Буржуазное достоинство: Почему экономика не может объяснить современный мир - Deirdre Nansen McCloskey
Но я могу немного удовлетворить жажду моих коллег-экономистов получить что-то более близкое к тому, что они считают "моделью". Функция для национального продукта может быть такой:
Q = I(D, B, R) ⋅ F(K, sL)
в которой I - инновационная функция, зависящая от D - достоинства, которым наделяются новаторы, B - либерти новаторов (буква L означает "ла-бор") и R - рента или доход от инноваций. Функция инноваций умножает обычную неоклассическую производственную функцию F, зависящую от обычного физического капитала и земли, K, и от сырого труда, L, умноженного на коэффициент образования и квалификации, s.
Разумеется, в этом способе изложения нет ничего глубоко математического. Математика" - это всего лишь метафорический язык, понятный экономистам, который позволяет мне без лишней путаницы обсуждать с ними экономические и социальные идеи. Причина выделения функции I(.) заключается в том, чтобы подчеркнуть, как я это уже делал, что эколого-номический рост зависит в основном от шумпетерианских/австрийских инноваций, а не от классического/марксистского/самуэльсоновского накопления, как до сих пор считают некоторые экономисты и историки. Когда-то экономисты считали, что рост зависит от физического капитала (здесь K), а теперь некоторые полагают, что он зависит от различных версий человеческого капитала (sL). Помимо доказательств против такого капитального фундаментализма экономистов, которые я уже приводил из истории, экономист Питер Хоуитт сообщил о недавно опубликованных в литературе современных межстрановых сопоставлениях, в которых делается вывод, что "более 60% межстрановых колебаний ВВП на одного работника объясняется производительностью, а не накоплением физического и человеческого капитала", и более 90% темпов его роста2. "Таким образом, - утверждает он, - почти все, что можно объяснить с помощью теории, лежит в остатке Солоу" - термин А в классической работе Солоу 1957 г., здесь - функция I(.). "Это часть доказательств, - продолжает Хауитт, - которые склоняют меня к теории роста на основе инноваций". Этот вывод представляется вполне разумным. Оно было предвосхищено Смитом, чья "Теория нравственных чувств" (1759 г.)
[Смит считал, что очевидная и простая система естественной свободы (B, но связанная с D) была необходима и достаточна для того (скромного) роста, который он себе представлял.
Даже при таком расплывчатом описании, как неконкретная функциональная форма Q = I(.) ⋅ F(.), можно выделить некоторые качественные моменты, хотя без фактического подтверждения наши знания скудны и неудовлетворительны. В функции инноваций I(.) член R - это то, что экономисты называют рентой, а все остальные - проктом. Отчасти он представляет собой рутинный стимул к инновациям - сбор 100-долларовых купюр. Рутинный или нет, он имеет два аспекта, в зависимости от того, когда вы его рассматриваете - до или после инноваций, "ex ante" или "ex post", как говорят экономисты после Гуннара Мюрдаля, "от начала" или "от конца", т.е. с точки зрения начала или с точки зрения конца. Я говорю, что R - это иногда "рутина" (полезная мнемоника для запоминания контраста с неэкономическими и нерутинными переменными для Dignity и liBerty). Но в той мере, в какой она зависит от бдительности и способности формировать образ будущего, она явно не является рутинной. Ex ante - это именно "возможная жизнь, которую они представляют себе для себя и своих детей" в формулировке Роберта Лукаса, выраженная в деньгах (то есть выраженная в профанных терминах, без упоминания священных вещей, животных духов, таких как духовная ценность заботы о своих детях - что является ограничением для мышления экономиста). Такой R, рассматриваемый ex ante, - это отчасти обычная выгода, витающая перед глазами предпринимателя из Мадраса, представляющего, как он может стать очень богатым, если внедрит кондиционер в стандарте Атланты. Но в формулировке Израэля Кирцнера это и совсем не рутинная выгода, например, то, что, по мнению Джона Эриксона, можно получить от внедрения винтовых движителей на кораблях. Какие инновации можно себе представить, зависит от того, какие новые устройства или институты будут использоваться. Иногда говорят, что нововведения зависят от относительных цен на факторы производства, но мы уже видели слабость такого аргумента. С другой стороны, когда паровые машины с отдельными конденсаторами получили широкое распространение, многим пришло в голову, что их можно сделать более компактными при той же мощности при высоких давлениях. Это понял и сам Уатт, но не захотел реализовать, опасаясь, что такие двигатели будут подвержены страшным взрывам. Так и произошло, например, на железных дорогах и пароходах.
Если R рассеивается слишком быстро - если оно слишком легко имитируется или является непатентуемым знанием, - то стимул к инновациям ослабевает. Но не существует формулы для институтов или параметров, которые оптимизируют R. После того как это было обнаружено, предельные затраты на то, чтобы другой человек научился, скажем, исчислению, близки к нулю: Ньютон и Лейб-ниц (они не согласны, кто из них) должны были получить денежный кредит, говорит экономист, чтобы вызвать оптимальное количество математических инноваций (этот пример, кстати, еще раз показывает, почему макроизобретения, возможно, не лучше анализировать как рутинные вопросы денежных затрат и выгод). Но как только дело изобретения сделано (говорит экономист, меняя сторону), оптимальная цена копирования должна быть равна нулю, и поэтому общество должно немедленно прекратить выдачу чеков, только что выданных Ньютону и Лейбницу. Это парадокс, не имеющий общего разрешения; все зависит от ситуации. Ситуация напоминает ситуацию с мостом. Строительство Бруклинского моста было дорогостоящим, и его нужно было как-то финансировать, но социальные альтернативные издержки людей, проезжающих по нему, с 24 мая 1884 года равнялись нулю, и поэтому взимание платы за проезд и погашение долга с социальной точки зрения экономиста является нерациональным. Эпоха инноваций была эпохой безвозмездного интеллектуального строительства мостов в огромных масштабах.
Другие аргументы в I(.) - D в пользу достоинства и B в пользу свободы - являются
