Глубокая утопия. Жизнь и смысл в решенном мире - Ник Бостром
Люди, которые становятся великими, делают это отчасти потому, что нашли смысл. Их проект становится чем-то большим, чем просто целью: он становится частью их личности. Вся их душа вкладывается в это начинание. Это позволяет великому человеку идти дальше, чем тот, кем движет только расчетливая рациональность и волевое стремление к выполнению инструментальных предписаний.
Спекулятивная предыстория
Давайте теперь соберем эти фрагменты и посмотрим, сможем ли мы собрать их в единую картину. Я думаю, что получится нечто похожее на следующую картину.
Для человекоподобных существ крайне важно понимать и соответствовать своему социальному контексту и жизненной ситуации. Наши когнитивные, эмоциональные и волевые способности сформированы таким образом, чтобы способствовать такому соответствию.
Один из возможных корней смысла может заключаться в важности коллективной деятельности. Индивид должен различать и приспосабливаться к неявной интенциональности коллективных усилий и склонностей группы. Поэтому мы стали похожи на радиоприемники с автоматической настройкой, сканирующие волны в поисках когерентных сигналов о намерениях группы и о том, что ожидается и требуется от каждого из нас, чтобы выполнить свою роль и остаться в хорошем положении.
Другой возможный корень заключается в том, что мы могли развить психологические способности, поддерживающие смысл, чтобы обеспечить приверженность нашим собственным индивидуальным долгосрочным проектам, а не только намерениям племени.
Возможно, соответствующие схемы эволюционировали, чтобы выполнять обе функции. Как бы то ни было, в результате, когда нам не хватает всеобъемлющей цели, мы можем испытывать ее отсутствие как ощущение пустоты или экзистенциальной бессмысленности. (Мы можем осознавать это чувство в большей или меньшей степени, в зависимости от того, насколько мы отвлечены). Длительное пребывание в таком состоянии приводит к аномии - изнурительному чувству отрыва от своей группы, роли, социальной идентичности и жизненного пути.
Напротив, когда мы чувствуем уверенность в том, что определили и соотнесли себя с всеобъемлющей целью, которую можем искренне поддержать, мы испытываем такие психологические эффекты, как уменьшение скуки и отчуждения, и получаем доступ к мотивации, основанной на смысле, которая отличается как от сиюминутных побуждений, так и от стремления к цели, обусловленного силой воли.
Мотивация, основанная на смысле, в определенной степени независима от непосредственных обстоятельств, в которых мы оказываемся. Это происходит потому, что она не исходит из ожиданий неминуемого вознаграждения или колебаний влечений и аппетитов. Вместо этого она проистекает из убеждений, закрепленных в более широкой внешней схеме приоритетов.
Если мы говорим о смысле жизни, то более широкий оправдывающий контекст должен быть чем-то вне жизни, или, по крайней мере, вне индивидуальной мирской жизни человека, как мы ее обычно представляем. Большим оправдывающим контекстом может быть "трансцендентная" реальность, содержащая релевантные инструментальные причины для наших действий, или же это может быть нормативная структура, вмененная нам в обязанность, которая не зависит от наших собственных субъективных предпочтений. В любом случае, осмысленная цель, скорее всего, будет достаточно стабильной и не зависящей от ситуации. Она вряд ли изменится от одного дня к другому или когда вы переходите из одной комнаты в другую.
Мы можем расширить понятие смысла, чтобы охватить случаи, когда цель, о которой идет речь, вытекает из контекста, который немного более локален, чем тот, который может составлять смысл жизни. Возможно, мы могли бы называть эти чуть более провинциальные цели смыслом жизни. Но основная идея остается прежней: более значимыми являются те цели, которые вытекают из сравнительно более масштабных и стабильных моделей забот или стремлений.
Рассмотрим любовь в сравнении с похотью. Любовь обычно считается более значимой, чем похоть. Это согласуется с тем, что я только что набросал. Вожделение часто основывается на телесных ощущениях, локальных признаках и ситуативных сигналах. Любовь, напротив, опирается на более целостную оценку, которая часто включает в себя расширенную историю взаимодействия, дающую больше информации о пригодности долгосрочных обязательств. Таким образом, если любовь отражает цель, которая имеет более длительный и формирующий жизнь период, чем вожделение, - цель, которая опирается на большее количество самопреодолевающих переменных, чем вожделение, - это будет иметь тенденцию помещать любовь дальше к более значимому концу спектра, а вожделение - к менее значимому концу.
Другой фактор, который может отметить любовь как более значимый, заключается в том, что жизнь в любви может привлечь более широкую коалицию наших интрапсихических составляющих и эмоциональных возможностей, чем жизнь в похоти, таким образом делая цели, основанные на любви, более всеобъемлющими в соответствующем смысле. Любовь также может поощрять более широкий круг ответственности, чем это обычно делает похоть.
Можно представить себе и менее значимые желания, чем вожделение, - например, желание почесать зуд. Зуд еще более прихотлив, чем вожделение. Он может длиться всего несколько секунд и сопровождается раздражением одного небольшого участка кожи; он не связан с каким-либо целостным суждением о нашей жизненной ситуации или более широком контексте; а цель почесать зуд зависит лишь от небольшого компонента нашего разума. Зуд - это карикатура на вожделение. Вот почему, если вы хотите принизить похотливую жизнь и подчеркнуть ее бессмысленность, можно сказать, что она сводится лишь к почесыванию целого ряда зудящих мест.
Смысл как трансцендентная цель
Позвольте мне попытаться выразить ситуацию немного более систематично и академично. Я предлагаю следующее описание смысла:
Смысл как охватывающая трансцендентная цель
Цель P является смыслом жизни человека S тогда и только тогда, когда:
(i) P является всеобъемлющим для S;
(ii) У S есть веские основания для того, чтобы принять P; и
(iii) причина вытекает из контекста оправдания, который является внешним по отношению к мирскому существованию S.
Более того, мы можем сказать, что P является смыслом жизни (simpliciter), если P является смыслом жизни почти для всех. (А P - это смысл человеческой жизни, если P - это смысл жизни почти каждого человека).
Не волнуйтесь, если это непонятно - сейчас я объясню, что я имею в виду под ключевыми терминами и фразами в этой формулировке.
Назначение
Под "целью" я подразумеваю нечто, что может послужить ориентиром для стремления, то, к
