Красный кобальт. Как кровь Конго влияет на нашу жизнь - Siddharth Kara
Я был готов к длительному допросу о своих намерениях, но директор Лукалаба тепло встретил меня и задал только один вопрос: почему я хотел провести время в неприятных шахтерских районах, а не в более приятных уголках провинции? Я объяснил, что, по моему мнению, слишком малая часть стоимости минералов Конго остается у старателей, и я надеялся, что если больше людей поймут, в каких условиях они работают, это вдохновит их на усилия по устранению этого неравенства. Я старался не говорить о таких проблемах, как детский труд, и не указывать на конголезское правительство за то, что оно несет свою долю ответственности за лишение своего народа справедливой доли в минеральных ресурсах страны. После приятной беседы об учебе директора Лукалабы в аспирантуре в США он достал из ящика своего стола личную печать, прижал ее к нижней части моей документации по приписке и подписал свое имя . Тогда я еще не знал, что эта печать и подпись, возможно, спасут мне жизнь.
Хотя Лубумбаши является административной столицей горнодобывающего сектора ДРК, в городе ведется очень мало добычи за пределами Руаши и Этуаль, где в 2021 году было добыто около 8500 тонн кобальта. 7 Оба рудника перешли от UMHK к Gécamines в первый день 1967 года после того, как Мобуту национализировал горнодобывающий сектор страны. Производство на рудниках Gécamines было непостоянным и в конце концов было прекращено после финансового краха компании в начале 1990-х годов. Права на месторождение Руаши были приобретены в 2012 году государственным китайским горнодобывающим гигантом Jinchuan Group. Права на Этуаль были приобретены в 2003 году компанией Chemicals of Africa (CHEMAF), медно-кобальтовой горнодобывающей компанией, принадлежащей дубайской компании Shalina Resources. CHEMAF также является одним из основных игроков в секторе кустарной добычи в ДРК. Компания управляет "образцовой шахтой" для старателей в Колвези совместно с базирующейся в США неправительственной организацией Pact. По крайней мере, так было, пока не стало ясно, что все не так, как кажется.
Этуаль примечателен не только тем, что это был первый рудник, который бельгийцы начали разрабатывать в Конго в 1911 году, но и тем, что это был первый промышленный рудник в Конго, на котором с конца 1990-х годов официально поощрялась работа кустарных старателей. Вскоре после захвата страны в результате военного переворота в 1997 году Лоран Кабила начал поощрять кустарную добычу в Этуаль, чтобы обеспечить крайне необходимый доход для своего зарождающегося правительства. Хотя местным жителям было обещано улучшение доходов и условий жизни, их труд был использован для возобновления добычи в Этуаль за мизерную зарплату. Старатели продолжают работать в Этуаль и по сей день, помогая наращивать производство за те же мизерные доходы.
"Они платят нам так мало", - говорит Маказа, житель близлежащей деревни Муквемба. "Они забирают все наши полезные ископаемые, но не поддерживают общины, которые здесь живут".
Сидя на пластиковом стуле рядом со своей соломенной хижиной в тени высокого дерева авокадо, Маказа рассказал, что он и его сыновья работали старателями в Этуаль, как и многие жители деревни мужского пола. По словам Маказы, обычно он добывал от сорока до пятидесяти килограммов гетерогенита в день, копая в больших ямах или вдоль стен ямы, за что ему платили 2 000-2 500 конголезских франков (CF) (около 1,10-1,40 доллара). Я спросил, кто именно платит ему, и Маказа ответил: "Люди из CHEMAF". Маказа посетовал, что этого мизерного дохода не хватает для удовлетворения потребностей его семьи. Он также выразил недовольство тем, что CHEMAF мало что делает для поддержки близлежащих деревень. Он взял меня с собой на экскурсию по своей деревне, и условия были удручающими. Там не было ни электричества, ни канализации. Вода поступала из узких колодцев, окольцованных сверху старыми шинами от джипов. Жители деревни питались овощами, выращенными на нескольких непаханых полях. Ближайшая медицинская клиника находилась в пяти километрах, а ближайшая школа - в семи.
Раньше семья Маказа жила в более красивой деревне, расположенной гораздо ближе к основным удобствам, но эта деревня была снесена во время одного из расширений компании Étoile. Как и большинство промышленных шахт в Конго, концессия Étoile росла на протяжении многих лет, вытесняя тысячи местных жителей. Перемещение коренного населения в результате расширения шахт является серьезным кризисом в горнодобывающих провинциях. По мере ухудшения условий жизни перемещенных лиц растет их отчаяние, и именно это отчаяние заставляет тысячи местных жителей искать кобальт в опасных условиях на земле, которую они когда-то занимали. Маказа говорит, что живет в постоянном страхе быть перемещенным в следующий раз, когда шахта расширится или когда будет построена новая шахта.
"В конце концов, в Конго не останется места для конголезцев", - сказал он.
Я исследовал несколько деревень в окрестностях Этуаля, и они оказались похожи на Муквембу. Оказалось, что значительное число мужчин и мальчиков, возможно, тысячи, копают кобальт в шахте за доллар или два в день. Я попытался исследовать Этуаль напрямую, но мою первую попытку пришлось прервать, так как в районе вспыхнула волна насилия со стороны ополченцев. Ополченцы под названием "Май-Май Баката Катанга" были особенно жестокими группами, которые время от времени захватывали контроль над деревнями и территориями с полезными ископаемыми с предполагаемой целью отделения провинции Катанга от страны. Это был не единственный случай, когда моим передвижениям в районах добычи мешали местные ополченцы . Моя вторая попытка осмотреть Этуаль натолкнулась на отказ охраны CHEMAF на главном входе в шахту. И это был не единственный подобный случай.
Хотя мне не удалось побывать внутри концессии Étoile, многое было ясно: жители деревень, расположенных рядом с шахтой, жили в кочующих условиях каменного века, похожих на те, которые терпели африканские рабочие, которых UMHK впервые привезла в Элизабетвиль для работы на Étoile в начале 1900-х годов.
Большинство основных мест кустарной добычи в Конго расположены далеко к западу от Лубумбаши, между городами Ликаси и Колвези. Перед отъездом в эти районы я встретился с группой из трех энергичных студентов Университета Лубумбаши, которые организовывали работу по поддержке общин, занимающихся кустарной добычей. Глория, Джозеф и Рейн угостили меня обедом из угали - традиционного конголезского блюда, состоящего из вареного шарика из кукурузной муки, который подается с тушеным мясом. Оно было очень похоже на одно из моих любимых южноиндийских блюд - идли и самбар, только идли готовят из риса. Студенты были уроженцами Лубумбаши и планировали поступать в аспирантуру в Европе и Канаде. Они понимали, насколько им повезло по сравнению с большинством жителей
