Последний бой - Стивен Майкл Стирлинг

Паскуа стояла, тяжело дыша, упершись руками в колени, и наблюдала за происходящим. Затем она выпрямилась, вытерла пот с лица рукавом и чихнула. Она никогда в жизни не работала так усердно. Они уже спилили два огромных дерева с помощью походной пилы Джеймса.

Когда он протянул ей одну из ручек на конце дюрахромовой катушки с зубчатой проволокой, она была поражена.

— Где ты это взяла? — спросила она, гадая, кто же он такой.

— Это часть снаряжения моей матери, — спокойно ответил он. — Ты готова?

И внезапно она превратилась в лесоруба.

Она не знала, как долго сможет продолжать в том же духе. Уже два дня она ничего не ела, и ей ужасно хотелось пить. Губы у нее потрескались, а голова ужасно болела. Паскуа бросила взгляд на Джеймса. У него было серое лицо, челюсть отвисла, он сидел, безвольно опустив руки, и жадно втягивал воздух. Если ей было больно, то он, должно быть, был полумертв. Она нахмурилась, устыдившись своего эгоизма, и почувствовала жалость к состоянию Джеймса и восхищение его непоколебимой силой.

Он загонит себя, если я его не остановлю. Она задумалась, кем, черт возьми, была его мать.

Затем она мысленно выругала себя. — Герои долго не живут, — говаривал ее отец с холодной змеиной улыбкой, подразумевая, что такая краткость жизни вполне заслуженна. И что он сам довольно часто приводил в исполнение приговоры Судьбы.

Я должна уйти от них, ругала она себя. Они погибнут.

Все, что ей нужно было сделать, это пересечь долину и снова выбраться наружу. Олень-Семь не заявлял о каких-либо особых планах, кроме как захватить Какастлу. Даже если бы он решил выследить ее, он не смог бы этого сделать, пока не покорит этих людей.

Что будет нелегко, подумала она, еще раз украдкой взглянув на Джеймса и с трудом поднимаясь на ноги. Пауло с обеспокоенным видом придвинулся поближе к отцу, и она закрыла глаза, увидев выражение его лица.

— Нам лучше поторопиться, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Шум и пыль приведут сюда национальную сборную науатль "Сила Через Радость".

Джеймс устало кивнул и поднялся на ноги, приложив дрожащую руку ко лбу. Затем он обнял Пауло за худенькие плечи и позволил сыну увести себя.

Олень-Семь дрожал от ярости, стоя на изношенном покрытии дороги. Овраги и подлесок, по бокам древней мостовой, были достаточно опасны.

Еще одно препятствие на дороге. И преступники исчезли, как дым. Он глубоко вздохнул и задержал дыхание, в то время как его темные глаза горели огнем.

— Найдите их! — взревел он, и его рука взметнулась, указывая на двух капитанов из пятнадцати. — БЕГОМ!

Мужчины развернулись и исчезли за деревьями, их отделения бросились за ними. Они исчезли ровным, пожирающим землю шагом, рассыпаясь веером, пока не затерялись среди деревьев и кустарника.

Олень-Семь смотрел им вслед, и от ярости у него на губах выступила пена. А в горло, медленно выползая на поверхность, как змея, выбирающаяся из преисподней, заползал страх. Он окинул взглядом рабов, которые трудились на дороге, перетаскивая камни и корзины с землей.

Вот. Этот был выше остальных и, несмотря на голод и многодневное перетаскивание пушки, все еще выглядел подтянутым. Олень-Семь жестом подозвал украшенных перьями жрецов, стоявших позади него.

— Мы пошлем гонца, — сказал он им. — Боюсь, мы обидели Тецкатлипоку, и я хотел бы снова завоевать его расположение.

Он наблюдал, как жрецы удаляются, чтобы собрать жертву, затем перевел взгляд на окружающие скалы. Удивляясь не факту сопротивления, а его странной слабости.

Джеймс пытался заговорить, чтобы рассказать об их последней тактике задержания — куче кустарника, которую они сложили посреди дороги и подожгли. Он представлял себе костер гораздо большим, но Паскуа и Пауло не смогли вытащить на дорогу огромные ветви, нужные для этого. Что касается его самого, то он едва мог поднять руку. Дьявол... Я едва могу говорить.

Внезапно шлем сняли с его головы. От прохладного воздуха и ощущения открытого пространства вокруг у него закружилась голова. — Эй! — рявкнул он.

— Передохни, солдат, — усмехнулась Паскуа.

— Папа, я нашел родник. Вот.

И вот фляга у его губ. Он жадно хватался за нее, но был слишком слаб, чтобы держать флягу руках, высасывая ледяную жидкость. Ткани его рта, казалось, расширились, а горло снова стало больше похоже на плоть, чем на камень. Пить было почти больно, но он продолжал.

Пауло протянул флягу отцу и критически оглядел его. Вот и все, подумал он. Папа больше не может. Голову сверлила мысль о том, что я могу принести его в жертву. Деревня ничего не значит, если отец не выживет. Он оглянулся на Паскуа, которая отходила в сторону со шлемом в руке. Не могу поверить, что она все еще с нами. Могу поспорить, что она предпочла бы оказаться где-нибудь в другом месте.

Хотя она ему не очень нравилась, Пауло был благодарен, что она осталась. Он судорожно сглотнул при мысли о том, что останется один, что некому будет помочь отцу, кроме него самого.

Паскуа отошла за пределы слышимости мужчины и мальчика и с гримасой отвращения надела шлем. Как и ожидалось, это была стандартная модель, и она быстро активировала его.

— Слушайте, там, — прорычала она. — Мы выиграли для вас столько времени, сколько могли. Мартинс ранен, а мы с мальчиком очень устали. Олень-Семь находится примерно в двух милях от старого лавового потока. Что они будут делать, когда доберутся туда, можно только догадываться. Но он приближается, и мы не можем его остановить.

— Ты, черт возьми, кто такая? — потребовал Топс.

— Зовут Паскуа. Я тот самый сбежавший заключенный, о котором вам рассказывал Мартинс.

Последовала пауза, затем: — Насколько он плох?

— У него сотрясение мозга, и он находится в таком состоянии по меньшей мере три дня — я думаю, он снова ударился головой после первой травмы. Он не может толком видеть, в его глазах двоится, и у нас недостаточно воды. И мы не ели два дня. А потом были гнилые фрукты.

— А как Пауло?

— Храбрый, выполняет взрослую работу, но измучен. Мы идем. — она почувствовала, как ее лицо приняло мрачное выражение. С этим выражением мало кто стал бы спорить. Жаль, что он этого не видит, подумала она.

— Мы эвакуируем деревню, — сказал Топс. — К тому времени, как вы доберетесь сюда, мирные жители будут прятаться в холмах. Скажите Джеймсу, что они укроются у термального бассейна. — Топс помолчал, затем спросил: — А он... способен... он вменяем?

— Да. Или был. Но сейчас он опасно истощен для человека в его состоянии.

— Ладно, — мозг Топса перегревался. — Слушай, в