Народное - Курдские сказки, легенды и предания
Разрезали арбуз, и каждый из кусков оказался очень вкусным.
Халиф обратился к хозяину:
— Добрый человек! На днях я встретил дряхлого старца. Сказал он мне, что у него есть старший брат. Я пришел к брату, а он оказался на вид моложе старца. Этот брат сказал мне, что у него есть старший брат, а этим старшим братом оказался ты, юноша. Как же это так?
— Э, братец, ей-богу, это все правда, они мои младшие братья. У старца жена ленивая, непослушная. С неохотой встречает она гостей. Когда в доме гость, она всегда ворчит, потому мой брат так быстро и состарился. У жены моего среднего брата характер неровный. День ей хорошо, день ― плохо. В то дни, когда она ворчит, сердится, в бороде ее мужа и появляется седина. А моя жена предана мне, она из хорошей семьи. Видишь ли, у меня в подвале был только один арбуз, три раза посылал я ее вниз, она уносила этот арбуз и потом приносила его обратно. Другая на ее месте прямо сказала бы: мол, там единственный арбуз. Я расстроился бы, мне было бы неудобно перед гостем. Но благодаря своей жене я изо дня в день молодею. Мне пятьсот лет, среднему брату триста восемьдесят, а третьему брату триста пятьдесят лет.
— Слышал ли ты о городе Багдаде? ― спросил хозяина халиф.
— Ей-богу, кажется, слышал. Если ты пойдешь по этой дороге, то придешь прямо в город. У обочины дороги ты увидишь дерево, под ним бьет родник. Каждую пятницу на это дерево прилетает зеленая птица, которую называют багдадским Балулом. Не знаю вот только, почему ее так назвали. И, кроме ягнят, народ приносит ей свежеиспеченный хлеб271. Кому эта птица кивнет головой, тот достигнет желаемого. Но если она не кивнет, ты ей хоть сто баранов зарежь ― все напрасно.
Попрощался халиф и пошел во дороге. В пятницу он пришел в город. Смотрит ― народ собирается; кто ягненка несет, кто теплый хлеб. Остановился халиф, спросил:
— Куда вы идете?
Ответили ему люди:
— Идем к зиярату272.
— А где находится зиярат?
— За городом, ― отвечали ему.
Пошел с ними халиф. Когда они пришли, он увидел у дороги дерево, а на самой его вершине сидит зеленая птица. Под деревом родник бьет. Кто ягнят птице подносит, кто теплый хлеб. Кому она кивнула, тот возвращается радостный, а на кого не взглянула, тот идет домой с опущенной головой. Простоял халиф под деревом до самого вечера. Когда народ разошелся, взобрался халиф на дерево, видит ― птица не улетает. Он осторожно протянул руку и схватил ее за ногу. Рука его так и прилипла к ноге птицы. Птица взмахнула крыльями и взлетела, и халиф с ней. Если б она выпустила его, то халиф разбился бы, но она его не выпустила. Прилетела она во дворец и опустила халифа в его диване. Смотрит халиф ― рука его в руке Балула и нога его на ноге брата.
— Халиф, да сделает бог меня твоей жертвой! Ты хотел меня обезглавить? Теперь я готов.
Со стоном халиф упал к ногам Балула. Люди удивились:
— Э, ты же хотел отрубить ему голову!
Ответил халиф:
— Да благоустроит бог ваши дома! Вот уже месяц, как я брожу на чужбине, одному богу известно, какие муки я испытал. Да буду я твоей жертвой, брат!
Народ ничего не понял, о чем говорит халиф.
— Брат, жена твоя оклеветала меня, ― только и сказал Балул. ― Да разве мог я посягнуть на честь жены моего брата!
И велел халиф казнить свою старшую жену. А Балул вышел из дворца и пошел своей дорогой.
61. Балули Зана и халиф
Зап. в декабре 1972 г. от Фарамазе Аздо (см. № 7).
Как-то зашел Мустафа к Балули Зана набраться ума-разума. Весь день они провели в беседе, а вечером Балули Зана пригласил Мустафу во дворец халифа273. Но дороге Балул наставлял гостя:
— Халиф ― человек опасный, будь с ним осторожен, не давай ему повода придраться к тебе, Первый мой совет: сядь так, чтобы потом не пересаживаться. Второй совет: не вступай в разговор со старшими. И наконец, прими третий совет: не предлагай своих услуг, пока не попросят.
Вошла они во дворец. Гостей было мало. Мустафа тут же уселся на самое почетное место. Балул приуныл. И было отчего: вскоре другие гости оттеснили Мустафу к самым дверям.
Принесли халифу арбуз. Мустафа вытащил свой нож из ножен и подал халифу со словами:
— О всемогущий халиф, не побрезгуй, разрежь арбуз моим ножом.
