Автор неизвестен - Тысяча и одна ночь
И когда старик, выкрасивший себе бороду, услышал от девушки такие слова, он разгневался великим гневом, больше которого нет, и сказал посреднику: «О сквернейший из посредников, ты привел сегодня к нам на рынок глупую невольницу, которая объявляет дураками всех, кто есть на рынке, одного за другим, осмеивает их стихами и пустыми словами!» И потом этот купец вышел из своей лавки и ударил посредника по лицу. И посредник взял девушку и пошел с нею обратно, рассерженный, и воскликнул: «Клянусь Аллахом, я в жизни не видел невольницы более бесстыдной, чем ты! Ты сегодня обрезала мой достаток и свой достаток, и возненавидели меня из-за тебя все купцы!»
И их увидел на дороге один купец и прибавил за девушку десять динаров (а звали этого купца Шихаб ад-Дин), и посредник попросил у девушки разрешения продать ее, и она сказала: «Покажи мне его, я на него посмотрю и спрошу его про одну вещь.
Если эта вещь есть у него в доме, — я продамся ему, а если нет, то — нет». И посредник оставил ее и, подойдя к купцу, сказал ему: «О господин мой Шихаб ад-Дин, знай, что эта невольница сказала мне, что она тебя спросит об одной вещи, и если эта вещь у тебя есть, девушка будет тебе продана. Ты слышал, что она говорила купцам, твоим товарищам…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала восемьсот семьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что посредник сказал купцу: «Ты слышал, что говорила эта девушка твоим товарищам-купцам. Клянусь Аллахом, я боюсь, что, когда я приведу ее к тебе, она сделает с тобою то же, что она сделала с твоими соседями, и я буду перед тобой опозорен. Если ты мне позволишь подвести к тебе девушку, я ее к тебе подведу». — «Подведи ее ко мне», — сказал купец. И посредник ответил: «Слушаю и повинуюсь!» — и пошел, и подвел девушку к купцу. И девушка взглянула на него и сказала: «О господин мой Шихаб ад-Дин, есть у тебя в доме подушки, набитые кусочками беличьего меха?» — «Да, о владычица красавиц, у меня в доме десять подушек, набитых кусочками беличьего меха, — ответил купец. — Заклинаю тебя Аллахом, что ты будешь делать с этими подушками?» — «Я подожду, пока ты заснешь, и положу их тебе на рот и на нос, чтобы ты умер», — ответила девушка.
А потом она обернулась к посреднику и сказала ему: «О гнуснейший из посредников, похоже, что ты бесноватый! Ты только что предлагал меня двум старикам, у каждого из которых по два порока, а после этого предлагаешь меня моему господину Шихаб ад-Дину, у которого три порока: во-первых, он малорослый, во-вторых, у него большой нос, а в-третьих, у него длинная борода. И кто-то из поэтов сказал о нем:
Мы не видели такого и не слышали такого, Среди всех творений божьих мы с подобным не встречались, У творения такого нос размера нелюдского — В пядь длиною, а творенье ну не более, чем палец».
И когда купец Шихаб ад-Дин услышал от девушки такие речи, он вышел из своей лавки и, схватив посредника за ворот, воскликнул: «О злосчастнейший из посредников, как это ты приводишь к нам невольницу, которая нас поносит и высмеивает, одного за другим, стихами и вздорными речами!» И посредник взял девушку и ушел от купца, говоря: «Клянусь Аллахом, я всю жизнь занимаюсь этим ремеслом, но не видел невольницы, менее вежливой, чем ты, и звезды, для меня несчастнее, чем твоя звезда. Ты прервала мой надел на сегодняшний день, и я ничего не нажил через тебя, кроме ударов по затылку и хватанья за ворот!»
И потом посредник опять остановился с девушкой около одного купца, обладателя рабов и невольников, и спросил: «Продавать ли тебя этому купцу, Сиди-Ала ад-Дину?» И девушка посмотрела на него и увидела, что он горбатый. «Это горбун! — сказала она. — И поэт сказал о нем:
У него загривок длинный, добродетель коротка, На шайтана он похож, пораженного кометой, Словно, от одной из звезд получивши тумака, В плечи голова ушла, головы не видно этой».
И тут посредник поспешил к девушке, и взял ее, и подвел к другому купцу, и спросил: «Продать ли тебя этому?» И девушка посмотрела на купца и увидела, что у «него гноятся глаза, и воскликнула: «Он с гнойливыми глазами! Как ты продаешь меня ему, когда сказал кто-то из поэтов:
Он трахомный! Красны веки, Руки слабы и костисты. Поглядите, человеки, Как глаза его нечисты!»
