Париж с изнанки. Как приручить своенравный город - Стефан Кларк
Так что капканы охраняют спокойствие пешеходов. Просто помните об этом, когда в следующий раз скорчитесь от боли, налетев на металлический столб, невесть откуда возникший у вас под ногами во время прогулки по оживленной улице.
Не такие опасные, как bittes, и куда более живописные – останки велосипедов, некогда посаженных на цепь у оград, фонарных столбов и дорожных указателей и настолько изуродованных вандалами, что хозяева даже не удосужились забрать их. Эти уродцы тоже своеобразный символ парижского стиля жизни – как я уже говорил, в большинстве жилых домов попросту негде хранить велосипеды без риска получить жалобу от соседей. Любой владелец особо ценного двухколесного средства передвижения вынужден тащить своего любимца к себе на этаж и парковать в собственной квартире или на балконе. А «беспородным» экземплярам приходится выживать на улице, на цепи, в одиночестве, в мире пьяниц и хулиганов, которые воруют сиденья, колеса и все, что можно открутить, – если не удается украсть целый велосипед.
Самые хитрые и изобретательные велосипедисты раскрашивают своих железных коней в нелепые цвета, чтобы отпугнуть воришек, промышляющих товаром на перепродажу, или используют сразу два-три замка, запирая каждую деталь велосипеда. Но даже эти ухищрения не спасают беззащитные велики от автобусов или грузовиков, которые, срезая угол, безжалостно вдавливают их в ближайший столб.
В результате уличный пейзаж оживлен ржавыми рамами без колес, цепей и руля. Если сравнить, скелеты ободранных велосипедов напоминают груду костей повешенного преступника времен Средневековья.
Печально, но эти свидетельства крепости велосипедных замков и хищнической натуры человека теперь объявлены вне закона. В марте 2010 года в Париже был принят новый регламент, согласно которому épaves — бесхозные вещи – могут быть изъяты, если у соответствующих служб достаточно оснований полагать, что они действительно брошены, а не оставлены владельцем, который решил временно припарковать велосипедную раму, пока не прикупит к ней колеса и руль.
Парижские чиновники вдвойне счастливы от своей затеи. Мало того что они получили возможность очистить городские улицы, им еще удалось обогатить французский язык. Работа по эвакуации велосипедных останков поручена армии épavistes — для выполнения столь важной миссии было придумано новое слово. Городские джунгли
Парижские тротуары обсажены деревьями. В большинстве своем это серебристые платаны, любовь к которым привил Наполеон Бонапарт, маршируя со своей армией по всей Франции. Вторая по численности разновидность – липы, хотя, к сожалению, не те, что годятся для приготовления mojitos[55]. Парижские – из подвида Tilleuls, и их липовый цвет широко используется в производстве вкуснейшего французского травяного чая.
Как утверждают в парижской мэрии, в городе высажено примерно 484 тысячи деревьев, по большей части в парках, садах, Венсенском и Булонском лесах. Из них около 96 500 украшают тротуары, и каждый год этот парк деревьев обновляется на 2400 саженцев, которые подрастают в питомнике Ранжиса (Rungis), по соседству с крупнейшим оптовым продуктовым рынком.
Это вовсе не означает, что Париж постепенно превращается в городские джунгли (хотя и жаль), потому что ежегодно в городе гибнет до 1500 деревьев – от старости, болезней или неблагоприятной экологии.
Более того, в ствол каждого дерева из тех, что обрамляют улицы (так называемых arbres d’alignement), вживлен микрочип с данными о возрасте, сделанных прививках и общем состоянии здоровья. Они, может, и не выглядят таковыми, но на самом деле все эти деревья – настоящие роботы с электронной начинкой. Что ж, очень по-парижски – с виду вроде бы натуральное и непринужденное, а внутри все организовано с научной точностью.
А вот живность, которая не поддается такому строгому контролю, – это парижские голуби. Большинство парижан ненавидят их – почти так же, как ненавидят сумасшедших, подкармливающих этих «летающих крыс», высыпая хлебные крошки на тротуар прямо возле скамеек и созывая стаи пернатых на пир[56]. Парижане знают, что раз в году наступает сезон, когда лучше не задерживаться под этими 96 500 деревьями на улицах и в садах. Когда осенью плодоносят платаны, голуби набивают себе утробы их плодами и осыпают город ярко-зелеными какашками, превращая тротуары и припаркованные автомобили в полотна Джексона Поллока.
Для борьбы с голубиным нашествием – а голубей в Париже около 80 тысяч, примерно по одному на каждые двадцать пять жителей, – городские власти устанавливают большие голубятни в парках и садах. Чиновникам пришлось объяснять горожанам, что они вовсе не собираются увеличить популяцию птиц, делая их жизнь более комфортной, – наоборот, это так называемые «контрацептивные голубятни». Самкам разрешено высиживать одну партию яиц – если они откладывают больше (а за год эти птицы могут делать по шесть – восемь кладок), яйца хорошенько встряхивают, делая их бесплодными. Голубки, конечно, этого не понимают и продолжают высиживать яйца, вместо того чтобы откладывать новые.
К тому же голубятни позволяют птицам возвращаться в одно и то же место, где их экскременты легче собирать. Работа, само собой, не из приятных, и, вместо того чтобы нанимать специальных рабочих, город поручил это одной частной компании. Остается лишь посочувствовать невезучим предпринимателям.
В поисках уличных развлечений
Пару-тройку раз в году на тротуаре возле моего дома разворачивается удивительное зрелище. Я с трудом открываю porte cochère[57] и оказываюсь в толпе торговцев барахлом и глазеющих покупателей, на так называемом празднике vide-grenier.
В буквальном переводе vide-grenier означает «уборка чердака», хотя в очень немногих парижских домах эти чердаки имеются. Но зато во многих есть caves (погреба), как и чуланы, забитые старыми вещами, книгами, которые уже никто никогда не возьмется читать, и игрушками, из которых выросли дети. Теоретически, местный vide-grenier подразумевает товарообмен барахлом, но парижане слишком любят ломать устои и не склонны запирать себя в рамках теории, так что на практике эти блошиные рынки предлагают как личные вещи, так и готовую продукцию из магазинов. Рынки работают в любое время года (парижане по натуре оптимисты насчет погоды и свято верят в то, что матушка-Природа не обманет их ожидания), обычно по воскресеньям, и лучшего места прикупить задешево частичку настоящего Парижа не найти.
Недавно я прошелся по местному vide-grenier и посмотрел, какие вещицы могут привлечь гостей города.
Первое, что мне бросилось в глаза, это контраст среди продавцов. Район, где я живу, разношерстный, так что здесь можно увидеть и отцов семейств, разложивших на клеенках старую спортивную обувь,
