуард III и Генрих V в Англии. Такие правители пытаются учесть при принятии решений, насколько это удастся, но в основном это зависит от того, будет ли война успешной. Но войны развязывают как слабые, так и сильные правители.
Ферон предлагает один из способов эскалации конфликта. Стандартная тактика заключается в том, что одна из сторон усиливает свою переговорную силу путем выдвижения угроз. Для того чтобы эти угрозы были убедительными, они должны быть связаны со значительными затратами и публично озвучены, возможно, путем отзыва дипломатов, обращения за поддержкой к союзникам или переброски войск. Это может спровоцировать соперника на ответные действия. Протагонисты оказываются в нисходящей спирали, ведущей к войне, которую они изначально не планировали. Возможно, они предпочтут отступить, но это повлечет за собой то, что Ферон называет "издержками аудитории". Отступление означает слабость и бесчестье в глазах внутренней аудитории. Эти издержки усугубляются по мере нарастания кризиса, и избежать войны становится все труднее. Ферон считает, что честь является следствием современного национализма. Однако он слишком скромен. Мы видели "издержки аудитории" во все эпохи: у древнекитайских князей, императоров Тайцзуна и Чунчжэня, императора Клавдия, средневековых монархов, лидеров, вступающих в Первую мировую войну, генерала Гальтиери, Саддама Хусейна и других. Правители сталкиваются с внутренними угрозами в виде оппозиционных партий, группировок при дворе или в одной партии, военных переворотов, соперничества претендентов на престол. Поэтому они стараются продемонстрировать силу и честь, не отступая. Монархи также могут желать доказать, что они действительно являются Сыном Неба или помазанниками Божьими, как мы видели в Китае и доколумбовой Америке. Путин хочет доказать, что он действительно новый Петр Великий.
Правители также могут бояться своих генералов и намеренно ослаблять вооруженные силы, чтобы снизить угрозу военных переворотов. Таким образом, они реже инициируют войны, но это может подтолкнуть других к нападению на них. Шах Мухаммад II из Хваразмийской (Персидской) империи, опасаясь своих генералов, разделил свою огромную армию на небольшие отряды, расквартированные в разных городах. В результате Чингисхан уничтожил их одного за другим и разрушил свою империю. Бесконечные войны Римской республики, наоборот, усилили власть генералов, и в итоге они свергли республику. Последующие римские императоры использовали преторианскую гвардию для защиты от армии, что давало неоднозначные результаты. Инки и ближневосточные режимы стремились обезопасить себя от переворотов путем уменьшения самостоятельной власти армии. Саддам Хусейн таким образом самоуничтожился. Сталин практически самоуничтожился, проведя в конце 1930-х годов чистку высшего офицерского состава, что поставило под угрозу Красную Армию. В отличие от этого, лишь немногие африканские правители придумали эффективные средства защиты от переворотов. В период с 2000 по 2020 год на континенте, где вооруженные силы используются скорее для внутренних, чем для международных целей, произошло семнадцать успешных военных переворотов. В таких случаях мы видим противоречие между военной и политической властью - каждая из них подрывает другую. В то же время стабильные демократические и коммунистические режимы, напротив, сохраняли гражданский контроль над вооруженными силами.
Наиболее распространенным типом режима была династическая монархия, для которой характерны свои ритмы войн. Нечеткие правила наследования, полигинные браки - все это повышало вероятность войн за престол, как это было у монголов, китайцев, инков. Отсутствие компетентного наследника мужского пола часто приводило к гражданским войнам между претендентами, что вызывало вмешательство иностранных правителей. Династии редко длились более ста лет, что отмечал еще Ибн Халдун, говоря об арабских царствах. В кризисах престолонаследия победить мог только один претендент, остальные обычно погибали, но честолюбие подтачивало их представление о шансах. Гражданские войны продолжались на протяжении четверти двухтысячелетней имперской истории Китая. Такие войны редко случались в городах-государствах, таких как Венеция, и в некоторых выборных монархиях, например ацтекской, где правящие олигархии разрабатывали согласованные процедуры выбора следующего правителя. Современные республики, конституционные монархии и однопартийные государства имеют свои собственные согласованные правила престолонаследия. Тем не менее личные качества правителей, их предпочтения, репродуктивные способности и амбиции влияют на принятие решений о войне и мире.
Три основных мотива войны
Три мотива войны выделяются среди других. Историки часто выделяют два - "жадность и слава", а политологи объясняют гражданские войны с точки зрения "жадности и недовольства". Те, кто развязывает агрессивную войну, обычно представляют себе экономические выгоды и обещают их своим солдатам и подданным, но приобретение новых территорий или дани, подданных или покорных клиентов также приносит правителям удовлетворение в виде повышения статуса и почета в геополитической системе, как для них самих, так и для их государств, причем эти два понятия рассматриваются ими как идентичные. Слава - это высший уровень статуса и почета, поскольку она, по мнению правителей, имеет то преимущество, что вечна, тогда как прибыль - это только время. Таким образом, статус, честь и слава объединяются в идейно-эмоциональный пакет мотивов. В некоторых обществах население в той или иной степени разделяет эти мотивы - например, многие римские граждане, многие современные немцы и японцы в периоды военных успехов, американцы в последнее время, хотя сейчас к этому пакету добавляется ностальгия по прошлому, более славному периоду. Но третий основной мотив - это внутреннее удовольствие от господства над другими, которое проявляется, прежде всего, в завоеваниях и набегах, особенно у великих завоевателей истории, но часто разделяется и их солдатами, которые издевались, грабили и насиловали вражеское население. Мы видели, как эти три мотива - жадность, статус, слава и господство - неоднократно переплетались в моих примерах, и их нелегко было распутать.
Экономические мотивы (жадность), очевидно, играли важную роль. Баланс между экономическими затратами и выгодами и потерями и вероятностью победы - основа реализма, и правители, а также авантюристы, такие