И тогда посредник взял девушку, и подошел с ней к другому купцу, и спросил ее: «Продать ли тебя этому?» И девушка посмотрела на него и увидела, что у него большая борода. «Горе тебе! — сказала она посреднику. — Этот человек — баран, но хвост вырос у него на горле! Как же ты продаешь меня ему, о злосчастнейший из посредников! Разве ты не слышал, что все длиннобородые малоумны, и насколько длинна борода, настолько недостает ума. Это дело известное среди разумных, как сказал один из поэтов:
Оттого длиннобородым Он явился пред народом, Чтобы скрыть короткий разум, Что короче с каждым годом».
И тогда посредник взял девушку и пошел обратно, и она спросила его: «Куда ты со мной направляешься?» — «К твоему господину — персиянину, — ответил посредник. — Достаточно с нас того, что с нами сегодня из-за тебя случилось. Ты была причиной отсутствия дохода для меня и для него своей невоспитанностью».
И невольница посмотрела на рынок и взглянула направо, налево, и назад, и вперед, и ее взгляд, по предопределенному велению, упал на Hyp ад-Дина Али каирского. И увидела она, что это красивый юноша с чистыми щеками и стройным станом, сын четырнадцати лет, редкостно красивый, прекрасный, изящный и изнеженный, подобный луне, когда она становится полной в ночь четырнадцатую, — с блестящим лбом, румяными щеками, шеей, точно мрамор, и зубами, как жемчуга, а слюна его была слаще сахара, как сказал о нем кто-то:
С его красотой состязаться Явились газели и луны, Но я говорю: не годятся На это газели и луны.
А как хороши слова кого-то из поэтов:
В оттенках глаз и лба так все различено, Как тьма и свет, и нет здесь места равнодушью. А гляньте — на щеке родимое пятно, Как точечка оно, поставленная тушью.
И когда девушка посмотрела на Hyp ад-Дина, будто кто-то лишил ее разума, и любовь к юноше поразила ее сердце…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала восемьсот семьдесят третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка увидела Али Hyp ад-Дина, любовь к нему привязалась к ее сердцу. И она обернулась к посреднику и спросила его: «Разве этот юноша-купец, что сидит среди купцов и одет в фарджию из полосатого сукна, не прибавил к цене за меня ничего?» И посредник ответил: «О владычица красавиц, этот юноша — чужеземец, каирец. Его отец — один из больших каирских купцов, и у него преимущество перед всеми тамошними купцами и вельможами, а юноша находится в нашем городе малый срок, и он живет у одного из друзей своего отца. Он не говорил насчет тебя ни о прибавке, ни об убавке».
И когда невольница услышала слова посредника, она сняла со своего пальца дорогой перстень с яхонтом и сказала посреднику: «Подведи меня к этому прекрасному юноше — если он меня купит, этот перстень будет тебе за твое утомление в сегодняшний день». И посредник обрадовался и пошел с него к Hyp ад-Дину, и когда невольница оказалась подле юноши, она всмотрелась в него и увидела, что он подобен полной луне, так как он был изящен в красоте, строен станом и соразмерен.
И девушка посмотрела на Hyp ад-Дина и сказала ему: «О господин мой, заклинаю тебя Аллахом, разве я не красива?» И Hyp ад-Дин ответил: «О владычица красавиц, а разве есть в дольнем мире кто-нибудь лучше тебя?» — «Почему же ты видел, что все купцы набавляют за меня цену, а сам молчал и ничего не сказал и не прибавил за меня ни одного динара, как будто я тебе не понравилась, о господин?» — сказала девушка. И Hyp ад-Дин молвил: «О госпожа, если бы я был в моем городе, я бы купил тебя за все деньги, которыми владеют мои руки». — «О господин, — сказала девушка, — я не говорила тебе: «Купи меня против твоего желания». Но если бы ты прибавил за меня что-нибудь, ты бы залечил мое сердце, даже если бы и не купил меня, потому что купцы бы сказали: «Не будь эта девушка красивой, этот каирский купец не прибавил бы за нее, так как жители Каира сведущи в невольницах».
И Hyp ад-Дину стало стыдно из-за слов, которые сказала девушка, и его лицо покраснело. «До чего дошла цена за эту девушку?» — спросил он посредника. И тот ответил: «Цена за нее дошла до девятисот пятидесяти динаров, кроме платы за посредничество, а что касается доли султана[161], то она с продающего». — «Пусть невольница будет моя за цену в тысячу динаров, вместе с платой за посредничество», — сказал посреднику Hyp ад-Дин. И девушка поспешно отошла от посредника и сказала: «Я продала себя этому красивому юноше за тысячу динаров!» И Hyp ад-Дин промолчал, и кто-то сказал: «Мы ему ее продали». И другой сказал: «Он достоин!» И кто-то воскликнул: «Проклятый! Сын проклятого тот, кто набавляет цену и не покупает!» А еще один сказал: «Клянусь Аллахом, они подходят друг другу!»
