Век Наполеона. История европейской цивилизации от 1789 г. до 1815 г. - Уильям Джеймс Дюрант
5. Несовершенная победа
Только другой автор может понять, что значило для Жермены де Сталь то, что кульминационное произведение ее жизни и мысли должно было оставаться скрытым в недрах Коппе, по-видимому, таким же мертвым, как ребенок, задушенный при рождении. Она узнала, что ее дом окружен агентами императора, что некоторые из ее слуг были подкуплены, чтобы донести на нее, и что любой друг, который осмелится навестить ее, будет отмечен для императорской мести. Знатные люди, чьи жизни и состояния были спасены ею во время революции, старались не приближаться к ней теперь.63
У нее было два утешения. В 1811 году она встретила Альберта-Жана Рокка, которому тогда было почти двадцать три года, второго лейтенанта, раненного в бою, навсегда искалеченного и страдающего от туберкулеза. Он влюбился в героическую Жермену, которой тогда было сорок пять, физически некрасивую, морально несовершенную, интеллектуально блестящую и не лишенную финансового обаяния. "Джон осадил ее и подарил ей ребенка. Жермена приветствовала новую любовь как вызов и отсрочку старости. -Другим утешением была надежда на то, что, если ей удастся попасть в Швецию или Англию, она сможет найти издателя для своего спрятанного шедевра. Но она не могла попасть в Швецию ни через одну страну, находящуюся под властью Наполеона. Она решила тайно провезти свою рукопись через Австрию, затем через Россию в Санкт-Петербург, а оттуда в Стокгольм, где ей поможет принц Бернадот. Ей было нелегко покинуть дом, который она прославила, и могилу матери, которую она теперь могла простить, и отца, который все еще казался ей политическим мудрецом и финансовым святым. -7 апреля 1812 года она родила мальчика Рокка, которого отправили на хранение к кормилице. 23 мая 1812 года, ускользнув от всех шпионов, в сопровождении дочери Альбертины, двух сыновей, старого любовника Шлегеля и нового любовника Рокка, она отправилась в Вену, надеясь получить там паспорт в Россию, а затем найти путь в Петербург и к красивому, рыцарственному и либеральному царю. 22 июня Наполеон с 500 000 человек переправился через Неман в Россию, надеясь найти там избитого и раскаявшегося царя.
Жермен рассказала историю этого путешествия в книге "Десять лет изгнания". Размышляя сейчас об этом странном стечении воли и событий, удивляешься мужеству, с которым эта измученная женщина, преодолев тысячу препятствий и якобы варварский народ, добралась до Житомира в польской России, опередив наполеоновские войска всего на восемь дней.64 Она поспешила в Киев, а затем в Москву, где, бросая вызов судьбе, задержалась, чтобы посетить Кремль, послушать церковную музыку, навестить местных лидеров в науке и литературе. Затем, за месяц до прибытия Наполеона, она выехала из Москвы через Новгород в Санкт-Петербург. Везде, в городах по пути следования, ее принимали как выдающуюся союзницу в войне против захватчика. Она льстила царю как надежда европейского либерализма. Вместе они планировали сделать Бернадота королем Франции.
В сентябре она добралась до Стокгольма, где помогла привлечь Бернадота к коалиции против Наполеона.65 Пробыв в Швеции восемь месяцев, она переправилась через море в Англию. Лондон провозгласил ее первой женщиной Европы; Байрон и другие известные люди приехали засвидетельствовать свое почтение, и ей не составило труда договориться с издателем Байрона, Джоном Мюрреем, о выпуске ее долгожданных томов в свет (октябрь 1813 года). Она оставалась в Англии, пока союзники разбили Наполеона под Лейпцигом, вошли в Париж и посадили на трон Людовика XVIII. Затем (12 мая 1814 года) она спешно пересекла Ла-Манш, восстановила свой салон в Париже после десяти лет изгнания и принимала высокопоставленных гостей из дюжины стран - Александра, Веллингтона, Бернадотта, Каннинга, Талейрана, Лафайета. Констан вновь присоединился к ней, и мадам Рекамье снова засияла. Жермена призывала Александра вспомнить о своих либеральных заявлениях; Александр и Талейран убеждали Людовика XVIII "даровать" своим возвращенным подданным двухпалатную конституцию по британскому образцу; наконец-то Монтескье добился своего. Но мадам не нравилось слово "даровать"; она хотела, чтобы король признал суверенитет народа. В июле 1814 года она вернулась в Коппет, торжествующая и гордая, но чувствующая близость смерти.
Приключения, сражения и даже победы довели ее удивительную жизненную силу до истощения. Тем не менее она преданно ухаживала за умирающим Рокка, устроила брак своей дочери с герцогом де Брольи и начала писать свою блестящую лебединую песню - 600-страничное "Рассуждение о главных событиях Французской революции" (Considérations sur les principaux événements de la Révolution française). Первая часть была защитой Неккера во всей его политике, вторая - обличала деспотизм Наполеона. После захвата власти каждый его шаг казался ей продвижением к тирании, а его войны были бутафорией и оправданием абсолютизма. Еще до Стендаля, задолго до Тейна, она сравнивала Наполеона "с итальянскими деспотами XIV и XV веков".66 Он читал и принимал принципы правления Макиавелли, не испытывая при этом сравнимой любви к своей стране. Франция не была его родиной; она была его ступенькой. Религия была для него не смиренным признанием верховного существа, а инструментом для завоевания власти. Мужчины и женщины были для него не душами, а орудиями.67 Он не был кровожадным, но никогда не был равнодушен к кровавой бойне победы. У него была жестокость кондотьера, но никогда не было манер джентльмена. Этот коронованный вульгарный человек стал судьей и цензором всех слов и мыслей, прессы, которая была последним прибежищем свободы, и салонов, которые были цитаделями свободного ума Франции. Он не был сыном Революции, а если и был, то стал ее отцеубийцей.68
Узнав о готовящемся плане убийства свергнутого императора, она поспешила известить его брата Жозефа и предложила отправиться на Эльбу и защитить павшего врага; Наполеон прислал ей слова благодарности. Когда он вернулся с Эльбы и без боя восстановил Францию, она не могла не восхищаться его мужеством: "Я не стану опускаться до заявлений в адрес Наполеона. Он сделал то, что было