Рукоятка ножа вся была усыпана драгоценными камнями. Халифу очень понравился нож, и он решил завладеть им. Халиф сказал:
— Гости мои дорогие, конечно, вы помните тот год, когда обокрали мою казну. Среди украденных драгоценностей был и этот нож. Теперь я нашел вора и требую возмездия.
Мустафа испугался до смерти и не знал, что отвечать. Тут поднялся Балул:
— Халиф, этот вор ― мой гость. Позволь ему сегодня переночевать у меня, а утром я приведу его сюда, и пусть свершится над ним твой праведный суд.
— Хорошо, Балул. Если ты клянешься, что за ночь не обмолвишься с ним ни словом, я отпущу его.
Балул поклялся, и халиф отпустил их. Балул знал, что халифу ничего не стоит убить Мустафу, поэтому дома Балул взял на руки кота и, гладя его, стал говорить ему то, что хотел сказать Мустафе:
— Котик, я ведь тебя предупреждал, как надо вести себя в дворце халифа, ты не послушался меня.
А Мустафа молчит, слушает.
— Так вот, котик знай, что завтра утром во дворце соберется народ. Ты обратись к народу с такими словами: «Вы все вчера были свидетелями того, что халиф признал свой нож. Так слушайте… Отец мой был караванщиком. В таком-то году на такой-то дороге караван моего отца ограбили, а его самого убили тем ножом… С тех пор прошло много лет, но я поклялся не возвращаться домой, пока не найду убийцу. Вчера халиф признал свой нож, и по закону я требую возмездия». Запомни, котик, а то не уйти тебе из-под топора палача.
Рано утром народ собрался во дворец халифа. Дали слово Мустафе, и он точь-в-точь пересказал слова Балула. Народ изумился. Поднялся Балул, промолвил:
— Я требую возмездия за пролитую кровь отца моего гостя и за нанесенное ему оскорбление.
Халифу ничего не оставалось делать, как вернуть Мустафе нож. Но Балулу этого было мало, и он потребовал еще и выкуп. Халифу пришлось раскошелиться. Балул и Мустафа, довольные, вернулись домой.
62. Балули Зана и юноша
* Зап. в феврале 1972 г. от Морофе Махмуда (см. № 26).
Вариант опубл.: Курд, фольк., с. 194.
Глашатаи разнесли весть: падишах выдаст свою дочь замуж за того, кто зимой целую ночь проведет в проруби.
Зима выдалась такая лютая, что даже прорубь покрылась льдом. Но нашелся один смельчак: при свидетелях он разбил топором лед, разделся и вошел в воду. Ночью увидел он: вдали огонек мерцает.
«Наверное, это пастухи костер разожгли», ― подумал юноша. Наутро он пришел во дворец за своей невестой. Увидели приближенные падишаха юношу, диву дались, как это он не замерз.
— А не видел ли ты случайно где-нибудь огонь? ― спросили они юношу.
— Вдалеке пастухи разожгли костер, я видел его, ― ответил юноша.
— Тогда ты проиграл, ― радостно воскликнул падишах и велел прогнать юношу из дворца.
Грустный, пришел юноша к Балули Зана и рассказал ему о своем горе. Выслушал его Балул и обещал помочь.
На следующий день пришел Балул к падишаху и говорит:
— Брат Харун, не откажи, приходи со своими приближенными сегодня ко мне в гости.
Падишах согласился. Пришел он в дом к Балулу. Расселись гости, ждут угощения.
А Балул зарезал овцу, положил мясо в котел и отнес его на колак, потом на земле разжег небольшой костер.
Прошел час, другой, третий. Надоело гостям ждать. Падишах не выдержал, спросил:
— Балул, мы с голоду умираем, где же твое угощение? Или ты вздумал подшутить над нами?
— Брат Харун, если ты не веришь, что мясо варится, сам взгляни.
Вышли все посмотреть, как варится мясо, да так и ахнули.
— Ты в своем уме? ― рассердился падишах. — Где это видано, чтобы костер горел внизу, а мясо варилось на колаке?
— Брат Харун, зачем сердишься? Если человека в проруби может согреть тепло костра на берегу, так почему мясо на колаке не сварится на этом огне?
Ничего не оставалось делать падишаху, как выдать свою дочь замуж за юношу.
63. Балули Зана и купец
* Зап. в декабре 1972 г. от Фарамазе Аздо (см. № 7).
Пришел как-то Балул на базар, видит ― стоит купец с товаром и зовет носильщика. Увидел он Балула, остановил его, спросил:
— Дорогой, ты носильщик?
— Да, ― ответил Балул.
— Сколько возьмешь, чтобы отнести ко мне домой этот мешок со стеклянными лампами?
— За тридцать копеек отнесу, ― ответил Балул.
